Кондотьер Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Мака с размаху прилетела мне прямо в лицо. Плоской стороной, но и этого хватило, чтобы моя гордая речь сменилась скулежом. Нос явственно хрустнул, губы моментально разбухли, а по подбородку потекла кровь.

«Это конец, — сразу понял я. — Когда так бьют, это означает, что уже всё решили».

Но решил попытаться еще раз.

— Мальчик, — заговорил я негромко. Пытался сделать голос внушительным, но острая боль в лице всё портила. — Остановись, пока не поздно. Ты сейчас втравляешь свои земли в войну, которую проиграешь. В Эхутле меня ждет войско. Огромное и сильнейшее в этих землях. Они сравняют твою Саачилу с землей, если не дождутся…

Я очень надеялся, что это поможет. Рыбоглазый ведь не дурак. Но речь мою оборвал громкий смех. Смеялся не Косийоэса. И даже не Алаири. Смеялся воин, ударивший меня макой по лицу. И только тут я, наконец, всмотрелся в его лицо (мы ведь никогда не приглядываемся к лицам слуг… или стражи).

Это был Смерть Врагов.

— Ты сдохнешь здесь, калека, и никто не придет к тебе на помощь! — зарычал Йалгукудий. — Всей Эхутле завтра же сообщат, что подлый чужак Хуакумитла предал своего господина, который так ему верил! Сердце предателя отдано богам, а мудрый Косийоэса назначил новым владыкой своего верного Йалгукудия. В твоем войске две трети беэнаса, чужак. Как ты думаешь, захотят ли они спорить с волей кокуитао? А, если кто-то рискнет, то просто оглянись. Это всё — мои воины. Воины, которых я вооружал и тренировал, глядя на твоих, в Таниче.

Он подошел ближе и добавил почти шепотом:

— Спасибо за то, что научил.

— Слова бесполезны, калека, — Рыбоглазый, наконец, разлепил свой рот. — Прегрешения твои очевидны. Ты принес зло в Страну Облаков. В Эхутле ты заставлял беэнаса отказаться от наших всесильных пее и поклоняться своему личному демону. Унижал благородных хоана, возвышал пеникече, давая власть недостойным. И, наконец, пытался околдовать меня. По счастью, мои благородные предки сильнее твоего демона, они спасли меня от гнусных чар. Тебе не удастся лишить меня чуда, а мой народ — втравить в войну с астеками… Ты больше не нужен.

Лицо горело, но тело объял леденящий холод. Убьют! Сейчас скрутят и отправят на алтарь своих божков. И плевать, даже если Смерть Воинов, возможно, слишком самонадеян в своих планах на мои войска! Я-то умру!

Совсем!

Но я не умер.

Потому что в многолюдном зале появился еще один человек. Высокий. Почти с меня ростом, но с широкими, покатыми плечами. Слегка заплывший жирком, который, однако, не мог скрыть всю его мощь. Богато одетый человек со сложнейшим головным убором, полным зеленых «стрел» благородного кецаля. Я не сразу узнал его. Но, узнав, чуть не рухнул в обморок.

Макуильмалиналли. Пятая Трава, племянник уэйтлатоани Ауисотля. Астек.

Пятая Трава широко и радостно улыбался.

— Хуакумила! Тебя заждались в Теночтитлане.

Здоровяк обернулся к трону.

— Великий кокуитао! Ты честно выполнил обещание. Теперь ты можешь смело слать в столицу гонцов: уэйтлатоани с радостью отдаст тебе в жены свою дочь.

Разговоры в тени — 12, они же Эпилог

— Я найду ее. На этот раз обязательно…

— Что, дон Кристобаль?

— Ничего, Родриго. Отплываем. Хвала Господу!

30 мая 1498 года, в день торжественного отправления, Колумб стоял на носу корабля. На корме стоять не хотелось. На этот раз не было ликующих толп, которые провожали великого открывателя далеких земель. И вообще: после стольких лет мытарств и унижений, он еле-еле выпросил деньги на третью экспедицию — но никто не желал в нее вступать. С большим трудом удалось собрать экипаж на шесть каравелл. Это после семнадцати в прошлом плавании!

Никто не верил, что генуэзец сможет найти обещанную Индию.

— А я найду, — стукнул адмирал по борту судна. — Родриго! Курс на Канары!

* * *

— Всё еще штиль?

— Да, мой адмирал. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, Родриго. Сегодня лихорадка отпустила. Если бы не эта жара…

— Осмелюсь сказать: возможно, зря мы взяли так сильно к югу. Здесь нет привычных ветров, океан напоминает зеркало. Корабли третий день еле ползут… И жара невыносимая, люди страдают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Терпение, Родриго. Мне хуже, чем многим, но я же терплю. Я ведь вам не говорил, но у меня появились важные сведения: сведующие люди в Испании подсказали мне, что надо плыть к югу. Чем дальше на юг, тем вернее я наткнусь не на маленькие острова, а на большую землю. Большую землю, где живут смуглые люди, а в земле лежат гигантские самоцветы… Чем южнее, тем больше самоцветы…

— Говорили, дон Кристобаль. Не раз.

— Ну, вот видите! Что же вы не желаете проявить еще немного терпения?

— На корабле открыта последняя бочка с пресной водой. На остальных двух каравеллах ситуация не лучше. А жара такая, что люди постоянно хотят пить. В команде брожения, люди недовольны тем, что это не их отправили на Эспаньолу.

— Пусть потерпят! — рявкнул Колумб, морщась от боли. — Я уверен, что впереди нас ждет земля…

— Земля!!! — завопили с носа. — Вижу землю!..

* * *

— Адмирал, вы не спите?

— Нет. Черт вас подери, Родриго, закройте уже дверь!

— Что такое?

— Свет… Очень больно глазам. Что там у вас?

— Прошли еще 60 миль. Мне кажется, что мы все-таки ошиблись. Судя по береговой линии, северная земля… Ну, та, что вы назвали Троицей — это как раз остров. Большой, но остров. А вот южный берег — Сад — уходит всё дальше и дальше на запад. И у меня создается впечатление, что это может быть большая земля… Может быть, континент.

— Глупость какая-то. Всем известно, что Индия омывается морем с юга, а на севере соединена с прочими землями… Но, похоже, вы правы, Родриго. Помните, насколько слабосоленая вода в заливе? А почему? Реки, Родриго! Большие реки несут в Парию пресную воду. Значит, это, действительно, обширная земля… И, видимо, это снова не Индия.

— Вероятно, так, дон Кристобаль.

— Родриго, спуститесь ко мне перед закатом. Я выйду и сам осмотрюсь. А пока пусть корабли следуют указанным курсом.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Воды! Умоляю, принесите свежей воды.

* * *

— Нет, мы идем дальше на запад!

— Но адмирал! Вы совсем плохи. Я настаиваю: нужно срочно возвращаться на Эспаньолу. Без отдыха на земле, без должного ухода вы не протяните долго.

— Их Величества утратили веру в меня! Я должен привезти им твердые доказательства того, что мы открыли большую землю!

— Дон Кристобаль! Их уже немало. Мы отдохнем на Эспаньоле, починим корабли и продолжим плавание…

— Сколько мы уже прошли вдоль побережья?

— Более двухсот миль, мой адмирал.

— Мало! Этого еще слишком мало!

— Но мы вернемся! Мы обязательно вернемся и пройдем столько, сколько потребуется, чтобы найти прекрасные города Великого Хана! Нам всем очень нужен отдых, и вам в первую очередь, мой адмирал. Что толку: найти Индию и не вернуться в Испанию!

— Хорошо, Родриго… Но мы обязательно вернемся сюда! Обязательно!

* * *

Увы, Колумб не вернулся. Измученный болезнью, он добрался до Эспаньолы, где вместо отдыха столкнулся с бурлящим мятежом. Удивительно, что лидером восстания оказался некто Франсиско Ролдан — простолюдин и бывший слуга адмирала Моря-Океана, которого тот по доброте душевной возвысил до звания алькальда. И неблагодарная скотина почти сразу начала мутить воду против братьев Колумба, которые управляли Эспаньолой в отсутствие адмирала.

Когда Христофор Колумб прибыл, большая часть острова находилась под властью мятежников. Экс-крестьянину Ролдану подчинялись благородные идальго, которым тот позволял пить, гулять и дебоширить. Под властью Бертоломео и Диего Колумбов оставались только поселения Санто-Доминго и Изабелла. Поля пришли в запустение, золото не добывалось, индейцы перестали платить подати.

Сил для подавления мятежа у Колумба не было. Он вел с Ролданом постыдные переговоры, но достичь соглашения не получалось. А мятежники, видя бессилие власти, наглели всё больше и больше. Адмирал слал в Испанию слезные жалобы и просьбы о помощи, но ничего не получал.