Кондотьер Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Уже стало совсем светло, могилокопатели задремали, как вдруг всех их разбудил вопль!

— Есть! Вот она! — вопил чальк, как ребенок, прыгая на плите.

— Тише ты! — яростно зашипел Вочтуиката. Даже в предрассветной мгле уже не было ощущения невидимости, они, словно, у всех на виду.

— Сюда! Быстро! — так же зашипел проходимец.

Сообщники сбежались. Дрожащий палец чалька указывал на длинную черную трещину, которая пересекала все шесть колышков.

— Вот она… — благоговейно шептал чальк. — Я-то думал, она с треском расколоться должна… А оно вон как…

— Эй, здоровяк! — ухватил он Спину за руку. — Возьми эту вашу… кирку! Засади поглубже — прямо в трещину!

Вождь неспешно взял инструмент.

— Утро? — многозначительно спросил он.

Мойотль яростно замахал руками.

— Бей!

Отмеченная Спина ударил. Еще. И еще. Тумбага звонко дзынькала о камень, но все сообщники забыли о страхе! Потому что кирка уходила всё глубже и глубже… И вдруг плита (ее меньшая часть) сдвинулась. Всего не насколько пальцев, но она обнажила черноту разлома. Мойотль трясущимися руками стал хватать валяющиеся ветки сучья и судорожно принялся вколачивать их в трещину.

— Навались, мужики! — тихо крикнул своим Вочтуиката, и они все навалились на край плиты.

Та заскрипела… и съехала.

Проход открылся. Кусочек абсолютной черноты. Правда, очень маленький кусочек. Даже самый тощий из команды расхитителей гробниц не смог бы туда пролезть.

— Эх, мало откололи! — ударил себя по ноге Вочтуиката.

— Если бы кусок был больше — могли и не сдвинуть, — засопел Мойотль.

Потом подскочил к Отмеченной Спине, выхватил у него кирку, подскочил к проему и с криком «Ну, держись!», стал со всей дури лупить по боковой стенке оставшейся плиты.

— Утро ведь уже, — испугался Хадани.

— Плевать! — уже рычал раскраснейшийся чальк. — Я туда залезу! Так или иначе!

Он лупил и лупил, наполняя лесочек стуком и лязгом. Наконец, приличный кусок плиты снизу отошел и ухнул в темноту могилы.

— Ага! — Мойотль сунул в голову дырку. — Пролезем! Где лучины?

Двадцатку лучин из сучьев росшей неподалеку кривенькой сосны заготовили еще ночью, пока ждали, когда же клинья размокнут. Вочтуиката быстро высек огонь, запалил трут и поджег первую лучину.

— Надо сунуть ее вниз первой, — назидательно объяснил чальк. — Если пламя погаснет, то вниз лезть нельзя, надо ждать.

Язычок пламени испуганно заметался, попав в океан кромешной тьмы, скукожился, но устоял.

— Вперед!

Мойотль, Вочтуиката, Хадани взяли по связке лучин и, обдирая животы, полезли вниз. Спина стоял нерешительно, в глазах его читался суеверный страх.

— Слушай, ты такой здоровый, что, наверное, не пролезешь, –пришел на выручку другу Вочтуиката. — Стой тут с парнями. Будешь сокровища принимать.

Троица, ощупывая ногами камни, двинулась вглубь гробницы. Коридор явно шел вниз. Строители пытались наметить ступени, но вышло у них так себе: просто ребристый уклон. Хадани слегка подвернул ногу, покачнулся и чтобы не упасть, оперся рукой о стену.

— Ой… Рисунки…

Оказывается, все стены были расписаны. Прекрасные и величественные люди, как будто, шли рядом с грабителями. С подношениями в руках они тоже «спускались» вниз, дабы возложить дары к телу умерших родичей.

— А это баба, кажись, — прищурился Вочтуиката. — Юбка-то бабья.

— Шонаши, — благоговейно прошептал Хадани, различив царские символы. На него снова навалился ужас от того, что он совершает. Весь прошлый жизненный опыт кричал: «Уходи! Беги отсюда прочь!».

Но то, что было дальше…

— Клянусь своими яйцами, — с дрожью в голосе прошептал Мойотль. — Я это сделал…

Спуск кончился. Перед ними был широкий коридор. В центре, на возвышении, он весь был уставлен сосудами, чашами, ящичками, свертками…

Чальк бросился вперед и стал судорожно хватать одну вещь за другой.

— Смотрите, какая ступка! Из цельного нефрита! Да она одна дороже вашего золота!

— Забирай, — лениво отмахнулся куитлатек. — Нам золото нужно!

— Вон! — не сдержавшись, крикнул Хадани, заметив знакомый блеск.

Это были браслеты. Тяжелые, массивные, с чеканкой. Шесть штук. Вочтуиката сунул их в мешок, примотанный к поясу. Потом они набрели на целую кучу ожерелий, из которых треть была из золота, меди и серебра. Чальк снова, хихикая над глупыми подельниками, пихал в свой мешок легкие ожерелья из жемчуга, кораллов, янтаря — такого редкого в их местах.

В стенах коридора (тоже богато разрисованных) были вырублены ниши, где тоже валялось много всякого. В мешках оседали серьги, вставки в нос и уши, вообще непонятные изделия (опытный чальк пояснил, что это пряжки и застежки). Пройдя вперед, они обнаружили, что вправо и влево тоже уходят коридоры. Только узкие и не очень длинные. Но и там нашлось, чем поживиться. Вочтуикато буквально взвыл, достав большой золотой жезл с кучей завитушек. Такой тяжелый, что в вытянутой руке не удержать.

Грабители сделали уже по две ходки к выходу, передавая Отмеченной Спине мешки. Далеко не полные — полный мешок золота тут же порвется.

— Корзины надо было брать. Заплечные, — тяжело пыхтел куитлатек.

— Ну и как бы мы смотрелись: шесть мужиков с корзинами, идущие в развалины Золотого города? — фыркнул Мойотль. — Надо было еще ваши… кирки на плечи положить, чтобы все поняли.

В третий раз сошлись они на перекрестке коридоров гробницы.

— Я думаю, — почесал затылок чальк. — Раз есть коридоры в стороны, то должен быть и вперед.

И он ткнул пальцем в стену прямо перед собой. Она единственная была не разрисована, а изрезана барельефом. Десятки знаков выстроились плотными рядами — словно, Черное воинство перед боем.

— Не можешь разобрать? — спросил Вочтуиката у единственного сапотека среди них.

— Нет, что ты! — испугался Хадани. — Это тайное знание.

— Это плита, я уверен, — заявил чальк.

— Зовем Спину и остальных?

— Да нет, зачем нам ее двигать? Мы ее просто опрокинем. Главное, подцепить.

И они подцепили. Высокая, но тонкая плита с грохотом рухнула, подняв тучу пыли. Грабители прокашлялись, протерли глаза. Хадани запалил новую лучину и понял, что стоит ближе всех к открывшемуся проему.

Есть! Есть еще место! Он быстро сунулся внутрь, осветив своим огоньком большую камеру…

И заорал от ужаса!

Глава 26. Молчат только мертвые

— Владыка, я клянусь! Клянусь жизнью своей! Клянусь благосклонностью Змея, что я ничего не знал об их замыслах! — начальник торгового каравана рвал на себе волосы, демонстрируя искренность слов.

Мы сидели в большом зале еще достраивающегося дворца. Вернее, они — караванщик и отличившаяся шестерка — сидели на циновках, а я нервно расхаживал из стороны в сторону, нервно поглядывая на угол, где были свалены мешки с золотом… Три полных лодки веса! Почти триста килограммов! Награбленного в гробницах золота!

Сразу стоило заподозрить нехорошее. Во-первых, караван слишком долго не возвращался, хотя, строгих сроков тут не было: как расторгуются, так и приезжают обратно. Во-вторых, когда лодки пристали к берегу Базы, ни один человек из них не вышел, а караванщик велел страже привести меня…

Велел привести меня!

Я охренел от наглости и понял, что надо идти. Караванщик сидел с глазами собаки, которая изодрала в доме все подушки. Подошел ко мне и шепотом сказал:

— Наши лодки полны золота.

— Прям полны, — улыбнулся я.

— Аж борта воду черпали, — вздохнул караванщик и решился уточнить. — Это награбленное золото из могил.

Охренев, я перевел взгляд на лодки, увидел знакомую «сладкую парочку» — куитлатека и йопи — и остро осознал, что без них тут не обошлось.

Далее — как в тумане. Черные оцепили берег, мы максимально незаметно перетащили груз прямо во дворец. Всех участников удивительного путешествия на время заперли в Шоколе, где по этому случаю объявили выходной. А караванщика и шестерку грабителей я пригласил к себе.