Теплая птица - Василий Гавриленко

            -Накиньте на него браслеты, - спокойно сказал отец Никодим.

            Особист защелкнул наручники на запястьях дебошира.

            -Рустам.

            Повар приблизился. В глазах – паника.

            -Мы уходим, Рустам. Прибери тут все.

            Отец Никодим поднялся.

            -Хорошего аппетита, - он кивнул посетителям, напрочь позабывшим о еде. –Пошли, ребята.

            Особисты подняли с пола и повели к выходу дебошира. Он сразу обмяк и утихомирился – протрезвел, что ли?

            У машины, в которую особисты запихнули выпивоху, я повернулся к отцу Никодиму.

            -Ваш крест, я, пожалуй, пойду.

            Он молча кивнул.

            -Мне здесь близко, вы знаете.

            -Я ничего не имею против, Ахмат, - глава ОСОБи протянул мне руку. – Ты конунг, а у конунга свои обязанности.

            -О-о, биа-логия, анна-томия, изучи ее! - проорал из машины другой конунг.

            -Да, - сказал отец Никодим. – Мы всегда и во всем согласны с Лорд-мэром… Но кое в чем я с ним категорически не согласен. Ты был бы прекрасным особистом. Ну что ж, прощай, конунг Ахмат. Удачи на новом поприще. Ни пуха.

            Глава ОСОБи скрылся в машине. Глядя вслед исчезающему за начавшимся снегопадом автомобилю, я проговорил: «К черту». И побрел домой.

            Темно. Но не холодно. Совсем не холодно.

            Я дотронулся до пузатого бока печки. Черт! Горячая. Выходит, в мое отсутствие здесь кто-то был… А может быть, и сейчас...

            -Вика?

            Тишина. Я на ощупь нашел стол. На нем в банке из-под тушенки должна стоять свечка. Вот она.

            Зажигалка вспыхнула не сразу – отсырела, что ли? Круг света осветил мой дом. Никого.  И ничего. Хотя…

            На постели - черный пакет. Что в нем?

            Форма конунга – плотные, цвета хаки, штаны, зеленая куртка, и – нечто среднее между гимнастеркой и свитером.

            Надеюсь, впору…

            Я скинул грязную, рваную форму стрелка. Надел форму конунга…

            Да, впору. Как влитая.

            Подошел к зеркалу. Свечка освещала левую сторону моего тела, правая – оставалась в темноте. Но – именно на левом рукаве нашит серпик луны…

            Я невесело улыбнулся.

            Здравствуй, конунг Ахмат!

                                                        Часть пятая

ЛОРД-МЭР

                                                            1

                                                ВОЗВРАЩЕНИЕ

-Олегыч, тормози!

            Визг железа, трущегося о железо, был слышен даже в кабине. Я знал, что из-под колес летят искры, плавят снег, нанесенный ветром на пути. Локомотив прошел еще около ста метров и замер, негромко гудя. Позади – Джунгли, впереди – стена, и в ней - ворота.  За этой стеной Московская Резервация: Вторая Военная База, Цитадель, Лорд-мэр, отец Никодим, Марина, Христо, Букашка, Киркоров… За стеной – моя Серебристая Рыбка. Я не могу повернуть назад, не могу отказаться от своей жизни. Не могу отказаться от Марины.

            А отряд погиб. Погиб по вине конунга Ахмата.  По Уставу Наказаний УАМР конунг заслуживает казни. Но… Отец Никодим сильнее Устава, он может помочь.

            Я вспомнил, как тепло попрощался с главой ОСОБи у  бара Рустама. Христо, надежда еще теплится. Возрожденчество не умерло.

            -Конунг, то есть – тьфу!- Андрей, - повернулся ко мне Олегыч. – Так что  делать-то будем?

Я помолчал, собираясь с мыслями. Машинист и Шрам настороженно глядели на меня. Ждали.

            -Вам нельзя идти туда, - сказал я, кивнув на ворота.

            -Нельзя? - удивленно протянул Олегыч.

            -Нельзя, Олегыч, - упрямо повторил я. – За первыми воротами - сводный отряд стрелков. А если их командир решит обыскать поезд? Его едва ли  остановит это.

            Я ткнул пальцем в серпик луны, нашитый на левом рукаве моей куртки.

-Олегыч, по Уставу Наказаний, лица, причастные к потерпевшему крах отряду, подлежат казни. Все без исключения. Без исключения, понимаешь? Тебя тоже не пощадят, хоть ты всего-навсего машинист.

            Олегыч засопел, должно быть, обидевшись на «всего-навсего машинист».

            -Я уж не говорю о Шраме. Для него Резервация – мышеловка.

            Шрам склонил голову.

            -Всегда мечтал побывать за стеной, - сказал он. Что-то в голосе игрока заставило меня замереть и внимательно посмотреть на своего спасителя: в голосе Шрама исчезла присущая всем жителям Джунглей напускная развязность. Теперь это был голос настоящего Шрама, Шрама-человека. – Мне кажется, когда-то я жил там…

            -Ты тоже видишь всполохи, - догадался я.

            Шрам кивнул.

            -И что они говорят тебе?

            -Немного. Только то, что когда-то я жил там, - Шрам кивнул в сторону Резервации, - и у меня была … ну, на которой ездят.

            -Машина?

            -Да, фургон. В нем я – долго-долго по дорогам.

            -Ты был дальнобойщиком, - вставил Олегыч, раскуривая папироску.

            -Да… наверно. В фургоне – много-много коробок. Ночью останавливался на дороге, спал, утром снова – долго-долго. Иногда тормозил, она садилась ко мне, белые волосы или черные.

            -Ты подбирал проститутку, - ровным голосом произнес Олегыч. Поперхнулся дымом папиросы и вдруг зашелся смешком. Шрам умолк, недоуменно глядя на него.

            -Послушайте, - нетерпеливо сказал я. - Вам нельзя туда, - кивнул на ворота. – Но в Резервацию можно проникнуть и другим путем.

            -Разве?

            -Можно, Олегыч. Когда-то я, придя из Джунглей, сам воспользовался этой возможностью.

            Шрам крякнул.

            -Когда-то я тоже был игроком, Шрам. Таким же, как ты.

            -К делу, Андрей, - перебил Олегыч, с тревогой поглядывая на ворота. – Мемуары потом.

            Действительно, надо поторапливаться. Я, похоже, начал забывать, в каком положении мы находимся.

            -Так вот, проникнуть в Резервацию можно через люк у восточной стены…

            -Стена огромная, как мы найдем этот люк?

            -Дай договорить, Олегыч. Это место отмечено белым оленем.

            Машинист посмотрел на меня как на сумасшедшего.

            -Не делай такие глаза, Олегыч. Пройдите вдоль северной стены, и белый олень сам выскочит вам навстречу.

            -Хорошо, - сдался старик. – Предположим, мы войдем в Резервацию. Что дальше?

            -Ты знаешь Пустошь?

            -Обижаешь.

            -Знаешь бывшую Красную Площадь?

            Олегыч хмыкнул.

            -Идите туда. Там база возрожденцев. Секты возрожденцев. Глава секты – Христо. Хри-сто. Запомни. Скажи ему, что вы от Андрея. Он все поймет и приютит вас.

            -А ты?

            -Идите, - я пропустил последний вопрос машиниста мимо ушей.

            Шрам открыл дверь и выпрыгнул на снег. Олегыч окинул взглядом кабину; пространство между двумя частями двигателя, печку, кровать. Вздохнул. В глазах его читалась боль.

            -Пора, Олегыч, - мягко напомнил я.

            Он встрепенулся и шагнул к ступенькам.

            -Передай там привет Марине.

 Негромко - вдогонку. Надеюсь, старик услышал.

            Шрам подал Олегычу руку, помогая спуститься со ступенек. Сверху вниз посмотрел на меня. В свете луны широкое лицо Шрама и само напоминало луну.

            -Андрей, может, ты с нами? – проговорил он.

            -Идите. Не теряйте времени.

            Пару минут я смотрел вслед двум удаляющимся фигурам. Одна – маленькая, согбенная, в телогрейке и шапке-ушанке, другая – крупная, но тоже согбенная. Сын и отец… «Ищите друг друга и ждите, несмотря ни на что». Я провел рукой по щеке – она была сухой. Слеза скатилась внутрь меня, прямо к сердцу.

            Когда Шрам и Олегыч скрылись из виду, я захлопнул дверцу кабины и опустился в кресло у пульта управления. Дотянулся до рукояти гудка. Ну что? Неужели я сделаю это? Еще не поздно догнать Шрама и Олегыча, вернуться к Марине. Живым. Побежденным, но живым.

            Я потянул рукоять на себя.

            Резкий гудок разорвал в клочья предутреннюю тишину. Не жалея ушей, я с каким-то остервенением не отпускал рукоять до тех пор, пока ворота не вздрогнули. Приподнявшись с кресла, смотрел, как створки расходятся в стороны. В ушах звенело. Я встряхнул головой – звон уменьшился.

            В воротах появился стрелок. Блеснул в свете луны красный флажок: путь свободен. Путь свободен…