На острие главного удара - Михаил Катуков

К сожалению, боевым частям не удалось по-настоящему отдохнуть при переезде на новый участок фронта. Минувшая зима и весенняя распутица крепко измотали танкистов и бойцов мотострелковых подразделений. Первоочередные окопные работы под Обоянью тоже отняли немало сил. Но на новой оборонительной полосе воины в самый короткий срок выполнили свою первую предбоевую задачу.

Все это время, пока мы стояли во втором эшелоне, меня беспокоила мысль, что наша армия еще не оформлена в достаточной степени организационно. Ведь она прибыла в Обояньский район в ином составе, чем была на Северо-Западном фронте. Она как будто освободилась от несвойственных ей "довесков", выкристаллизовалась в подлинно танковую. Но вместе с тем в ее составе оставались четыре танковых полка, которые никак не вписывались в новую организационную структуру.

Раньше, на северо-западе, на отдельные танковые полки возлагались задачи непосредственной поддержки наступающей пехоты. Эти полки должны были действовать в боевых порядках десантников и лыжников. А какова роль этих полков в новой обстановке, при решении других задач? С кем они будут взаимодействовать? Смогут ли отдельные танковые полки вести бой самостоятельно, как любая танковая бригада? Нет. Это им но по силам, хотя бы по той причине, что в составе полков нет пехоты, полевой артиллерии, минометов. Так что же все-таки будут делать эти несовершенные танковые части, когда огневой шквал охватит Курскую дугу?

Несколько дней и ночей мы дебатировали этот вопрос. Самое простое предложение - отдать отдельные танковые полки в распоряжение какой-либо полевой армии - было решительно отвергнуто. Зачем же нам терять значительное количество боевых машин, которыми, кстати сказать, мы были не так богаты.

В блиндажных дебатах возникла и окрепла другая мысль. Она захватила и меня, и Попеля, и Шалина, и Никитина, и Дынера. Нельзя ли на базе четырех отдельных танковых полков и имевшейся у нас 100-й отдельной танковой бригады создать еще один полнокровный, способный самостоятельно выполнять большие задачи танковый корпус? Все мы считали, что для танковой армии и для общего дела это оказало бы серьезную помощь.

Продумали во всех деталях, как превратить 100-ю бригаду и четыре танковых полка в корпус, и обратились в штаб Воронежского фронта с просьбой поддержать наше предложение. Но, вероятно, там и без нас забот хватало, поэтому к нашему предложению отнеслись прохладно.

Помог Георгий Константинович Жуков, находившийся в это время в штабе Воронежского фронта. Позвонили ему и изложили свои соображения. Он внимательно выслушал нас и сказал:

- Предложение стоящее. Я - за. Но, учтите, все сам решить не могу. Обратитесь, товарищ Катуков, к Сталину. Если спросит мое мнение, скажите, что я целиком и полностью поддерживаю ваш проект.

В тот же день я позвонил по ВЧ Верховному. Вызвал Васильева (так по коду именовался тогда Сталин). По этому же коду Жуков был Юрьевым, а я - Ефимовым.

И вот в трубке хорошо знакомый голос с кавказским акцентом. Докладываю свое предложение.

Сталин спросил, какие еще силы мы думаем выделить на формирование нового корпуса. Я доложил, что мы решили взять временно из наших уже сложившихся и воевавших корпусов по одной мотострелковой роте и передать вместо обычных мотострелковых батальонов каждой бригаде для нового корпуса. Из армейских резервов сумеем выделить немного средств связи, а вот мотострелковую бригаду, мотострелковые батальоны, артиллерию, минометы, транспорт и средства связи просим дать Ставку.

Сталин внимательно выслушал меня и одобрил наше предложение. А на прощание сказал:

- Действуйте. Желаю удачи.

На другой день мы получили директиву о формировании 31-го танкового корпуса. В той же директиве были указаны номера бригад (237-я, 242-я), создаваемых на базе танковых полков, и номера других корпусных частей. Прошло еще несколько дней, и мы получили печати и штампы для штабов и частей нового танкового корпуса.

Начали, как водится, с подбора командных кадров. Командиром 31-го танкового корпуса был назначен генерал-майор танковых войск Дмитрий Хрисанфович Черниенко - опытный, бывалый танкист. Раньше он командовал 49-й танковой бригадой и в боях показал себя прекрасным организатором, смелым, волевым военачальником, способным сохранять присутствие духа в самой неблагоприятной обстановке. Заместителем командира корпуса по политической части был назначен полковник Леонид Васильевич Попов, тоже боевой товарищ, дельный политработник. Начальником штаба корпуса стал полковник Володин.

Поскольку Черниенко ушел на корпус, надо было кого-то срочно выдвинуть на должность командира 49-й танковой бригады. Сошлись в едином мнении - пора назначить на бригаду нашего выдающегося танкиста, геройски сражавшегося во всех боях 1-й гвардейской танковой бригады, подполковника Александра Федоровича Бурду. Он к этому времени с прежней сноровкой, изобретательно, с неугасимым боевым задором командовал танковым полком. Командиром 100-й танковой бригады остался полковник Николай Михайлович Иванов, 237-й бригадой стал командовать майор Николай Петрович Проценко, а 242-й - подполковник Виктор Петрович Соколов.

31-й корпус мы вскоре сформировали, но мотострелковую бригаду, мотострелковые батальоны, артиллерию, минометы, транспорт и средства связи, которые должна была дать Ставка, к началу боев на Курской дуге получить не успели. Таким образом, 31-й начал воевать, значительно уступая в огневой мощи другим нашим корпусам.

Но все же к началу июльских боев армия представляла собой мощное объединение: кроме уже упомянутых трех корпусов в нее входили 8-я зенитно-артиллерийская дивизия, 79-й гвардейский минометный полк, 385-й авиаполк связи, 83-й полк связи, 72-й и 267-й мотоинженерные батальоны, 35-й автотранспортный полк и другие части.

Поскольку разговор зашел об огневой мощи танковой армии, несколько слов об одном боевом новшестве. К лету 1943 года наша промышленность наладила производство подкалиберных снарядов. Правда, для начала мы получили этих снарядов не так много: всего по пять штук на действующий танк. Но и это было для пас немалым подспорьем. Тем более мы знали, что у гитлеровцев появились новые танки T-VI "тигр" и T-V "пантера", обладающие мощной броней и вооружением. Так, "тигр" имел 80-мм броню, а в лобовой части даже 100-мм, вооружен был 88-мм пушкой, способной пробивать броню основных советских танков. Разве не заманчиво ударить по ним, прошить фашистскую броню советскими подкалиберными снарядами? Хотя и полученные малой толикой, новые снаряды в какой-то мере влияли на боевой дух воинов-танкистов.

В эти дни мы продолжали инженерное оборудование полосы обороны армии. Через луга, перелески, по поймам речек протянулись траншеи, ходы сообщения. Соорудили мы также в достатке капониры, дзоты, блиндажи, раскинули на 60-километровом фронте сеть искусственных препятствий. Занялись по-серьезному боевой и политической подготовкой, тесно увязывая ее с событиями, назревающими на нашем участке фронта.