На острие главного удара - Михаил Катуков

В тот же день вместе с начальником штаба М. А. Шалиным и начальником оперативного отдела М. Т. Никитиным мы выехали в отведенный нашей армии район.

Обоянь - городок небольшой. Стоит он среди полей, дубрав, на реке Псел. Вокруг на косогорах у тихих речушек разбросаны уютные деревушки, как будто войной и не тронутые.

Однако, прежде чем ввести сюда войска, мы произвели разведку района, в том числе и санитарную. И не зря. Наш медико-санитарный отряд обнаружил очаги сыпного тифа. Проклятое дело! Дай только разгуляться сыпняку - больше людей потеряешь, чем в бою. Поэтому немедленно приняли самые строгие дезинфекционные и другие меры. К счастью, нашим медикам удалось быстро ликвидировать тифозную угрозу.

Штаб армии расположился в деревне Успенов, а соединения и части - по окрестным селам и деревням. На марше соблюдали строжайшую маскировку. А ведь скрытность в передвижении армии - дело непростое. Это целое искусство. Начали с того, что марш от разгрузочных площадок к обояньским селениям совершали ночью. Так по законам военного времени и полагается. Но достаточно ли этого? Ведь чем черт не шутит! Появятся наутро в воздухе фашистские авиаразведчики по гусеничным следам определят, что здесь проходили большие танковые колонны. И все наши старания скрыть переход войск пойдут насмарку.

Однако танкисты - народ изобретательный. Так просто их на кривой не объедешь. Нехитрую, казалось бы, придумали штуку: привязали к танковой корме связки хвороста. Идут машины по весенним проселкам, а хворостянки гусеничные следы заметают.

Но не менее важна и маскировка на месте дислокации. И тут они проявили добрую сметку. Спрашивается: что видит с воздуха вражеский разведчик, пролетая над деревней? Контуры домишек, сараев, погребов, банек. А отсюда вывод: не следует ли расположить танки и другую боевую технику таким образом, чтобы у вражеского воздушного разведчика при полете над селением создавалось впечатление, что здесь все, как было неделю назад.

Вот мы и начали ставить танки и другие машины впритык к хатам, строениям, сараям, а сверху прикрывать их под одну крышу со строением. Ну, конечно, вырастал тот сарай на метр-другой, но разве с большой высоты заметишь?

Но в конечном счете меры эти пассивные. Заботясь о противовоздушной маскировке, никак нельзя забывать и обычную, наземную. Все эти меры могла свести на нет глубинная агентурная разведка противника. Ведь от нее, если не остережешься, жди всяких бед. К весне сорок третьего Курская дуга стала местом самых активных действий вражеской разведки. Вражеская агентура на этом участке фронта всячески пыталась проникнуть в наши тылы, разведать наиболее уязвимые места в обороне.

И вот тут нам пригодился опыт, накопленный на Калининском фронте. Как и осенью сорок второго, мы расставили круглосуточные посты, которые, выбрав укрытие на подступах к селению или домик на окраине, откуда открывался хороший обзор местности, внимательно наблюдали, не появятся ли непрошеные гости.

Эти посты очень помогли нам. За короткий срок они выловили несколько фашистских шпионов. Надо сказать, что для разведки Канариса был характерен некоторый шаблон. Шпионы почему-то непременно переодевались в советскую летную форму. Как правило, при них были радиопередатчики в походных сумках. Гитлеровцам так и не удалось засечь место дислокации нашей армии.

На новом месте у нас побывало несколько делегаций тружеников тыла. Первыми приехали вологодские колхозники. За годы войны к нам приходили танковые колонны, построенные на средства трудящихся Дагестана и Днепропетровской области, рыбаков Приморья и наших зарубежных друзей - монголов.

Вскоре после того. как мы обосновались в Обояньском районе, приехала к нам делегация трудящихся Монгольской Народной Республики. С ними связи были особые. Дело в том, что наша 112-я гвардейская танковая бригада одновременно носила название "Революционная Монголия". Все боевые машины, входившие в ее состав, были построены на средства, собранные трудящимися МНР. Поэтому и танки бригады носили имена выдающихся людей монгольского народа - "Сухэ-Батор", "Чойболсан" и др.

Бригада входила в состав 6-го танкового корпуса, которым командовал генерал А. Л. Гетман. Встречи делегатов-монголов с воинами-танкистами проходили в исключительно теплой обстановке. Бойцы гвардейских экипажей рассказывали делегатам, как воевали, сколько уничтожили гитлеровцев и боевой техники врага. Приводили примеры непревзойдённого мужества гвардейцев в кровопролитных схватках с численно превосходящим врагом.

Обменивались подарками. Делегация привезла нам дары монгольских охотников - несколько вагонов, груженных до отказа тушами диких кабанов и пустынных антилоп - дзереней. Танкисты в свою очередь подарили делегатам свои изделия: кинжалы, клинки, сделанные с большим вкусом и мастерством из отличной рессорной стали, а также трубки для курения.

После этой памятной встречи друзья монголы не забывали нас. Еще раз приезжали на фронт, но уже не на тихую речку Псел, а за могучий Днепр. Было это в феврале сорок четвертого года, воевали мы тогда в районе города Казатин. Делегацию во второй приезд возглавлял товарищ Самбу.

Вернемся, однако, к делам курским, чисто военным. Когда мы продвигались железнодорожными эшелонами с северо-запада под Курск, наша танковая армия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. По прибытии на место нас передали в распоряжение Воронежского фронта, войсками которого командовал генерал армии Николай Федорович Ватутин,

В Обояньском районе мы стояли во втором эшелоне, а в первом находилась 6-я гвардейская армия старого знакомого генерал-лейтенанта Ивана Михайловича Чистякова. Вместе с ним сражались мы на реке Лама. В памяти танкистов 1-й гвардейской бригады были еще свежи смелые, дерзкие действия морских пехотинцев, возглавляемых Иваном Михайловичем. Снова свели нас фронтовые дороги.

Ну, а коли ты прибыл на новый участок фронта и встал с войсками во второй эшелон, значит, жди, не сегодня, так завтра обязательно скажут: "Вам, товарищи, до боя еще далеко, и, пока есть время, извольте внести свой вклад в общее дело, в нашу оборону. Развивайте, оборудуйте на своем участке дополнительную оборонительную полосу".

В те дни и я, и Попель, и командиры корпусов Гетман и Кривошеий не засиживались подолгу в блиндажах своих командных пунктов. Собирали офицеров, вплоть до ротных и взводных командиров, выезжали с ними на рекогносцировку, изучали по разным направлениям всю округу. Выверяли каждый рубеж и с точки зрения наиболее выгодного расположения частей и подразделений, и многослойной системы огня, и естественных и искусственных препятствий. Намечали места огневых точек.