Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл

Ее жгло чувство вины. Она боялась худшего для Дот. Простую служанку похитить нетрудно. Хотя в ней росла ненависть, она по-прежнему играла роль преданной жены. Она не обнаруживала свои истинные чувства ни в чем. Она ничего не читала, кроме лекарственных справочников и легких книг, которые ее почти не интересовали; она ничего не писала, хотя и представляла, как ее «Стенания» гниют в темноте, никем не читаемые и неизданные. Вспоминая обо всех своих прежних воззрениях, о радости от сопричастности великим переменам, Катерина тосковала. Она потерпела поражение.

Но сейчас для нее главное – остаться в живых и защитить своих близких. Она от всей души желала, чтобы одной из них оказалась милая Дот.

Уильям Сэвидж обыскал весь Лондон, но безуспешно; Катерина горевала по Дот, и ее горю не помогали никакие подарки, полученные от короля. Из всех людей на земле Дот лучше всех знала ее и надежно хранила ее самые сокровенные тайны, и она доверяла Дот больше, чем родной сестре. Даже Хьюик, ее испытанный друг, не знал половины того, что известно Дот. Если Дот погибла… нет, она этого не вынесет. Ее необходимо найти. Уильям продолжал поиски; день за днем он бродил в лабиринте лондонских улиц, время от времени сообщая ей, как продвигаются дела. Оба боялись, что Дот попала в беду. В Лондоне много негодяев, способных надругаться над невинной девушкой, а притоны переполнены молодыми красивыми созданиями вроде Дот, которые случайно оказались не в том месте.

Ньюгейтская тюрьма, Лондон, сентябрь 1546 г.

Элвин ворвался в ее камеру, раскрасневшийся и улыбающийся.

– Нелли, мне велено тебя отпустить! – сказал он, едва сдерживая радость.

– Не понимаю. – Не может быть, чтобы все было просто так. Разве Райзли, похожий на хорька, больше не будет ее допрашивать? Неужели ее не казнят? – Элвин, если это шутка, то не смешная.

– Ни слова лжи, Нелли! Мне приказано тебя освободить.

– Но ведь…

– Наверное, Райзли не узнал от тебя что хотел. Мой двоюродный брат служит в Уайтхолле на конюшне. Он говорит, что Райзли попал в опалу. Мол, он обидел королеву, и его лишили милости.

– Значит, королева не в Тауэре? – не подумав, выпалила Дот.

– С чего ты взяла? После Екатерины Говард в Тауэре не было ни одной королевы.

У Дот закружилась голова. Ее освободят… выпустят на волю! Подумать только… Элвин повел ее к старшему тюремщику; тот велел ей расписаться в книге. Элвин проводил ее до ворот. Дот вернула ему книгу Лютера.

– Я очень за нее благодарна, – сказала она. – Книга не дала мне сойти с ума. – Она поцеловала Элвина в щеку, и он покраснел. Потом они попрощались. – От всей души надеюсь, что больше тебя не увижу, – добавила Дот, и оба улыбнулись.

– Нелли, знаешь… я боялся, что тебя сожгут, – признался Элвин.

От его слов в ней снова проснулся ужас, но потом она посмотрела на ворота и спросила:

– Я что, правда могу уйти – вот так взять и уйти?

Элвин кивнул.

Открытые ворота похожи на райские врата: солнце светит на булыжники мостовой, слышны крики рыночных зазывал.

– Знаешь, – прошептала Дот, наклоняясь к самому уху Элвина, – тебе я могу признаться: меня зовут не Нелли Дент.

Элвин смотрел на нее недоуменно, вопросительно.

– Меня зовут Дороти Фонтен, друзья называют меня просто Дот, и я служу королеве Англии.

Надо было видеть его лицо: брови поднялись до самых волос, глаза вытаращены, а рот похож на букву «о». Дот засмеялась и вышла на волю. Она была спокойна. Когда ворота с лязгом закрылись за ней, она словно перенеслась в другой мир. Она долго стояла на одном месте, озираясь по сторонам. Все привлекло ее внимание: стайки скворцов на булыжниках мостовой, кошка, что грелась на солнышке, яблоня рядом с церковной оградой, паутина между ветками дерева, паук, поймавший муху… Она смотрела вверх, на небо, затянутое облаками, и потом глубоко вздохнула, как будто дышала впервые в жизни. Она подняла яблоко с земли и впилась в него зубами, сладкий сок ласкал ей нёбо. Да, она как будто оказалась в раю.

Из церковного двора Дот вышла на рыночную площадь, заполненную народом. Торговцы расхваливали свои товары. Мимо гнали стадо блеющих овец; мальчишка-пастух не мог их удержать. Одна овца вдруг отбилась от отары и побрела в другую сторону. Пастушонок свистнул собаке; та слушалась его не больше, чем овцы. Похоже, собака ненамного умнее тех, кого должна охранять.

Дот уселась на каменные ступени. Вокруг нее кипела жизнь. Повара из богатых домов закупали свежую рыбу и хлеб, отчаянно торгуясь за каждый пенни. Какая-то женщина уронила корзину с цветной капустой, кочаны раскатились по площади, прохожие подбирали их. Подручные пекаря расхваливали свой хлеб: «Славный свежий хлеб к вашему столу». Они выводили слова нараспев, как песню. Запаха хлеба достаточно, чтобы хлеб продавался и без их криков. Дот впитывает все, сидя на солнце и наслаждаясь свободой. Единственное место, куда она старается не смотреть, – прилавок мясника, где висят ободранные туши и стоят большие топоры. Мясные ряды слишком напоминают то место, откуда она только что вышла.

Ей кажется, что прошло совсем мало времени, а торговцы уже собирают свой товар, и толпа редеет. Какая-то девушка предложила ей мясной пирог; он поломался, и его уже не продашь. Сначала Дот отказалась, признавшись, что ей нечем заплатить, но девушка настояла. У Дот был пенни, она могла ощупать монетку, вшитую в подол, но, если она хочет поскорее добраться до Уайтхолла, придется ей поберечь деньги. Дот знает: надежнее всего можно добраться во дворец по реке, потому что пешком она, скорее всего, заблудится. В Лондоне заблудиться проще, чем в хэмптон-кортском лабиринте, куда они с Бетти однажды зашли, за что им досталось от главного садовника. Она пошла к Темзе. Свободной оказалась лишь пестро размалеванная барка, которые обычно нанимают влюбленные парочки.

Лодочник был весь в алом; его камзол украшен шнурами, пряжками и мишурой. За короткую поездку в Уайтхолл он просит пенни. Когда Дот возмутилась, он объяснил: у него не обычная лодка, такая барка впору самой принцессе. Дот понимала, что лодочник надувает ее, приняв за богачку, но ей все равно. В конце концов, разве сейчас не крайние обстоятельства, ради которых она берегла пенни с давних пор? Кроме того, у Катерины хранятся четыре фунта – наследство от Мег. Перед тем как отдать пенни лодочнику, она поцеловала монетку и шепнула: «Мама, благослови тебя Бог». Одному Богу известно, где и как мама раздобыла пенни. У Фонтенов лишних денег отродясь не водилось! Во время пути она думала о своих родных. Что с ними стало за эти годы? Жив ли ее брат, не спился ли, как предрекал папаша? Может быть, брат теперь тоже каждый день возвращается домой пьяный и ударяется головой обо все притолоки. Маленькая Мин, скорее всего, уже вышла замуж… Интересно, за кого?

Когда Дот вспоминала о прежней жизни, ей казалось, будто в Стэнстед-Эбботс жила другая, обычная девушка. Даже если бы можно было повернуть время вспять, она не поменялась бы с той девушкой местами. Теперь у нее другая жизнь; она служит королеве, и люди ее окружают другие. Она познакомилась с Уильямом Сэвиджем. И хотя судьба их развела, она все же узнала подлинную любовь, наполнившую ее жизнь смыслом. Она любит Уильяма и Катерину. При мысли о том, что она скоро увидит Катерину, у нее кружится голова. И по Уильяму она тоскует. Правда, они теперь могут быть только друзьями, ведь у него есть жена и, возможно, целый выводок детей, о которых она старается не думать.

Скоро барка причалила у каменных ступеней, ведущих к Уайтхоллу, Дот попрощалась с лодочником; всю дорогу он выводил немелодичным голосом балладу о рогоносце Бене. Дот поднялась по ступеням, подошла к страже у ворот.

– Я Дороти Фонтен, я служу королеве. Пропустите меня, пожалуйста, – сказала она стражнику.

– А я – король Англии, – насмешливо ответил тот.

– Но я говорю правду! – дрожащим голосом она объяснила, как здесь оказалась.

Должно быть, стражнику становится жаль ее, мрачное выражение смягчается, но он по-прежнему держит перед собой алебарду, преграждая ей путь.

– Слушай, девушка, – говорит он, – будь королева здесь, я бы попросил кого-нибудь позвать ее пажа, чтобы он взглянул на тебя и сказал, правду ты говоришь или нет. Но королевы нет; она уехала вместе со всеми своими приближенными. В ее покоях сейчас только декораторы, которые подбирают новые ткани.

Сердце у Дот сжалось. Она сутулилась, не зная, что делать. Королева может отсутствовать несколько месяцев, переезжая из одного дворца в другой. Серебряный пенни потрачен, и у нее нет ничего, кроме единственного грязного платья, которое на ней сейчас. Ей остается только одно: ждать. Вдруг мимо пройдет кто-то знакомый и узнает ее? Она прислонилась к низкой стене. На нее навалилась страшная усталость. Не всегда плохо быть невидимкой, которую не замечают. Неожиданно она увидела женщину, которая стояла напротив и смотрела на нее. Потом женщина подошла к ней и присела рядом. Она была полной, с круглым дружелюбным лицом.