Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

щелкнул пальцами, чтобы вызвать к себе одного из своих людей, которые держались у двери.

— Приведи мне пажа! — приказал он, не повышая голоса.

Только теперь Катрин заметила, что Беранже не было в зале, что она не видела его с тех пор, как подобрала Арно у реки.

Однако паж, казалось, обладал способностью эльфов Появляться или исчезать, производя шума не больше, чем они. На сей раз он появился со связанными за спиной руками в сопровождении двух солдат. Она поняла, что над ними обоими нависло большое несчастье.

Юноша был бледен, хотя и старался казаться спокойным, крепко сжимал губы, боясь показать, как они дрожат.

— Почему вы его связали? — спросила Катрин. — Что вы собираетесь с ним делать?

Дворянчик подошел к камину, взял длинную железную кочергу, чтобы помешать огонь, добавил два-три полена, охапку хвороста, которые тут же вспыхнули. Взвились длинные желтые языки пламени. Потом, встряхнув свою шелковую котту, к которой прицепились веточки, он любезно улыбнулся:

— Да ничего!.. Абсолютно ничего, если вы будете себя разумно вести!

В горле у Катрин вдруг пересохло и перехватило дыхание. Увидев Беранже, она почувствовала, что ее подвергнут чудовищному шантажу, но, несмотря на страшную репутацию Дворянчика, она все еще отказывалась верить, что человек, носящий золотые шпоры[93], может себя настолько обесчестить.

— А если нет?.. — спросила она приглушенным голосом.

— Ну что ж, тогда… мы заменим этот котел на железную решетку, которая стоит вон там, положим на нее этого юнца после того, как польем его маслом, чтобы он хорошо поджарился!

Вопль ужаса у Катрин перекрывался воплем несчастного Беранже. Обезумев от страха, паж бился и извивался в руках своих сторожей.

— Вы этого не сделаете! Неужели вы совсем не боитесь Бога?

— Бог далеко, а замок совсем рядом! Я договорюсь с Господом, когда настанет время. Несколько статуй, один или два арпана хорошей земли, подаренной какому-нибудь аббатству, и я стану чистым и незапятнанным, как новорожденный младенец, чтобы проникнуть в Небесное Царство. Что же касается моих угроз, знайте, что я их никогда не произношу впустую! Разденьте этого мальчика и смажьте маслом!

Один из живодеров зажал рукой рот Беранже, но глаза бедного юноши безумно вертелись в орбитах.

Катрин не могла вынести даже мысли о том, что должно, произойти, если она не подчинится. Пажу нечего было ждать, ни пощады, ни жалости от этих дьяволов. Она отказалась продолжить его агонию.

— Освободите его! — сказала она. — Я напишу. И она села перед импровизированным письменным прибором. Беранже потерял сознание от страха, и его вынесли на улицу.

ГЛАВА XIV. Божий человек

Послание было отправлено. Для этого протрубили рог, вызвали часового. Белая материя заметалась на конце копья, означая необходимость в переговорах, потом лучший лучник отряда положил на лук стрелу, обернутую письмом и обвязанную пеньковой веревкой.

Человек был ловок. Стрела легко перелетела через стену упала на дозорную галерею. Люди Дворянчика стали оживать за мостом, когда замок ответит.

Катрин было разрешено приблизиться к изголовью мужа. Получив от нее письмо, глава живодеров не имел больше оснований ей мешать.

— Вы можете попрощаться с ним и помолиться за упокой его души! — сказал он ей в качестве утешения с преувеличенно почтительным поклоном.

Она ему не отвечала, потрясенная отвратительной сценой. Она поднялась по узкой лестнице, пересекла комнату, похожую на кладовую торговца — так много в ней было свалено трофеев, и переступила порог другой, чья меблировка ограничивалась кроватью, достаточно широкой, чтобы на ней могли разместиться четыре человека, сундуком и тремя табуретами.

Промасленный пергамент пропускал только слабый свет, и на одном из табуретов у изголовья кровати, где покоился Арно, горела свеча.

Но первое, что увидела Катрин, был Готье, стоявший на коленях на маленьких плитах пола и занимавшийся тем, что приводил в чувство Беранже. Лицо юноши было покрыто восковой бледностью, и казалось, что ему трудно дышать. Когда дверь скрипнула под рукой Катрин, студент обернулся:

— Дайте мне вашего сердечного! — сказал он. — Я не могу его привести в чувство. Что с ним сделали?

Она ему рассказала, протягивая флакон, который он выхватил с гневом.

— Если в мире есть справедливость, этот подлец должен умереть в страшнейших мучениях, но я не знаю таких, которые бы соответствовали его злодеяниям. У этого Дворянчика нет ничего человеческого. Заставить вас пойти на предательство ваших друзей, воспользоваться вашей беззащитностью в то время, как ваш муж при смерти! Ваш муж и его брат по оружию!

— У этих людей не бывает братьев. Дворянчик содрал бы кожу с собственной матери, если бы имел от этого какую-нибудь выгоду.

Катрин говорила спокойно, ровным голосом, который, казалось, шел издалека. Она испытывала такой ужас и страдание, что больше не чувствовала себя живой. Все доходило до нее как будто сквозь плотную материю, и ее мозг плохо воспринимал происходящее. Она осталась стоять посреди комнаты, ее глаза были прикованы к кровати, где на соломенном тюфяке был распростерт ее муж. Он был покрыт стеганым вышитым одеялом из шелка, взятым, без сомнения, из трофеев живодеров. Розовый цвет одеяла так не вязался с мрачной атмосферой, как маскарадный костюм на мертвеце. С головой, обвязанной полосками белой материи, с проступившей кровью, Арно был неподвижен. Катрин решила, что он умер. Даже судороги боли, которые еще недавно стягивали его подбородок, исчезли.

Она устремила на Готье полный ужаса взгляд, и он кивнул головой.

— Нет. Он еще не умер. Дыхание едва ощутимо, но он еще живет. Я думаю, он вошел в ту стадию бесчувственности, которую греки называют «кома».

Тем временем паж приходил в себя. Узнав склонившегося над ним Готье, он слабо улыбнулся, и его мутный взгляд стал более осмысленным. К нему вернулась память, и он со стоном бросился на грудь своего друга и зарыдал.

Старший друг даже не пытался его успокоить. Он знал, что иногда бывает нужно дать плотине прорваться после невыносимого напряжения. Он вернул Катрин флакон с сердечным снадобьем, продолжая поглаживать взлохмаченную голову Беранже.

— Выпейте немного сами! — посоветовал он. — Вы в этом очень нуждаетесь.

Она машинально повиновалась и поднесла флакон к губам. Крепкий напиток вызвал дрожь и заставил ее закашляться, но горячий ручеек побежал по всему телу. Она почувствовала себя ожившей, и разум стал яснее.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Готье, когда рыдания пажа стали слабее.

Она пожала плечами.

В эту минуту дверь открылась, и в комнату вошел Дворянчик. На его ангельском лице с глазами лисы было написано удовлетворение.

— Завтра с восходом солнца вы сможете подняться в замок, госпожа! Вас