Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Он подошел к стене напротив окна. Там виднелась маленькая дверь, выходившая в небольшую комнатку, служившую чуланом.

— Эта дыра? — спросил Готье пренебрежительно. — Мы ее недавно обследовали. Она содержит только пустые горшки из-под варенья, старую упряжь, сырье для изготовления пеньки и несколько веретен…

— Вы плохо смотрели! Принесете мне свечу. Ландри взял табурет, вошел в чулан и встал на табурет, немного сгибаясь, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок.

— Смотрите, — прошептал он, нажимая обеими руками на вышеназванный потолок, — он поднимается, когда убираешь эти два железных стержня.

— Люк? — прошептал Беранже. — Но куда он ведет?

— На чердак, конечно, точно под скат крыши. Мэтр Гондебо, владелец этого дома, был человек основательный, к несчастью, наделенный сварливой и чудовищно ревнивой супругой. Она заставляла его ложиться спать в этой комнате, откуда он не мог выйти, не пройдя через ее комнату. По крайней мере, она воображала, что он не может выйти. Но изобретательный герцогский нотариус, бегающий за юбками как заяц, приспособил этот люк, позволявший ему пробираться на чердак. Там в конце есть отверстие, через которое подают сено. Оно выходит во фруктовый сад, спускающийся к реке. Я не знаю, есть ли там еще лестница, но вы все трое молоды, а внизу высокая трава. Вы легко спрыгнете.

— Дальше? — прошептал Готье, который увлеченно слушал. — Как найти лошадей, выйти за ворота?

— Даже и не ищите их, вас снова схватят. Пересеките реку вплавь и вскарабкайтесь на холм замка. У барбакана есть густые заросли. Вы сможете в них спрятаться, чтобы дождаться наступления дня, и когда мост опустится…

— Вы хотите, чтобы мы искали прибежище в замке? — проговорил ошеломленный Беранже. — А не лучше ли будет дать деру?

— Каким образом? Вас схватят к середине дня, и я не знаю, что с вами будет. Поверьте мне, замок — это ваш единственный шанс. Там вы будете в безопасности и сможете подождать, пока живодерам надоест эта осада или же, пока подоспеет помощь.

Перед этой возможностью юноши с трудом могли сдержать радость, но Катрин молчала. Она слушала объяснения Ландри, бросила взгляд на чулан, потом вернулась к кровати и обвила руками одну из колонн.

— Я не могу! Я не могу уйти! — запинаясь, проговорила она. — Я хочу остаться с ним до конца. А вы уходите! Беранже в опасности. Когда он уйдет, Дворянчик не сможет меня принудить.

— Ты полагаешь? — спросил сурово Ландри. — Ты говоришь, что хочешь остаться до конца? До конца чего?

— Его жизни…

— Он еще не умер и, может быть, не умрет еще и завтра. Какова, ты думаешь, будет реакция Дворянчика, когда он увидит, что мальчики сбежали? Он подвергнет тебя пытке?.. Ничуть! Этот дьявол пострашнее! Твой муж, несмотря на все его раны, заменит Беранже! Ты чувствуешь себя достаточно сильной, чтобы видеть, как его положат на каминную решетку?

Она не смогла удержать вырвавшийся крик:

— Нет!… И добавила тише:

— ..Он не осмелится. Это ведь его брат по оружию!

— Несчастная дура! Ты еще ничему не научилась! Перед огромным замком госпожи Эрменгарды человек такого сорта не поколеблется в выборе. Я не уверен, что в этом красавце демоне вообще есть человеческие чувства! Но если ты найдешь в себе смелость подвергнуть риску…

Катрин склонила голову и отпустила колонну. У нее не было сил отвечать, и она отрицательно покачала головой. Она была побеждена. Ландри был прав: ей надо уходить с, остальными, оставив позади себя того, кого она любила, не имея даже возможности узнать, что с ним станет. Не она примет его последний вздох, или в том случае, если Бог окажет не правдоподобную милость, не она встретит его первый взгляд…

Так страшно было ее горе, так тяжело на сердце, что она не могла не поддаться искушению сделать последнее усилие.

— Кто уверит меня в том, что они не убьют его, когда мы уйдем? Я не хочу оставлять его одного, Ландри… я не могу бросить его без защиты на руках этих животных!

— Он будет не один: я остаюсь.

— Ты сошел с ума. Они тебя разорвут.

— Не думаю! Этот юноша, у которого так хорошо подвешен язык, заткнет мне рот и хорошенько меня свяжет с помощью разорванных занавесок. И даже может слегка оглушить, чтобы все выглядело более правдоподобным. Остальное касается меня одного.

Готье и Беранже, торопясь поскорее перейти к делу, снимали занавески, рвали их на длинные полосы и скручивали наподобие веревки.

Довольно быстро монах был основательно связан, в то время как Катрин растерянно смотрела на них, не решаясь помочь им.

Она взяла руку мужа и прижала к груди. Она была горячая, эта рука, но все еще живая, и в ней тяжело билась кровь человека, которого она любила. Она встала на колени, приложила к этой руке свою влажную щеку, потом дрожащие губы. Она знала, что через мгновение его больше не увидит, что не может противиться неумолимому ходу судьбы, что этот взгляд, эта ласка будут последними…

— Моя любовь… — прошептала она… — Я бы так хотела остаться с тобой… до самой могилы. Я бы так хотела тоже умереть! Но есть малыши, наши малыши… Они во мне нуждаются, ты знаешь. Я должна вернуться туда… к нам домой… ради них… Я должна уйти… оставить тебя, моя любовь…

Она закрыла лицо руками, безумно желая умереть здесь, в эту секунду и никогда больше не подниматься.

— Госпожа Катрин, — раздался хриплый голос Готье, — надо уходить, мы готовы.

Она посмотрела на них. В их глазах была растерянность и вместе с тем отчаянная решимость.

Ландри, крепко связанный, все еще стоял, и его рот был еще свободен.

— Я хочу попрощаться с тобой до того, как мне заткнут рот, — сказал «он мягко. — Не сомневайся, Катрин! Иди без боязни по дороге, которая тебя ожидает. Ты хорошо знаешь, что я твой брат и что я, тебя всегда нежно любил.

Тогда она бросилась на шею монаха, отчаянно стиснула его в объятиях и несколько раз поцеловала.

— Побереги себя, мой Ландри, — всхлипнула она. — Последи за ним и, моли Бога, чтобы он сжалился над нами…

— Быстрее! — заторопил Ландри, не желая поддаваться эмоциям. — Нельзя терять времени. Теперь кляп… потом удар табуретом. Но постарайся не убить меня, юноша! Я буду молиться за вас всех. Прощай, Катрин…

Мгновение спустя монах, которого звали Ландри Пигас, лежал распростертым на полу, умело оглушенный Готье. Капелька крови блестела на его выбритой макушке.

— У него будет огромная шишка, — констатировал молодой человек, — но он нормально дышит.