Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Значит, вы пришли, — сказала она. — Вы пришли, чтобы остановить это.

Вульфе встретился с ней глазами:

— Что остановить, юдоче?

Он использовал принятое здесь обращение к женщине, за которой не собираешься ухаживать. Низкорослый бородатый мужчина, сидящий рядом с ней, — по-видимому, муж — одобрительно кивнул.

— Безумие, конечно, — ответила женщина. — Готенц в полном хаосе. Бунты. Убийства. Нам повезло выбраться оттуда живыми.

При этих словах некоторые из сидящих в повозке мужчин похлопали по старым лазружьям гражданского образца в руках.

«Значит, городское население буянит, — подумал Вульфе. — Великолепно!»

— Спасибо за предупреждение, юдоче, — ответил он. — Мы сделаем что сможем. Но куда вы направляетесь?

— Мы едем эвакуироваться. Мы слышали об огромных кораблях в Банфри и хотим купить себе вылет с планеты.

На мгновение Вульфе решил было сказать им правду. Они никогда не доберутся до Банфри. Даже если бы у них было время, даже если бы впереди по дороге не было орков — им не помогли бы никакие деньги. Они были обречены. Но, вероятно, гораздо милосерднее будет позволить надежде вести их до конца.

— Будьте осторожны на шоссе, — сказал он. — В канале Луго могут быть зеленокожие.

— Я ещё не встречала ни одного из этих с зеленой кожей, — ответила женщина, — но в брошюрах говорится, что громкий крик — отличное оружие против них.

Она ткнула пальцем в мужчину с похожей на бочку грудной клеткой, сидящего в задней части повозки:

— У Брудегара самый громкий голос в Готенце. Он прогонит чужаков с нашего пути.

Вульфе невольно покачал головой. Подобное губительное невежество было самым худшим результатом работы имперской пропагандистской машины. Граждане редко понимали опасность, которую представляют орки, пока те не набрасывались на них с рёвом "Вааа!", и никакие крики во всём Империуме ни черта не могли с ними сделать.

Чувствуя за спиной нетерпеливо ждущую чёрную «Химеру», Вульфе махнул, отпуская местных, и возчик щёлкнул кнутом. Огромный бовиат заревел и потащил своё бремя дальше по шоссе. Имперские машины продолжили своё путешествие.

Теперь уже был виден чёрный дым, поднимающийся в дневное небо прямо из-за ближайшего холма. Всего несколько километров отделяли их от цели. Бунты, сказала женщина. И убийства.

Вульфе собрался с решимостью, полагая, что возможно самая малоприятная часть этого полного фиаско ещё впереди.

Он не ошибся.

Готенц, когда Вульфе его увидел, оказался городом, погрузившимся в анархию. У подножия старомодной защитной стены вповалку валялись раздутые трупы, гниющие на полуденной жаре. Стайки плавающих в воздухе мальдротид, местных падальщиков, опускались с неба, чтобы набить брюхо воняющей мертвечиной. Эти странные существа парили на высоте трёх метров от земли, выдёргивая мягкие куски плоти из лежащих внизу тел. Щупальца, каждое увенчано острым клювом, поднимали кусочки мяса к отвратительным розовым ртам, а вокруг жужжали жирные мухи.

Зрелище было таким же тошнотворным, как и запах. Борясь с рвотными позывами, Вульфе снял лазпистолет с предохранителя, прицелился и выстрелил в ближайшую стайку.

Он попал одной из мальдротид в самую середину, выстрел воспламенил содержащийся внутри твари газ. Похожее на пузырь тело с хлопком взорвалось.

Остальные вокруг немедля принялись отталкиваться от земли длинными щупальцами. Они поднимались в воздух, чтобы унестись прочь в поисках более безопасной еды.

«Ради Трона», — сказал из спонсона по воксу Хольц, — «что за мерзкие и жуткие твари!»

Снаружи, у сторожки, привалившись спиной к каменной стене, сидел старый, коричневый от загара человек, раненный в ногу. Рядом лежало потрёпанное лазружьё. Судя по количеству пустых бутылок из зелёного стекла вокруг, он собирался упиться до смерти.

Когда над ним нависла могучая громада «Прощальной молитвы», мужчина пьяно потянулся за ружьём, пару раз цапнул воздух и сдался.

— Чё-ё нада, чужой? — спросил он, щурясь на Вульфе. — Пришёл умереть с людьми, отвергнутыми Импер-ат! — ором?

Вульфе бросил сверху сердитый взгляд:

— Следи за языком, гражданин. Император отвергает лишь предателей и еретиков.

Старик издал оскорбительный звук и продолжил пить.

Вульфе упрекнул себя за глупость и приказал провести «Прощальную молитву» в открытые ворота города, а машине Дессембры — держаться в десяти метрах сзади.

Когда они въезжали в город, Вульфе водил тяжёлым стаббером на турели из стороны в сторону, обшаривая взглядом каждый угол проплывающих мимо улиц и переулков.

Потом вспомнил, что Гарвер мёртв и правая сторона танка осталась без защиты.

— Всем глядеть в оба, — приказал он экипажу. — Хольц, прикрываешь тяжёлым болтером боковые улицы, окна и двери. Висс, тоже самое — спаренной автопушкой, я буду приглядывать за правой стороной.

В некоторых зданиях всё ещё горели пожары. Мимо проплывали стены с торопливо намалёванными лозунгами наподобие «Какой, к фраку, Император?» и «Отличный день для апокалипсиса!». Большая часть магазинов и лавок разграблена. Ряды низких жёлтых жилых блоков стояли тихо и неподвижно, с выбитыми стёклами и дверями. Безжизненные тела свешивались с запятнанных кровью подоконников и балконов. Сами улицы были усыпаны таким количеством трупов, что «Прощальная молитва» не могла их объехать. Вульфе приказал Мецгеру ехать прямо по телам, и каждый раз морщился, когда из-под танка раздавался влажный хруст. Многие тела на улице принадлежали женщинам, одежда на них была разорвана. Часто слышался треск лазружей и автопистолетов, заставляя напуганных мальдротид взмывать в воздух, бросая богатую добычу, пока всё не успокоится.

«Вся эта резня, — подумал Вульфе, — дело рук человека. Орками тут и не пахнет».

Совсем недавно Готенц был городом преданных и трудолюбивых имперских граждан. Ожидание неизбежной гибели пошатнуло их дух. Весть о надвигающемся конце сняла налёт цивилизации быстрее, чем любое вторжение ксеносов.

Голос Дессембры прорвался сквозь статику на канале группы:

«За следующим углом налево, сержант. Затем второй поворот направо. Наша цель ждёт нас в церкви в конце улицы Процессий».

Вульфе передал указания Мецгеру, и танк покатил дальше. Звуки ружейной стрельбы сейчас слышались гораздо чаще. И ближе.

Когда «Прощальная молитва» повернула на улицу Процессий, Вульфе раскрыл рот от удивления. Впереди, на площади в конце улицы, бушевал жестокий бунт. Целью ярости толпы была небольшая имперская церковь — чёрное двухэтажное строение с гордой золотой аквилой на вершине центрального шпиля. Вульфе в ужасе смотрел, как некоторые из бунтовщиков стреляли в священный символ. На широких каменных ступенях внизу люди кричали, глумились и бросались камнями и бутылками в витражи окон.

— Они напали на церковь! — зарычал он.

Дессембра должно быть тоже увидела это из «Химеры».

«Вперёд, сержант!» — приказала она. — «Они не должны попасть внутрь! Убивайте любого, если придётся!»

«Прощальная молитва» рванула вдоль улицы.

Бунтовщики обернулись. Многие из тех, кто увидел несущийся на них танк, с воплями разбежались по тёмным боковым улочкам, остальные оказались глупее. Вскинув оружие, они принялись палить в танк.

Вокруг Вульфе рикошетили пули, но он оставался в башенке — гнев распалял его кровь. Переключив тяжёлый стаббер в автоматический режим, он принялся водить стволом из стороны в сторону, поливая толпу продольным огнём. Ливень свинца рассекал ряды изменников, вгрызаясь в незащищённые тела. Воздух наполнился криками боли. Те, кто не был убит или ранен, бросились искать надёжное укрытие, а затем начали высовываться из-за каменных углов, паля наугад в сторону танка без особого толка.

В ответ загрохотал левый спонсон, тяжёлый болтер крошил слабую защиту, убивая мятежников градом каменных осколков.

Позади Вульфе слышал частый треск мультилазера «Химеры» и стрёкот курсового орудия. Вдвоём имперские машины окатили улицу и здания шквалом огня.

Меньше чем через минуту Вульфе приказал своим прекратить огонь. Улица Процессий превратилась в безмолвный, залитый кровью пустырь. Единственным слабым движением был дымок, курившийся из стволов орудий имперцев.

Вспомнив о времени, отведённом на задание, Вульфе глянул на карманный хронометр. Оставалось около семи часов. Зачем бы не пришли сюда чёртовы Сороритас, подумал он, им лучше поторопиться. Ещё предстояло обратное путешествие. Они не могли пойти обратно через канал Луго… Это было бы самоубийством.

— Вперёд! — приказал он по воксу Мецгеру.

Устранив непосредственную угрозу, обе машины подъехали к церкви. Старшая сестра Дессембра приказала остановиться у ступеней. Через несколько секунд задний люк «Химеры» распахнулся, и три сестры-госпитальерки выбрались на иссушенный дневной воздух.