Соломон Крид. Искупление - Саймон Тойн

Под ногами заскрипели половицы. Холли напряглась, но Рамон прошел мимо, не тронув ее. Заскрипели пружины матраса – Рамон присел на край кровати. Холли чувствовала, как по ней ползет похотливый взгляд.

– Посмотри на меня! – приказал Рамон.

Она подчинилась, хотя волосы закрывали лицо, словно темная вуаль. Рамон рассматривал ее, как покупатель рассматривает лошадь или собаку, затем похлопал по кровати рядом с собой.

Холли посмотрела на его руку, затем снова на лицо. И не двинулась.

Рамон склонил голову набок, сунул руку за спину.

В руке его появился нож. Рамон медленно поворачивал лезвие. Оно вспыхнуло, отражая свет.

– Как, по-твоему, у нас с тобой утрясется, а? – спросил Рамон.

Холли напряглась сильнее, пытаясь подавить внезапную дрожь. Нельзя, чтобы он заметил и принял за признак испуга. Холли не боялась, но злилась. Сильно.

– Тебе наплевать на то, что я думаю об этом, – сказала она.

– Вовсе нет. Ты ж понимаешь: если бы я хотел, я бы тебя взял. Мы оба понимаем. Привязать тебя тут, приставить нож к глотке; если выкинешь чего – порезать. Можно сыграть и так, если хочешь. Но какой толк? Зачем мучиться, когда есть легкая дорога к точно такому же финалу?

Рамон положил нож на кровать, вынул мобильный телефон:

– Давай я тебе кое-что покажу.

Он встал с кровати, нажимая кнопки на телефоне, кажется целиком поглощенный им. Холли поглядела на нож. Слишком далеко. Даже если достанешь, со связанными руками многого не сделаешь. А снаружи, за дверью, стоит Морган с винтовкой.

Рамон подошел к девушке, показал экран:

– Видишь?

Холли вскрикнула.

Пара живых, полных муки глаз смотрела с чудовищно изуродованного лица, отчего-то сиявшего белозубой улыбкой. Как эта девушка может улыбаться после такой жути, сотворенной с нею? Затем Холли поняла: несчастной отрезали губы.

– Розалита, – пояснил Рамон. – Я разрешил ей выбирать – как и тебе. Как думаешь, что она выбрала? Такая храбрая девушка. И такая красивая. Была. Жаль.

Он мазнул пальцем по экрану, и появилось новое фото: другие глаза, глядящие из такого же кровавого месива.

– Кармелита. И она сказала «нет».

Он снова мазнул пальцем. Холли отвернулась, чувствуя, как подкатывается тошный ком.

– Смотри на экран, – велел Рамон.

Она мотнула головой, отступила назад, ударилась спиной о закрытую дверь.

– Смотри на экран! – повторил Рамон очень спокойным, холодным голосом.

Холли глубоко вдохнула, борясь с тошнотой.

– Посмотри на экран, – велел Рамон чуть добродушней. – Там не то, что ты думаешь.

Она поглядела.

На этот раз – ни крови, ни выпученных глаз на обезображенном лице. Глаза этой девушки были закрыты. Лет двадцать, не больше. Черные, глянцевито поблескивающие волосы разбросаны по подушке.

– Мария, – пояснил Рамон. – Она сама отдала мне то, что, как мы с ней знали, я все равно взял бы. Она отдалась мне, понимаешь? Конечный пункт тот же самый. А дороги разные. Какую выберешь ты?

Он опустил телефон. Рамон стоял так близко, что Холли ощущала его дыхание на лице. Она глянула на кровать. Нож по-прежнему лежал там. Возможно, тот самый, в руках Рамона убивший красоту несчастных девушек.

Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, она прошла мимо Рамона. Все инстинкты дружно кричали: «Беги!» Но Холли старалась подавить их, сосредоточившись на перемещении ног. Один шаг. За ним другой. И дальше.

У края постели она повернулась. Ноги подогнулись сами. Холли подчеркнуто проигнорировала лежащий рядом нож. Рамон задумчиво посмотрел на нее, потом кивнул и пошел, на ходу расстегивая пояс.

Холли подумала о том, что еще утром стояла у могилы мужа, хороня прежнюю жизнь, а затем шла через дождь, желая покончить со всем. Но не покончила. А теперь, в полном ничтожестве и бессилии, поняла, как сильно хочет жить. Готова на все, чтобы сохранить ее. Буквально на все.

Она принялась расстегивать пуговицы на ширинке Рамона. Но со связанными, сжатыми ладонями трудно что-либо ухватить. Холли ощущала на себе взгляд Рамона. Он потянулся за ножом, и она застыла. Перед глазами поплыли жуткие фото с телефона.

– Не заставляй меня делать это, – посоветовал Рамон.

Холли кивнула, не спуская глаз с лезвия. Рамон покачал ножом у ее лица, затем опустил, острие скользнуло между ладоней – холодное, жесткое. Рамон перерезал веревку, и та свалилась на пол. Холли потерла красные вмятины на запястьях. В пальцах закололо – восстанавливалось кровообращение.

Она вновь посмотрела на джинсы Рамона и вспомнила, когда в последний раз расстегивала брюки. И кому. По щеке сбежала одинокая слеза. Холли смахнула ее, не желая, чтобы заметил Рамон. Нельзя показывать ему свой страх и слабость.

Она пыталась расстегивать очень медленно. Но после пуговиц осталась молния, а с ней не помедлишь. Холли положила руки Рамону на талию и ощутила, как ускорилось его дыхание. Нож еще был в его руке – едва ли не в сантиметре от ее глаз.

Когда Холли приспустила джинсы, нож чуть отдалился.

И тогда она изо всех сил дернула их вниз, стянула ниже колен, вскочила, толкая Рамона.

Он заревел от ярости, полосуя лезвием воздух, бестолково размахивая руками, стараясь удержать равновесие, но джинсы превратились в кандалы, и Рамон тяжко шлепнулся, ударившись головой о край стола.

– Гребаная сука!!! – заорал он, рывком отталкиваясь от пола.

Но его нож не достал уже и ее пяток.

Холли метнулась в ванную и закрыла за собой дверь. С другой стороны в дерево тяжело воткнулась сталь. Затем затрещало – Рамон выдернул острие. В двери был замок и торчал ключ. Холли схватилась за него, но руки тряслись так, что поворачивать пришлось обеими. Язычок скользнул, замыкая, точно в момент, когда дверь подскочила от удара снаружи.

– Тупая стерва!!! Теперь уж точно я тебе покажу!

В панике Холли обернулась, шаря глазами по комнатке, отыскивая оружие или путь к бегству – хоть что-нибудь.

83

Соломон бежал.

Мчался сквозь остывающий ночной воздух. В ободранном плече пульсировала боль, саднило от затекавшего на живое мясо пота. Болел и ожог на руке, ныл и дергал в такт колотящемуся сердцу и отталкивающимся от земли ногам.

Дорога плавно спускалась к городу, помогая усталым ногам, но все равно слишком далеко для тела, выбившегося из сил после мучительного спасения из ангара. Впереди виднелась освещенная наземными прожекторами церковь. Из-за огромности она казалась ближе, чем на самом деле. Но по крайней мере, она еще стояла. Соломон все сильнее тревожился.

Крест стучал о грудь. Чтобы заставить себя передвигать ноги, Соломон думал о том, какие тайны откроет ключом-крестом, и повторял:

«Нужно добраться до алтаря…

Нужно найти Холли…

Нужно спасти Джеймса Коронадо…»

Из ночи вынырнула шахта: уродливые отвалы, устрашающая изгородь. Соломон пробежал мимо ворот с предупреждающими знаками на них, мимо изгороди – туда, где проселок отходил от дороги к коралю.

Подбежав, Соломон замедлил темп, пытаясь успокоиться, не хватать воздух так жадно и громко. Если хочешь украсть коня там, где уже крал, лучше уж двигаться тише.

Соломон прислушался, пытаясь определить, если ли поблизости люди. Корали кажутся пустыми, в окнах нет света… может, здесь уже и нет лошадей? Хотя нет, кажется, из дальнего сарая донеслось фырканье.

Соломон двинулся вперед, не выходя на открытое пространство, держась у изгороди. На полпути к сараю вдруг вспыхнул свет сигнализации. Соломон замер, ожидая, что повсюду зажгутся лампы, раздадутся крики и выскочат люди с оружием.

Ничего.

Спустя минуту свет отключился, и Соломон двинулся дальше, низко пригнувшись, используя ограду в качестве укрытия от детекторов движения.

Уже чувствовался запах лошадей в сарае – такой теплый, такой земной. Соломон ощупал дверь: тяжелый навесной замок в массивной петле. Закрыто надежно. Соломон оглянулся, пытаясь отыскать что-нибудь пригодное для взлома, и заметил силуэт в нескольких футах, у водосточной канавы.

От внезапности появления девочки-призрака чаще забилось сердце. Она глядела прямо на Соломона – крохотная, в слишком большой старинной одежке. Девочка посмотрела вниз и растворилась так же быстро, как и возникла.

Соломон подошел к месту, где она стояла, изучил землю. Под бочку для дождевой воды, чтобы выровнять, были засунуты плоские камни. Рядом с одним – его же плоский отпечаток. Значит, камень недавно двигали. Соломон присел на корточки, вытянул камень, увидел под ним на земле ключи и улыбнулся.

– Спасибо, – прошептал он, вставляя ключ в замок.

Соломон выбрал черного паломино, чтобы лучше маскироваться в ночи, и выехал на нем из сарая. Ноги еще дрожали от недавнего бега. Направив коня к дороге, Соломон пустился в галоп, засветив сразу все огни сигнализации.

Он не увидел стоящую в тени девочку, глядевшую вслед, пока не погасли огни, а затем снова уставившуюся в землю в бесконечных поисках потерянного когда-то.