Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

Толку не было отвечать на этот вопрос, потому что Гермиона не понимала собственных эмоций, когда подходила слишком близко к Малфою. Дрожь по всему телу, вылетающее из груди сердце и стая мыслей в голове. Все эмоции сливались воедино, и она не могла разобраться в том, что вырывалось наружу. У неё всегда так было, когда они оказывались непростительно близко друг к другу, и Грейнджер не смогла рассчитать свои силы — Малфой по-прежнему был сильнее неё.

— Я пару дней назад вспомнила о том, как попросила тебя помочь мне с отключением моих чувств.

— Надеюсь, что ты больше таким не страдаешь.

— Да, в прошлый раз было больно. Достаточно больно.

— Ты взялась расследовать это дело, — Блейз сделал глоток кофе. — Зачем?

— Потому что я знаю ответ от этой задачки и ты, кстати, тоже.

— Ты мстишь, — парень горько усмехнулся. — А в этом есть толк, Гермиона? Как ты можешь мстить человеку, рядом с которым не понимаешь саму себя? Как можешь следовать плану, когда теряешь себя возле него?

— Ты уже был у Дафны?

Всего несколько слов, и перед ней снова всё тот же раненный Забини, которого она встретила на Астрономической башне. История с Дафной до сих пор не отпустила его, как и Грейнджер не отпустила историю с Драко. Этим двоим суждено всю жизнь тащить за собой эту ношу, состоящую из боли и пламенного прошлого.

— Да, мы виделись, — выдохнул парень. — Знаешь, она выбрала для встречи ту самую кондитерскую, где я ей покупал печенье. Мне даже на секунду показалось, что она таким образом издевается надо мной, но когда увидел её, то понял, что она так издевается над собой.

— Блондиночка решила пройти путь искупления? Угостила тебя кексиком?

— Эта история причинила нам обоим боль.

— Так вот к чему ты клонишь! — Гермиона хлынула в ладоши. — Мы теперь все должны прощать? Должны забыть обо всём и прощать, будто бы не было этих лет страданий?

— Я не…

— Нет, Блейз! — перебила его Грейнджер и встала из-за стола. — Нет! Люди не меняются! Если они ударили однажды, то обязательно ударять и второй раз. Люди, причинившие тебе боль, причинят её снова!

«А ещё люди, которые любили, не перестанут любить» — она решила это вслух не говорить, понимая что это камень в собственный огород.

Забини всегда был лучшее неё, лучше той Гермионы, которую он узнал. Познакомься они поближе хотя бы на полгода раньше, чем злосчастный декабрь 1995-го, то всё было бы иначе. В какой-то степени он напоминал ей Гарри, и это жутко раздражало. Грейнджер знала, что Блейз знает её лучше — он понимал её, как жертва жертву, но он смог это отпустить. Скорее всего, что это случилось гораздо раньше, чем в день встречи с Гринграсс, но факт оставался фактом.

Он когда-то тоже убежал далеко от Лондона, и кажется, там ему стало спокойнее.

— Ты же знаешь, что я тебя понимаю, и не стану переубеждать, — он подошёл ближе к девушке. — Наши истории совсем разные, и я не говорю о том, что ты должна простить его. Я лишь спрашиваю тебя о том, что ты на самом деле чувствуешь к этому человеку?

Он когда-то задавал уже этот вопрос. Гермиона отвернулась и закрыла глаза, вспоминая все те разы, что бесконтрольно всплывали в мыслях. Это было таким обыденным делом, что она не всегда содрогалась, когда снова начинала прокручивать в голове все моменты, когда Малфой причинял ей боль. Весь её мир был в трещинах с оттенками серых глаз, а все её шрамы носили его имя. Сколько бы людей не было замешано в этой гнусной и омерзительно истории, но и Малфой отыграл там далеко не последнюю роль.

Всё началось с безобидной невзаимности, а закончилось жестоким убийством, за которое он получил всего лишь два года, после чего женился и стал жить обычной жизнью. Гермиона не винила его в том, что он стал счастливым, не винила в том, что страдала эти десять лет и не смогла отпустить. Она винила его в том, что он был ключевым человеком из тех, кто подвёл её к бездонной пропасти.

Он подтолкнул — не со всей силы, но вот она не смогла удержаться и полетела вниз, и этот полёт длился все эти годы. Вот за это Гермиона мстила — за то, что он не подал руку, что не позвал хоть кого-то, чтобы её оттянули от края.

— Я не знаю, — прошептала девушка. — Я так отчаянно хочу ненавидеть его, но стоит мне оказаться рядом с ним, как всё, что я чувствую — это удушье. Я так сильно его винила в том, что именно он превратил мою жизнь в сущий кошмар, но не могу снова это почувствовать, когда он говорит со мной.

— Ты же знаешь, что это такое…

— Так не должно быть! — она расплакалась. — Блейз, почему всё так? Это проклятье, да? Это херово проклятье, от которого мне никогда не отделаться?! Почему я не могу избавиться от этой зависимости? Почему продолжаю бежать за человеком, который вырывает мне крылья?

— Единственное проклятье, от которого так никто и не нашёл лекарства — это любовь, Грейнджер.

— Это не любовь! Не любовь!

— Это она, — Забини прижал к себе девушку, поглаживая её по волосам. — В твоём случае — это адская смесь, которая убивает тебя.

В голове обрывались все мысли, все планы и сгорали все нити. Гермиона просто не понимала, что делать дальше — она зашла уже слишком далеко, и пути назад не было, как бы она себя в обратном не убеждала. Чтобы она для себя не решила — это всё будет иметь плачевные последствия, превратит в пепел чьи-то сердца. Её один большой план не имел ни одного исхода, где бы все были счастливы.

Почему шрамы не начинали болеть, когда она так отчаянно в этом нуждалась? Почему тело не напоминало о боли в тот момент, пока сердце начинало брать верх над разумом?

— Помнишь, как я говорила, что схожу с ума? — Гермиона посмотрела на Блейза. — Я всё-таки сошла с ума — это случилось, и у этого такие плачевные последствия.

— В любви всегда есть немного безумия, но и в безумии всегда есть немного разума. Ты — сильная, Гермиона, чтобы ты там сама о себе не думала. Просто поговори сама с собой.

— Давай немного прогуляемся по саду? Поделимся секретами?

— Я всегда «за», — Блейз протянул ей руку. — Я не буду тебе говорить, что всё будет хорошо.

— И не нужно, — она взяла его под руку.

Величественный прекрасный сад Мэнора мог отвлечь любую израненную душу. Гермиона и Блейз направились в глубь сада — каких цветов там только не было. Садовники и эльфы явно постарались на славу. Невозможно было вообразить, что нечто невероятное может быть в этих хмурых и отдалённых владениях. Цветы по обе сторону широкой дорожки сменялись деревьями. От обыкновенных дубов и гвоздик до таких растений, названий которых толком никто не знал. Впрочем, эти растения привлекали своей нежностью, изяществом и одновременно силой, яркостью. А при любовании цветком знать его название совсем не обязательно. Во всяком случае Грейнджер смогла оторваться от монолога собственной души, прикасаясь пальцами к нежным лепесткам цветущих растений.

Это было так странно — она была спокойна, как много-много лет назад. И это спокойствие нашло её в Мэноре — в том месте, что было камерой её кошмаров, что пугало и так часто являлось в ужасных снах. Это было так неправильно и так легко.

— У меня был психолог, — Грейнджер сорвала небольшой цветок. — Скарлетт была тем человеком, к которому я неосознанно бежала, когда чувствовала, как безумие вырывается из закрытой комнаты. Я убеждала себя в том, что это только ради рецепта на антидепрессанты и успокоительные, но нет, — она запнулась и остановилась на месте. — Я ведь говорила тебе правду, когда сказала, что я — убийца. Я убила человека, и я просто провалилась в беспамятство и постоянные кошмары.

— И ты ей рассказала об этом?

— А потом стёрла ей память, — Гермиона выкинула цветок, который очень быстро завял в её руках. — Я неосознанно вывалила на неё такой груз, я напугала её, а потом не придумала ничего лучше, чем просто применить Обливиэйт. Она ведь не заслуживала этого.

— Где сейчас эта девушка?

— В Святого Мунго. Собственно из этого и началось моё увлекательное приключение. Хотя нет, оно началось раньше.