Рассказ о брате - Стэн Барстоу

— Поглядим, какая вернется. Тебе это важно?

— Черт его знает, — он поднял бутылку и разлил нам остатки. — Твое здоровье!

— Твое! Вот они. Возвращаются.

Женщины шли через зал. Эйлина молча села.

— Извините, — произнесла Юнис. — Если желаете, я уйду.

— Нет, ты что, Юнис! Виноват я, — извинился Бонни, потрепав ее по коленке под столом. — Забудь. У меня пошла дурная полоса.

Эйлина попросила китайского чая. Я пошел в уборную и по дороге сделал заказ. Когда я шел обратно, Бонни стоял в коридоре у телефона. Он перехватил меня за руку, удерживая.

— Алло? «Крайтерион»?.. Можно Гринта? Ах, его нет?.. Миссис Гринт… Дикинсон меня зовут… Джимми Дикинсон… Я встретил в Манчестере его приятеля, он попросил проведать мистера Гринта. Я не хотел мешать ого отдыху… Нет, ничего важного… Он что?.. Неприятно… С ним что‑то серьезное? Вот как? Вот как… Нет, вы подумайте! Уж и дома ты не в безопасности… Ну, я рад. Передам. Он обрадуется, что… — тут Бонни бережно нажал на рычаг, разъединившись в середине фразы.

— Не то ринется выспрашивать меня, — пояснил он.

— А какие новости?

— Состояние у него сравнительно удовлетворительное.

— Неплохие вести.

— Мне очень даже полегчало.

На обратном пути Бонни включил приемник. Побродив по радиоволнам, он выудил на третьей программе скрипичную сонату. Я не знал музыкальных пристрастий Бонни. Имеются ли они у него вообще? Возможно, он попросту, как большинство, поглощает тот товар, каким в данный момент торгуют вразнос в поп — музыке. Я немножко удивился, что брат не переключает волну. Музыка пела будоражащим контрапунктом к плавному бегу машины. Гладкий ход «ягуара» скрадывал скорость, хотя Бонни выжимал предельную на всех прямых отрезках. Тускло мерцали в свете панели приемника силуэты Бонни и Юнис. Юнис опять ведь залезла вперед. Мы с Эйлиной устроились сзади.

— Ну как? Ты в порядке? — шепнул я ей.

— Угу.

Я положил руку ей на бедро, через толстую юбку прощупывалась застежка резинки. Как и большинство женщин, Эйлина предпочитала удобные и теплые колготки, но, зная, что я, как и большинство мужчин, предпочитаю видеть на женщине чулки, натянула сегодня их, чтоб ее не перещеголяла Юнис. И, однако, внимания моего она вроде как не жаждала. Отвести руку не отвела, но на ответ не намекала. Самая легонькая ее ласка означала, что все хорошо. Или что сердится она не на меня. Я опять встревожился. Будь мы не мужем и женой, а любовниками, я б решил, что Эйлина дает мне понять, что я ей больше не нужен. Но мы ж и любовники, верно? Всего две ночи назад она отчаянно льнула ко мне. Вот оно как бывает: с виду фундамент солидный, прочный, но миг — и зазмеились, разбежались трещины.

Возникла идея — отправиться в ночной диско — клуб. Бонни не хотелось маячить на публике, но и вечера из‑за этого обрывать он не хотел. Меня тоже не особо тянуло, но, чувствуя, что Юнис рвется туда, я выдвинул довод: у нас, дескать, нет ни одной членской карточки в диско. Хотя про себя не сомневался, что, заплати мы за вход, — спокойно пропустят. Наша вялость сбила пыл даже с Юнис. Эйлина предложила — поедем домой и выпьем кофе. А я присовокупил — и виски.

Когда фары машины скользнули по нашей дорожке, Юнис коротко вскрикнула.

— Ты чего? — спросил Бонни. — Уронила что?

— Нет. Мне показалось, стоит кто‑то.

Включив полный свет, Бонни высветил дорожку между соседней стеной и домом до самого гаража.

— Ну? Что?

— А все‑таки там кто‑то стоял, — настаивала Юнис. — За дом, верно, зашла.

— Женщина?

— Да вроде.

— Пойду взгляну, — я распахнул дверцу. — Бонни, не выключай фары.

— На‑ка, возьми, — перегнувшись назад, Бонни сунул мне фонарик.

Подойдя к углу дома, я обшарил лучом лужайку. Все тихо, ничто не шелохнется. Хлопнула дверца — вылез кто‑то еще. Я совсем уже собирался уходить, как вдруг зацепил краешком глаза какое‑то пятно возле кустов. Между задней стенкой гаража и соседями. Туда, под приземистые ветви яблони, мы кидали садовые и домашние отбросы в светлой надежде, что мусор перегниет в компост. Нацелившись под ветви фонариком, я подошел поближе. На ржавой тележке, доставшейся нам по наследству от прежних владельцев, горбилась фигура. Я осветил лицо, и тут же взметнулась, прикрывая лицо, рука.

— Миссис Нортон?!

На ней пальто наброшено поверх не то ночной рубашки, не то длинного белесого халата.

— Как вы тут очутились, миссис Нортон?

Знакомство наше носило характер самый поверхностный. При редких встречах я здоровался, вовсе не уверенный, что она признает во мне соседа. Из‑за угла появилась Эйлина. Я окликнул ее, и, чтобы не слепить, опустил фонарик к земле.

— Кто тут?

— Миссис Нортон.

— Господи! Что с ней?..

— Кто ее знает. Слушай, у Бонни есть ключ, пускай зайдет в дом и включит свет, а ты быстренько сюда.

Она ушла. На нижнем этаже у Нортонов сквозь шторы пробивался свет. Миссис Нортон так и не отрывала руку от лица. Когда я снова обратился к ней, принялась потихоньку раскачиваться из стороны в сторону, как‑то попискивая горлом. Вернулась Эйлина.

— А теперь что?

— Давай отведем ее в дом.

Наклонившись, я тронул женщину за локоть.

— Миссис Нортон, голубушка, тут оставаться нельзя. В саду холодно, вы простудитесь насмерть. Ну‑ка давайте поднимемся, — я поддержал ее за руку, помогая. Она послушно принялась выкарабкиваться из тачки, ноги взметнулись сверху, тачка опрокинулась набок. Я обхватил соседку обеими руками, приводя в вертикальное положение, и в нос мне шибануло перегаром.

— Эйлина, поддержи ее за другую руку, — мы повели ее через лужайку.

— У них свет горит, — заметила Эйлина. — Может, туда отведем?

— Нет! Не хочу! — вскрикнула миссис Нортон и стала вырываться, упираясь.

— Ладно, ладно, — успокаивал я, крепко удерживая локоть. — Пойдем к нам. Посидим спокойненько в тепле. Расскажете нам, что стряслось.

Мы отвели ее в гостиную и усадили в кресло у газового камина. Хотя батареи были горячие, я разжег и камин.

— Погрейте ноги у огонька, миссис Нортон. Эйлина приготовит вам попить чего погорячее.

Бонни и Юнис тоже пришли на кухню.

— Откуда она свалилась? — недоуменно спросила Юнис.

— Соседка наша, рядом живет.

— Но она в шлепанцах, а под пальто у нее, по — моему, ночная сорочка. Она что, больна?

— Или пьяна. А может, и пьяна и больна, — ответил я. — Она попивает, и, как слышно, муженек ее поколачивает.

— Неплохо! — высказался Бонни.

— Да уж.

— Но ведь мужу все равно надо сообщить, где она. Правильно?

— С ней минуту назад чуть истерика не приключилась, когда я предложил пойти к ним. Пусть ее отогреется, а там видно будет.

— Чем ее поить? — спросила Эйлина. Она уже включила электрический чайник.

— Кофе свари. Я запашок учуял. Не знаю, что она пила и сколько, но виски я бы не рискнул ее накачивать.

— От кофе может и стошнить, — засомневалась Юнис.

— Свари все‑таки кофе, — решил я. — Захочет — выпьет, не захочет — нет. Волю она еще не до конца растеряла. Хоть в чем‑то.

— Кстати, о виски, — вступил Бонни. — Виски в самый бы раз. Не посчитайте за наглость.

— Я и сам не прочь. Сейчас притащу бутылочку.

Я пошел в гостиную, к серванту. Миссис Нортон сидела, застыв на краешке кресла, выпрямившись, вперясь в огонь. Глаза ее — мне с наших встреч помнилась в основном их диковатая отрешенность — были не видны. Свет от лампы падал сзади, затеняя щеку, темные тяжелые завитки волос, и она казалась совсем молодой.

Да и вообще, если она не старше мужа, ее еще и пожилой‑то не назовешь. Достав бутылку, я вышел, не заговаривая с ней. Не поймешь, заметила она меня или нет.

От виски отказалась только Эйлина.

— Может, врача ей вызвать? — предложила она.

— Как же можно? Не сообщив мужу?

— Но чего же он не выходит? Не разыскивает ее? — недоумевала Юнис. — Для нее такие побеги обычны?

— Про то нам неведомо.

— Может, он думает: спит себе жена спокойно в постельке, — заметил Бонни.

— Гордон, есть у них телефон? — спросила Эйлина.

— Не знаю.

— Все‑таки надо сообщить ему.

— Сначала вольем в нее кофе и подождем, может, что расскажет.

Эйлина залила кипятком кофейные пакетики и придавила ложкой, чтобы быстрее растворились.

— Как думаешь, ей понравится?

— Подлей чуть — чуть молока, а сахара не клади.

— Бедолага пристрастилась к бутылочке из‑за того, что муж бьет? — поинтересовался Бонни. — Или все наоборот — муж колотит за тягу к бутылочке?

— Опять же неведомо, — ответил я. — Даже точно не знаем, вправду бьет или так, пустые сплетни.

— У них сынишка умер, — объяснила Эйлина. Лейкемия. Может, с этого началось. — Она налила в чашку кофе и добавила молока. — Посмотрим, может, попьет. Миссис Нортон, я сварила кофе, — внятно и ровно произнесла она. — Выпейте. Вам станет легче.