Террорист №1 - Сергей Соболев

Близилась полночь, время, когда в Святилище обычно начинается проводимая еженедельно «черная месса»…

Глава 38

Обычно месса проводилась в стенах Святого Царства (именно так называется главное Святилище чарльстонского Храма). Но на этот раз почему-то было решено перенести ритуальное действо в давно пустующий храм Изиды.

Стены храма, площадь которого не превышала семидесяти квадратных ярдов, были выкрашены зеленой краской; состав фосфоресцировал, поэтому стены казались полупрозрачными, так что даже чудились какие-то тени и смутные силуэты, копошащиеся в толще этой мертвенно-зеленоватой массы.

К своему удивлению, кроме себя и Блэйка, Полански внутри храма никого не обнаружил. А где же другие «посвященные»? Ведь обычно на мессу в Святилище собирается от двадцати до тридцати адептов, причем некоторые из этих почти сплошь важных и влиятельных людей, решив завернуть «на огонек», приезжают в Чарльстон не только из соседних штатов, но и из более отдаленных уголков страны… Очевидно, это какое-то недоразумение, иначе как прикажете все это понимать?

Едва он успел лишь подумать об этом, а также о том, что чувствует он себя чертовски странно, как будто его вот-вот столбняк поразит, как протяжный звук гонга известил их с Блэйком о появлении новых действующих лиц.

Через ту же дверь в Храм вошли трое мужчин. Кадош шел посередине. Кроме передника, на нем красовалась перевязь с изображением пентаграммы, а его голову украшал высокий остроконечный колпак. Иерарх Новой церкви был смертельно бледен и походил на человека, которого ведут на эшафот.

Кадоша сопровождали двое служителей Святилища. Одним из них был тот самый бритоголовый жрец, что опекал ранее Полански и вице-губернатора Блэйка. Неизвестно, когда он успел сменить наряд, но на нем сейчас был длинный пурпурный плащ, в точно такой же был одет и другой служитель.

Эти двое служителей потеснили остальных, чтобы освободить центральную часть храма, расставили адептов таким образом, чтобы каждому было хорошо видно возвышение, на котором находился трон Изиды.

Кадош остался стоять посреди храма. Он молчал, он ровным счетом ничего не делал, но почему-то такое его поведение никому из присутствующих не показалось странным.

Трон Изиды был сделан из слоновой кости, в сочетании с пластинчатым золотом и драгоценными камнями. Полански доводилось слышать, что эту реликвию изготовили древние мастера, многие тысячелетия назад. Он также слышал о том, что никто, кроме самой Изиды, не смеет садиться в это «кресло». Хотя бы потому, что это опасно: один из жрецов, поговаривают, решил провести «эксперимент», тайком усевшись на трон, и тут же был наказан за святотатство — его выбросило, как мощной пружиной, вон, да с такой силой, что после удара о стену он напоминал мешок с костями…

Возможно, это всего лишь байка. Но после того, что продемонстрировали здесь Полански, он был настроен в отношении таких вещей более чем серьезно.

Спустя короткое время раздался еще один, последний звук гонга. В зале прозвучал третий звонок, но зрители и без того все уже находились на своих местах.

В храме погас свет. Буквально на одну или две секунды, не больше. Но когда он снова вспыхнул, обнаружилось, что на церемонию прибыло, вернее почтило ее своим присутствием, Исключительно Важное Лицо.

В кресле из слоновой кости, инкрустированном золотом и драгоценными каменьями, восседала женщина ослепительной красоты. Она была одета в струящееся переливчатое платье, а ее голову украшала, на манер царской короны, алмазная диадема. На золотой цепи, спускавшейся в ложбинку меж высоких грудей, красовался круглый медальон с изображением головы коровы с рогами — знак богини Изиды (Исиды), жены и родной сестры Осириса, матери бога Гора.

В храме послышался чей-то вздох — не то ужаса, не то восхищения.

Каждый из присутствующих понимал, отчетливо понимал, что они видят перед собой не простую смертную женщину, пусть даже из числа «посвященных», а именно на собственном троне восседающую покровительницу царства мертвых богиню Изиду.

Когда Полански смог рассмотреть лицо этой богоподобной особы, его едва не хватил удар.

Он готов был поклясться, что видит перед собой сокурсницу по лос-анджелесскому университету Элизабет Колхауэр — сходство было стопроцентным.

В его воспаленном мозгу огненным роем взвихрились заполошные мысли.

Колхауэр? Но что она здесь делает? Как она попала на это исключительно закрытое мероприятие? Ведь в те сентябрьские дни, когда он отвез ее на «вечеринку» в Пасадену, она крупно облажалась на глазах у солидной публики, в присутствии самого Кэнделла, который тогда лично служил мессу… Определенно она не прошла обряд посвящения, а значит, ее нельзя причислять даже к числу неофитов. Он потом жалел, что ему не удалось тогда позабавиться с ней, потому что после мессы она куда-то исчезла. Но он и сам уже вскоре даже думать о ней забыл, его отвлекли другие, более важные дела…

Как это все прикажете понимать? Она что, успела сделать блестящую карьеру за столь короткий срок? В иерархии Ордена есть только два высоких поста, отданных на откуп женщинам: Избранная и Храмовница. Но несмотря на свое положение, ни та ни другая не посмели бы занять трон самой Изиды, потому что это было бы чревато для любой из них гибельными последствиями.

— Начинайте службу, Кадош, — отчетливо прозвучал мелодичный, но в то же время властный голос Изиды. — Вы знаете, что нужно делать.

— Ну что, сатанисты чертовы, не ждали такого поворота? — процедила молодая женщина, временно узурпировавшая чужой трон. — У меня на таких, как вы, давно уже кулаки чешутся…

Она могла говорить то, что думает, потому что собравшаяся здесь публика, весьма «внушаемая», как она уже сама убедилась, все равно ни черта не слышит… Вернее сказать, эти трое, губернатор и его приспешники Блэйк и Полански, способны в своем нынешнем состоянии слышать лишь те слова и реплики, которые положено произносить по сценарию богине Изиде, хозяйке этого храма.

Кадош принялся читать соответствующие случаю заклинания. Время от времени ему глухими голосами вторила пара «посвященных». Адепты Новой церкви славили своего «господина» и вопрошали Его, по формуле «черной мессы», чтобы тот подал какой-нибудь знак, свидетельствующий о том, что он слышит их, что он наблюдает сейчас за ними и внемлет их речам… Служители воссозданного в последние годы Ордена заклинали, чтобы их властелин дал о себе знать, а еще лучше, если они того достойны, предстал перед ними Сам — в любом из своих многочисленных обличий.

Это был, в общем-то, рутинный ритуал, которому ранее не придавалось особого значения. Все, кто принимает участие в подобных мероприятиях, знают наверняка, что, несмотря на все их призывы, никто оттуда к ним не пожалует и даже никаких знаков не подаст. Если только, конечно, сами жрецы вдруг не решат смухлевать, не придумают какой-нибудь хитрый фокус, призванный служить доказательством существования «потусторонних сил»…

Колхауэр, вольготно расположившись на троне Изиды, наблюдала за тем, как эти трое неомасонов, которые не так давно едва не сломали ее собственную жизнь, все глубже и глубже погружаются в омут безумия…

— Тебе может показаться странным, Элизабет, но я давно мечтал о таком вот представлении, — заметил Малколм, стоявший все это время рядом с троном «богини». — Одно время подозревали, что Кэнделл и Аваддон — одно лицо… Теперь ты сама видишь, что может статься, если такие вот «кэнделлы» придут к власти…

— Рональд, приведи ко мне этого ублюдка Полански!

Через несколько секунд пресс-секретарь губернатора Кэнделла преклонил колени перед богиней, которая поразительно напоминала ему одну его знакомую.

Колхауэр какое-то время презрительно смотрела на этого подонка — сверху вниз. В Пасадене, куда он хитростью заманил ее, Полански корчил из себя чертовски крутого господина. Он легко оперировал в разговоре такими терминами, как Сила, Мощь, Власть, Знание… Но что он реально знает обо всех этих вещах? Он видит лишь немногим больше простого смертного, он замечает лишь верхушку айсберга.

Тайное учение масонов, в какие бы одежды они нынче ни рядились, включает в себя принцип наличия «двух истин». Одну «истину», включающую в себя определенный набор целей и установок, они сообщают новичкам, выдавая это за сокровенное тайное знание. Другая истина, тщательно оберегаемая, имеет внутреннее хождение, ее понимание доступно лишь узкому кругу избранных.

Она заключается в том, что все они, в сущности, являются служителями Диавола, какой бы облик тот ни принимал: обличье больших денег, хитроумных политтехнологий, информационных средств, позволяющих контролировать человеческие умы, или военных средств, позволяющих силой добиваться любых целей.

Она подумала, что говорить с Полански или с кем бы то ни было из присутствующих ей не о чем.