Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Они полетят на планерах? — спросил я.

— Ну что вы, — отозвалась Сибиллина. — Воронофф считает это абсолютно устаревшим. Прыжок в туман — вот это несравнимо опаснее.

Тем временем стоящие на балконе крепили на своих поясах какие-то светящиеся причиндалы. Я пригляделся как следует. Каждый из этих предметов присоединялся к свернутой кольцами веревке, другой ее конец был закреплен на куполе. К этому времени половина гостей столпилась вокруг окон ресторана, чтобы ничего не пропустить.

— Видите веревку? — спросила Сибиллина. — Каждый прыгун должен рассчитать под себя длину и эластичность отрезка. Еще надо подгадать время прыжка — в зависимости от скорости и направления воздушных потоков. Видите, как они следят за планерами — там, внизу?

В этот миг женщина прыгнула с балкона. Должно быть, она сочла момент для своего прыжка подходящим.

Сквозь пол было видно, как она падает в туман, превращаясь в крошечное живое пятнышко. За ней разматывалась тонкий, почти невидимый хвост.

— И в чем идея? — поинтересовался я.

— По-моему, зрелище будет бесподобное, — сказал Фишетти. — Весь фокус в том, чтобы войти в туман и полностью исчезнуть из виду. Однако я не завидую тем, кто пролетит слишком далеко. И даже если вы верно рассчитаете длину веревки, существуют еще воздушные потоки.

— Она ошиблась в расчетах, — проговорила Сибиллина. — Ах, дурочка… Ее засасывает вниз — вон к тому выступу.

Стремительно падающая светящаяся точка врезалась в склон Бездны. На миг в ресторане повисло ошеломленное молчание, как будто случилось нечто невыразимое. Я ожидал возгласов ужаса и жалости. Но вместо этого послышались вежливые аплодисменты, кто-то вполголоса выражал соболезнования.

— Ну вот, я же говорила, — вздохнула Сибиллина.

— Как ее звали? — спросил Фишетти.

— Не знаю. Кажется, Оливия… или что-то в этом роде. — Сибиллина взяла со стола меню и принялась выбирать десерт.

— Внимание, вы пропустите следующего. Думаю, это будет Воронофф… да!

Фишетти забарабанил по столу. Знаменитый человек шагнул с балкона и изящно полетел в туман.

— Видели, как он был спокоен? Это истинный класс.

Это походило на прыжок искусного ныряльщика. Воронофф словно летел через вакуум, почти не отклоняясь от прямой. До меня дошло, по какому принципу рассчитывалось время. Воронофф выжидал момент, когда воздушные потоки изменят силу и направление так, чтобы работать на него, а не против. Во время полета они словно дружески отталкивали его от стен Бездны. На экране посередине зала появилась картинка — похоже, следом за игроком в Бездну летела камера. Впрочем, большинство предпочитало пользоваться оптикой — от телескопических монокуляров до театральных биноклей и элегантных лорнетов.

— А какой в этом смысл? — спросил я.

— Риск, — ответила Сибиллина. — Острые ощущения — когда делаешь что-то новое и по-настоящему опасное. Это единственное, что дала нам эпидемия — возможность испытать себя, посмотреть в глаза смерти. Биологическое бессмертие не поможет, если вы врежетесь в скалу на скорости двести километров в час.

— Но все-таки, зачем они это делают? Разве потенциальное бессмертие не придает вашей жизни еще большую ценность?

— Разумеется. Но время от времени стоит напомнить себе. Какой смысл добивать старого врага, если вы лишаетесь волнующего воспоминания о его изначальной сути? Победа теряет свой смысл, если не помнить, над чем она одержана.

— Но при этом можно умереть.

Она отвлеклась от меню и подняла на меня глаза.

— Что ж… лишний повод точнее рассчитывать время.

Воронофф приближался к конечной точке маршрута. Я уже еле различал его.

— Сейчас пойдет перегрузка, — сказал Фишетти. — Он начинает притормаживать. Потрясающая координация… Видите?

Веревка натянулась почти до предела, замедляя падение прыгуна. Но его расчет действительно был точен — Воронофф не обманул ожидания поклонников. На три-четыре секунды он исчез в мутной белизне тумана. Потом веревка начала сокращаться, вытягивая игрока из Бездны.

— Как по учебнику, — прокомментировала Сибиллина.

Снова послышались аплодисменты, но на этот раз их переполняла энергичная восторженность. Люди колотили по столам приборами, выражая одобрение.

— Знаете что? — сказал Уэверли. — Теперь, когда он освоил прыжок в туман, ему это наскучит, и он задумает нечто еще более опасное. Это будет настоящее безумие, попомните мое слово.

— А вот и следующий, — произнесла Сибиллина, когда последний прыгун шагнул с балкона. — По виду координация неплохая — лучше, чем у той бедняжки. Впрочем, он мог хотя бы подождать, пока поднимется Воронофф — просто ради приличия.

— А как он поднимется? — спросил я.

— В снаряжение входит моторизованная лебедка, так что он сам себя вытащит.

Я увидел, как последний прыгун ринулся в бездну. На мой неискушенный взгляд этот прыжок не уступал предыдущему. Тепловые потоки не прижимали падающего к краям кратера, а его поза казалась восхитительно изящной. Толпа стихла и напряженно следила за прыжком.

— Что ж, он не новичок, — произнес Фишетти.

— Он просто скопировал расчет, — возразила Сибиллина. — Я следила за планерами, когда Воронофф прыгал.

— Это не возбраняется. Вы же знаете: за оригинальность очков не дают.

Прыгун все падал, светящееся снаряжение превращало его в зеленый болид, несущийся в туман.

— Стоп, — Уэверли показал на веревку, кольцами свернувшуюся на балконе. — Веревка должна была размотаться, не так ли?

— Судя по тому, как прыгал Воронофф — да, — согласилась Сибиллина.

— Этот идиот отмотал себе слишком много, — сказал Фишетти. Пригубив вина из бокала, он уставился в бездну с оживленным интересом. — Ну вот, теперь запас выработан, но уже слишком поздно.

Он был прав: достигнув верхней кромки тумана, светящаяся точка ни на йоту не снизила скорость. На экране снова показалась фигура человека, снятая откуда-то сбоку, потом все исчезло в белой дымке — осталась только пуповина веревки. Прошли секунды — три, четыре… к этому времени Воронофф уже успел вынырнуть из тумана. Десять… двадцать… Через полминуты люди начали нервничать. Очевидно, это был не первый случай, и они догадывались, чего можно было ожидать.

Прошла почти минута, прежде чем прыгун показался из тумана.

Мне уже рассказывали о том, что происходит с пилотами планеров, которые рискнули заблудиться в тумане — но я не думал, что это выглядит настолько скверно. Защита костюма оказалась слишком слабой, чтобы выдержать давление и температуру. Он умер, сварившись заживо за несколько секунд. Камера задержалась на его трупе, смакуя подробности. Я поспешил отвернуться от экрана. На войне мне доводилось видеть и не такое, — но не после того, как меня только что накормили роскошным сытным ужином.

— Что ж, ему стоило взять веревку покороче, — пожала плечами Сибиллина.

Позже мы прошли по стеблю назад, к посадочной площадке, где нас ожидал фуникулер Сибиллины.

— Итак, Таннер, куда вас отвезти? — спросила она.

Должен признаться, энтузиазма в отношении их компании у меня поубавилось. Все пошло из рук вон плохо. Я был благодарен за ужин и экскурсию на стебель, но ледяное спокойствие, с которым они отреагировали на гибель прыгунов, наводило на неприятные мысли. Возможно, мне стоило предпочесть общество пресловутых «свиней».

Однако я не мог упустить шанс.

— Наверное, вы хотите вернуться в Кэнопи? — Сибиллина выглядела очень довольной. — Если желаете поехать с нами, это абсолютно не проблема. Простите, но я рискну настаивать.

— Только не чувствуйте себя обязанными. Вы уже проявили достаточное великодушие. Но если это не нарушает ваших планов…

— Ничуть. Садитесь в машину.

Фуникулер распахнул двери, Фишетти снова уселся в кабине водителя, остальные разместились позади, и мы взмыли в воздух. Теперь движение фуникулера казалось привычным, и я почти начал получать удовольствие. Земля быстро исчезла внизу, мы достигли паутины Кэнопи, и фуникулер вошел в размеренный ритм, пробираясь вдоль одного из главных кабельных путей.

Именно тогда я снова подумал о том, что мне стоило рискнуть и пообщаться со «свиньями».

— Итак, Таннер… Как вам понравился ужин? — спросила Сибиллина.

— Великолепно. И вид, как вы и говорили, бесподобный.

— Хорошо. Вам нужна была энергия. И еще понадобится. — Женщина проворно пошарила в багажном отсеке, встроенном в плюшевую обивку салона, и вытащила пистолетик весьма угрожающего вида. — Как вы, очевидно, догадались, — это оружие, и я держу вас под прицелом.

— Десять из десяти за наблюдательность.

Корпус пистолета был нефритовым и украшен выпуклыми красными демонами. Она крепко сжимала рукоятку, и его маленькое темное дуло смотрело прямо на меня.