Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы - Том Шон

этой ленты находился под жестким контролем в той же мере, как на фильме «Нью-Йорк, Нью-Йорк» он был совершенно хаотичным — казалось, будто Скорсезе был вовлечен в срочный акт самовосстановления. «Вот когда я начал возвращаться в строй, — говорит он. — Да, [„Последний вальс“] вернул меня в строй, эта работа была похожа на терапию в больнице. Но у вас не должно быть никаких сомнений: я никогда не думал, что больше не вернусь к работе».

«Мы должны были найти нить этого процесса, и она оказалась в том, что нужно оставаться самим собой, куда бы его ни занесло. В конечном счете, он понимал, что разочарует множество людей, разозлит их. Но он все равно сделал свое дело. Думаю, для художника это очень важно».

Похоже, для Скорсезе создание документальных фильмов представляло собой нечто большее, чем просто демонстрацию взгляда на окружающий его мир. Документалистика стала средством выживания — окном в его душу. Прошло почти два десятилетия до следующей документальной работы Скорсезе, но то, что началось, как струйка, с фильмов «История американского кино от Мартина Скорсезе» (1995) и «Мое путешествие по Италии» (1999), к середине 2000-х годов превратилось в мощный поток. Достаточно назвать первый эпизод «Блюза» (2003), документального телесериала о корнях блюзовой музыки; документальный фильм «Нет пути назад» (2005) о молодости и карьере Боба Дилана; «„The Rolling Stones“. Да будет свет» (2008), фильм-концерт группы «The Rolling Stones»; картину «Ораторское искусство» (2010) о друге Скорсезе, остроумной рассказчице Фран Лебовиц; «Письмо к Элиа» (2010) о режиссере Элии Казан; наконец, фильм «Джордж Харрисон: Жизнь в материальном мире» (2011), необычный взгляд исследователя на карьеру Харрисона и его духовные поиски после распада «The Beatles».

Кажется, что в этих лентах Скорсезе охвачен стремлением к подведению итогов, желанием выплеснуть всю свою любовь и энтузиазм, пока у него еще есть время — и по возможности это время потянуть.

Снять фильм «„The Rolling Stones“. Да будет свет» (2008) означало для Скорсезе погасить свой долг перед группой, музыка которой фигурирует в его фильмах чаще, чем любая другая. «Реальная визуализация эпизодов и сцен из „Злых улиц“ во многом идет из их музыки, из жизни с их музыкой и из прослушивания этой музыки, — говорит режиссер. — Я имею в виду не только песни, которые я использую в фильме. Нет, это касается тона и настроения их музыки, их отношения к ней. Я просто слушал эту музыку, воображал себе сцены в фильме и „переводил“ одно в другое. Их песни вдохновляли меня на то, чтобы найти способ вставить эти истории в фильм. Так что я перед ними в неоплатном долгу… Не знаю, что еще сказать. По-моему, я сделал этот фильм сорок лет назад, а кажется, что он снят прямо сейчас».

Мик Джаггер предложил Скорсезе снять одно из выступлений «Роллингов» вживую на 3D-камеры, например на концерте на пляже в Рио. Но Скорсезе не был уверен в том, что сможет многое добавить к такому грандиозному зрелищу, и предложил сделать что-то менее масштабное и в более скромном месте, где он мог бы находиться рядом с группой. Скорсезе хотел продемонстрировать, как участники группы взаимодействуют друг с другом на сцене, показать, как они обмениваются между собой физической и психической энергией. Сначала рассматривался вариант нью-йоркского «Radio City Music Hall», но в конце концов для концерта выбрали соседний «Beacon Theater». Съемки вели восемнадцать камер, управляемых небольшой армией операторов во главе с Робертом Ричардсоном. В этой группе в числе других работали Роберт Элсвит, только что получивший «Оскара» за фильм «И будет кровь», и Эндрю Лесни, главный оператор трилогии «Властелин колец». Скорсезе находился перед блоком телеэкранов, словно на спортивных состязаниях. Таким образом, на каждого из участников группы смотрело по нескольку камер, но тем не менее уследить за исполнителями оказалось трудно — так много они перемещались. Перед концертом он спросил Джаггера, сможет ли тот гарантировать, что состоится дуэт с Китом Ричардсом. «Думаю, что это можно было бы сделать на песне „Far Away Eyes“, — ответил Джаггер. — Но это если я вытащу его на сцену. А так я не знаю, где он будет. Легче предсказать, кто победит на скачках Grand National».

«Безумие, потрясающее безумие!» Скорсезе пробуется на роль пятого «роллинга». На съемках фильма «„The Rolling Stones“. Да будет свет» (2008)

Результатом этой работы стал прекрасно откалиброванный хаос. «Безумие, потрясающее безумие!» — так назвал его Скорсезе. Как всегда, возглавил этот хаос вечно байронический Джаггер, который кружился, прыгал, наскакивал и кривлялся все то время, когда группа пробивалась через череду вечных хитов, в том числе «Jumpin’ Jack Flash», «Some Girls», «Tumbling Dice», «Start Me Up», «(I Can’t Get No) Satisfaction» и «Sympathy for the Devil». Во время исполнения последней вещи силуэт Джаггера был отчетливо виден на фоне стены огня. «А что, в кино всегда так светят?» — спросил его Чарли Уоттс. Джаггер только со смехом обмахивался своей рубашкой. Трем остальным основателям группы было уже за шестьдесят, что в фильме подчеркивают выдержки из старых телеинтервью начиная с 1964 года. В частности, в материале 1972 года Дик Каветт спрашивает Джаггера, сможет ли он продолжать свою деятельность, когда ему исполнится шестьдесят лет («Да легко!»). Фильм «„The Rolling Stones“. Да будет свет» равнозначен достоверному свидетельству о мощности и стабильности великих и ужасных «Роллингов». «Приятно видеть вас, — говорит в толпу Ричардс. — Всех и каждого». Теперь ему шестьдесят два, у него морщинистые руки, но по-прежнему чеканное лицо, как у статуи с острова Пасхи. Ричардс напоминает старую цыганку; когда он перебирает гитарные струны, у него в губах болтается сигарета. На одном великолепном кадре мы видим, как ближе к концу концерта он выплевывает сигарету в сноп ярких искр, а потом пригибается и обнимает гитару, пытаясь отдышаться. Это — один из любимых моментов Скорсезе.

«Идея заключалась не в том, чтобы снять документальный фильм, а в том, чтобы снять спектакль. С тех пор как впервые услышал их музыку, я всегда говорил: „Однажды я сниму все это в кино!“ Правда, на это потребовалось всего сорок лет или около того, но что тут скажешь?»

«А потом он находит в себе силы снова восстать, воскреснуть», — говорит он, — точно так же, как