Память Древних (СИ) - Машевская Анастасия

Кортеж Айонаса отошел от столицы на пять лиг и встал на привал. Его ребята принялись дотошно осматривать подлесок, в котором расположился август. Пока одна группа прочесывала южный тракт, другая оценивала возможности фуража, третья держала дозор, четвертая сверяла с картами дороги, проложенные на запад, рассчитывала количество дней в пути, искала, как бы и где бы срезать маршрут. Последнее было особенно необходимо.

Путешествие от столицы до первого бивака обнаружило внезапно вспыхнувшую проблему: вдоль дороги на разном от неё расстоянии стали попадаться участки выглоданных почерневших земель. Очаги заразы — свирепствовавших исчадий Пустоты — вскрывались тут и там, как нарывы на теле больного. Покуда Диенар гнал коня в столицу, его это мало занимало: были другие, очень важные дела, была цель, время играло против него. От того, насколько он поспешит, зависела, немного-немало, жизнь человека, жизнь ценного союзника. Сейчас тоже стоило торопиться — к Вектимару, надеясь, что он уже успел хоть что-нибудь предпринять для сбора войск. И вместе с тем сейчас проблема вставала в полный рост.

От того, как все они справятся с переворотом, который готовятся учинить, зависит готовность Даэрдина встретить Пагубу. Молдвинн, сгоревший из-за Редгара в ненависти к смотрителям, так и не принял факта, что беда уже настала.

— Милорд, — подошел один из солдат Диенара. Тот вскинул голову: что?

— Как вы и говорили, — шепотом сообщил мужчина. — Погоня.

Айонас прищурился: значит, Хеледд и Брайс намерены убедиться, что он в самом деле уберется, куда велено, а не пустится по своим делам? Будет сидеть тихо да выполнять сказанное — стеречь собственный надел от засевших под боком парталанцев. Близился летний сезон, в Даэрдине распогодилось, и прокормиться становилось все легче. Люди не едят траву, но животные — многие. А там, где зверь, там и охота. Если парталанцы продержались на берегу зиму, сейчас их просто так не выдавить.

Выходит, придется создать иллюзию активных действий на юге, а самому смыться.

— Сколько? — уточнил Диенар.

— Около тридцати. Вряд ли убийцы — соглядатаи.

Айонас прикинул собственные силы: несмотря на то, что срывался он из лагеря едва ли ни в чем мать родила, людей взял в достатке — поди пойми, чем встретит его столица!

— Нас больше, — резюмировал август, насчитав почти шесть дюжин солдат. — Позови десятников. Поедим.

Солдат кивнул. Когда он выполнил поручение, и несколько человек собрались за коротким пайком, Айонас дал команду:

— На вечернем биваке пересмотрите лошадей. Самых прытких оставьте мне. Десятка мечей поедет со мной, остальные — на юг, к Грегору. Скажите сыну, пусть организует сборы и построения. Он не только должен держать парталанцев, но и создать много шума, даже если враг повременит с атакой. Сообщите остальным, что отныне все должны обращаться к Грегору «август» или на худой конец «милорд». Заставьте всех думать, что я прибыл и лично руковожу обороной. Ясно?

Яснее некуда. Один из десятников, уразумев распоряжение, спросил:

— Что делать с августом Таламрин?

Айонас нахмурился. Мальца надо было вытаскивать из лап бесполезного Эйнсела и ставить во главе войска. И почему этот старый скупердяй никак не сдохнет?! Стольких бы проблем удалось избежать! Вечный, держать на такой привязи собственного сына! Куда ни ступи, все грех и порка! Удивительно, как Ллейд вообще мужиком вырос.

Хороший малый, и может даже, станет его зятем. Да только…

Айонас вздохнул, сжав губы.

— Не до него сейчас. Поможем Ллейду, когда представится шанс. Пока выполняйте сказанное.

— Да, милорд.

На вечернем биваке Айонас сидел у костра, наблюдая, как солдаты поблизости таскают, откуда можно, хворост и длинные прутья. Огонь уже горел, и хворост был нужен, чтобы создать видимость фуража. Да и потом пригодится, когда придет срок разжигать дополнительные костры.

Сбить соглядатаев Молдвинна со следа будет не так просто. Однако если этим обманным крюком удастся выгадать себе хоть немного времени, у них будет фора. И Айонас знал — они используют её на все сто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Господин, — отвлек его кто-то из десятников. — Мы развернули ваши вещи к ночлегу, и нашли это. — Парень протянул августу изящную маленькую коробочку размером с пол-ладони. Айонас подивился, но скрыл любопытство. Одним кивком поблагодарил солдата и отослал. Огляделся, как мальчишка, без разрешения умыкнувший яблок из соседского сада, и осторожно открыл. Внутри лежали серьга и сверток.

Не раздумывая, Айонас облизнул губу и, стянув обычный льняной шнурок, развернул записку.

«О, супруг мой! — Прочел Айонас и прыснул. Какой несвойственный Альфстанне пафос. И какая одному ему понятная издевка. Значит, с первой фразы Стабальт предвидела, что письмо прочтут. — Я буду молиться Создателю каждый день, чтобы он сохранил тебя живым и снова вернул ко мне. Я хотела бы быть с тобой в битве с парталанцами, но не думаю, что могла бы тебе пригодиться. Все мои прежние мечты сравниться с покойными братьями в ратном деле оказались иллюзией, теперь я поняла. Напиши мне, прошу, когда будешь готов меня простить. Скажу лишь, что готова искупить свой грех каким угодно способом.

С любовью,

твоя Альфстанна.

P/S: это мои любимые серьги. Привези мне недостающую, Айонас, чтобы я могла надеть их снова и блистать для тебя. Я буду ждать».

Айонас смотрел на записку со смешанными чувствами. С одной стороны, его распирало неуместное и совсем несолидное умиление — она прямо вжилась в образ любящей женушки! Прислала серьгу — такой расчудесный любовный дар, парный, да еще и посылку завернула в одеяло. Подобным образом поступают обычные женщины из благородных семей, чтобы намекнуть супругу, чтобы не смел в странствиях тащить к себе на ложе левых баб. С другой стороны, Айонаса всерьез напрягала серьга — с большим рубином в основании и со свисающими деталями, длинной почти что в фалангу указательного пальца! Айонас ни черта не знал об украшениях Альфстанны, но кое-что знал о ней. Во-первых, как человек, который уйму времени провел в седле — то в разъездах, то в охоте — Альфстанна прежде всего беспокоилась об удобстве, и такие серьги бы точно осточертели ей после десятого шлепка висюлек по щекам. Во-вторых, Айонас доподлинно знал от своих людей, что собственные серьги, в которых Альфстанна прибыла в столицу, она отдала Толгримму и его, Диенара, людям, перед пленением. Вместе с фамильным кинжалом, кстати, — чтобы продали и использовали деньги по уму.

Из всего следовало, что серьга какая-то столичная, а письмо — подставное. Гладко вылизанное, чтобы фрейлины Хеледд отстали и утешили королеву. Айонас не верил, что Альфстанна могла написать подобную чушь ради самой чуши. Как попытка таким образом заглушить бдительность королевы письмо выглядело абсурдно. А, значит, было что-то еще. Что-то, что он упорно упускал.

Айонас перечитал послание. Потом еще раз. Встал, походил вокруг костра, перечитал еще трижды. Никаких свежих идей на ум ему не пришло. Просить помощи было не у кого: у своих не спросишь — засмеют, да и не их ума дело; у стабальтских тоже — еще подумают, что их леди не доверяет Диенару ни на грош, значит, и им не следует. Да и потом, это выглядело натуральной проверкой, заслуживает ли Айонас доверия в принципе. Август хмыкнул: что ж, это было бы занимательной шарадой, случись в чуть более подходящее время. Вот же бабы, все у них не вовремя — и кровь, и стоящие идеи!

Спустя четверть часа Айонас вцепился взглядом в слово «иллюзией» с одержимостью, достойной самых злобных колдунов-отступников, которых поглотили призванные демонические сущности. Он таращился в записку на этом слове до тех пор, пока оно не начало расплываться у него перед глазами сплошным смазанным чернильным пятном. Ничего не придумав, Диенар потер переносицу, потряс головой и принялся тискать коробочку со всех сторон. Разворачивал так и эдак, пробовал надавить во всех местах, методично продвигаясь от периметра коробочки к центру. Ощупал основной короб, потом крышку, внутри и снаружи. Потряс — прислушиваясь и напоминая себе ярмарочную обезьяну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})