История военно-окружной системы в России. 1862–1918 - Николай Ковалевский

По словам В.А. Сухомлинова, осенью 1904 г., когда он, будучи командующим войсками Киевского округа, докладывал Николаю II о последствиях маньчжурской кампании в западных округах, император «был глубоко потрясен, потому что я ему подтверждал то, о чем он знал из других округов, в особенности из Вильно и Варшавы»[518]. Мнение многих современников совпадало с тем, которое высказал военный министр (с июня 1905 г.) А.Ф. Редигер: армия «была не готова к походу»[519].

Кризису русской армии способствовало не только поражение в войне, но и внутренние проблемы, сотрясавшие империю в начале XX в. Одной из главных функций войск в период первой русской революции стало участие в подавлении волнений и восстаний. Еще в Положении о военно-окружном управлении 1864 г. предусматривалось «содействие» округов гражданским властям «во всех случаях, когда необходимо участие войск для сохранения порядка и спокойствия в крае…»[520]. Услугами армейских частей чаще всего пользовались министерства внутренних дел, юстиции, финансов и путей сообщения для выполнения охранно-полицейских или карательно-репрессивных функций. В 1905–1907 гг. использование войск для «содействия гражданским властям» достигло наибольших масштабов и в течение нескольких лет являлось едва ли не главным их родом деятельности.

17 февраля 1906 г. царский рескрипт «Об изменении правил о призыве войск для содействия гражданским властям» значительно расширил перечень ситуаций, при которых армия использовалась как карательно-полицейский орган. Наибольшее число вызовов войск для исполнения карательных функций пришлось на самые развитые в промышленном отношении округа – Варшавский, Виленский, Московский, Киевский, Одесский и Петербургский. Значительными являлись и масштабы крестьянских выступлений. Для подавления волнений в сельской местности территории военных округов были поделены на районы (совпадавшие с территориями губерний), начальникам которых подчинялись все войска, находившиеся в них. В наиболее неспокойных аграрных местностях организовывалось постоянное патрулирование кавалерийскими отрядами[521]. Статистика использования войск по нарядам гражданских ведомств показана в таблице 17.

Таблица 17

Использование армии в подавлении революционных выступлений в период первой русской революции[522]

Непомерные наряды на полицейскую службу в начале века стали настоящим бичом русской армии, существенно снижавшим ее боеспособность. Они крайне негативно сказывались на процессе обучения. В годы первой русской революции он почти повсеместно фактически был заброшен. «Служба войск по содействию гражданским властям приняла в настоящий момент такой характер, при котором большинство войсковых частей поставлены в совершенно ненормальные условия повседневной жизни, не только исключающие всякую возможность правильно вести занятия и обучение, но и содействующие постепенному расшатыванию дисциплины и внутреннего порядка, что в конце концов может привести к полной потере армии как боевой единицы…» – докладывал царю 16 ноября 1906 г. военный министр[523]. Отмечалось при этом, что войска призывались по любому поводу, размещались в случайных местах, на целые месяцы лишались нормальной пищи и бани. Губернаторы использовали части по своему усмотрению, раздробляли их на мельчайшие единицы и импровизированные команды[524]. «Армия не учится, а служит вам», – резко заявил А.Ф. Редигер председателю Совета министров А.П. Столыпину 1 марта 1907 г.[525]

На 1 октября 1906 г. вне пунктов постоянной дислокации пребывали 218 батальонов, 210 эскадронов и сотен, 17 батарей, а также несколько десятков второочередных казачьих полков, а вне своих округов 46 батальонов, 22 эскадрона и 8 батарей[526]. Это положение сохранялось и после окончания революции. Так, еще в конце 1908 г. в Казанском военном округе находились прикомандированные сюда в 1906 г. 16 батальонов пехоты и 24 сотни, что равнялось составу пехотной и кавалерийской дивизий[527].

Прямым следствием усиленной караульно-полицейской службы войск и их бытовой неустроенности стал значительный рост заболеваемости в армии. Общая убыль в ней по этим причинам составила за 1906 г. почти 60 тыс. человек (в том числе 5200 умершими). Заболевшими числились 568 тыс. нижних чинов (416 на 1000 человек списочного состава) и 22,8 тыс. офицеров (337 человек на 1000). Наиболее высокая заболеваемость отмечалась в области войска Донского (в 2,4 раза), в Туркестанском (в 1,9 раза), Варшавском (в 1,7 раза), Московском и Петербургском (в 1,6 раза) округах[528].

Наладить учебный процесс удалось лишь к 1911–1912 гг. В 1912 г. в подвижных сборах приняли участие 1074 батальона, 638 эскадронов и сотен и 557 батарей, причем в Виленском, Варшавском, Киевском и Приамурском округах сборы были окончены большими маневрами[529]. Однако и в этом году в отчете Военного министерства за 1912 г. констатировалось, что «несмотря на наступившее в стране полное успокоение», наряды войскам для обслуживания надобностей гражданских ведомств (охрана тюрем, государственных учреждений, конвоирование преступников и проч.) оставались «довольно значительными»[530]. Особенно тяжелым бременем наряды ложились на окраинные округа – Кавказский, Иркутский, Омский, Приамурский, Туркестанский. При этом значительная часть войск Кавказского округа была отвлечена на охрану русской миссии в Персии, а сибирских округов – на охрану строившейся Амурской железной дороги. Такое положение сохранялось до начала Первой мировой войны[531].

Новый подъем революционного движения в предвоенный период вновь серьезно нарушил планомерную учебу войск. По данным И.В. Карпеева, в 1914 г. пройти полный курс боевой подготовки не смогли 37,4 % пехотных и 48,7 % кавалерийских частей (в 1908 г. эти цифры составили соответственно 13,8 и 15,9 %)[532]. Например, в июле 1914 г. целая дивизия Петербургского военного округа была брошена на подавление забастовки питерских рабочих[533].

Одним из важных инструментов в подавлении революции и выступлений последующего периода стали окружные органы военной юстиции. Согласно Положению о местностях, объявленных состоящими на военном положении 1892 г. и ряду других законов, дела гражданских лиц изымались из общей подсудности и направлялись в военно-окружные суды, рассматривавшие их в упрощенном порядке. Число таких дел возросло с 18 в 1904 г. до 7016 в 1908-м (по ним вынесено 1135 смертных приговоров, а 2338 лиц были осуждены на каторгу)[534]. За период 1907–1914 гг. в военно-окружных судах рассматривались дела более 21 тыс. гражданских лиц, из которых около 40 % были приговорены к смертной казни или каторге[535].

Для командующих военными округами борьба с собственным народом стала тяжелым испытанием. За ненадлежащее исполнение этих обязанностей они безоговорочно снимались со своих постов. Неумение подавить революционное движение в своем округе квалифицировалось как «несоответствие должности». Ставший, как уже отмечалось, в июне 1905 г. военным министром А.Ф. Редигер нашел, что «почти повсеместно» «старшие военные начальники, большей частью престарелые, непривычные к инициативе, опасаясь ответственности, терялись и бездействовали. Так было на войне, то же повторялось при возникновении беспорядков в стране». В частности, военный министр был недоволен действиями командующего войсками Одесского округа генерала от инфантерии С.В. Каханова, который во время восстания матросов на броненосце «Потемкин» в июне 1905 г. не решился разоружить или потопить корабль, а вступил в переговоры с восставшими. Позднее в донесении по этому поводу в Военное министерство им были пропущены «неудобные для военных властей детали»[536]. С.В. Каханов был немедленно снят с должности. Точно так же своего поста лишился командующий войсками Варшавского округа генерал-адъютант Максимович. Позднее, по мере развития революции, А.Ф. Редигер, невзирая на незыблемые традиции старшинства в чинопроизводстве, был готов назначать командующих округами даже из числа толковых начальников дивизий[537].

Между тем части русской армии легко втягивались в состояние революционного брожения, хотя выступления солдат носили в большей степени обособленный характер и были обращены против непосредственных начальников. Нижние чины требовали прежде всего улучшения бытовых условий службы. В период наивысшего подъема революции в октябре – декабре 1905 г. лишь в четверти случаев солдатских выступлений из 195 были отмечены попытки организованного протеста путем создания солдатских комитетов и установления связи с рабочим движением. При этом солдатские протестные акции серьезно разминулись с последним по времени: на 1906 г., когда революция в стране была в основном подавлена, пришлось 166 выступлений солдат, в том числе 32 вооруженных, с общим числом участников более 150 тыс. человек[538]. В значительной мере это объяснялось тем, что с Дальнего Востока интенсивным потоком стали прибывать принимавшие участие в войне войска. Поскольку пополнения для Маньчжурской армии черпались хаотично из состава многих частей, то, по словам В.А. Сухомлинова, бывшего в то время командующим Киевским округом, «возвращавшиеся к своим частям нижние чины играли роль своего рода инфекции». С побывавшими на войне солдатами, «оборванными, голодными и утомленными», «справиться было труднее, нежели с нижними чинами мирного положения»[539].