Бифуркатор (СИ) - Алекс Белов

Какое-то время, отец Стёпки хотел свалить на меня убийство моего друга. Ну, дескать, я косвенно виноват в смерти Стёпки. Меня с отцом вызвали в участок, я вновь дал показания, только теперь документ гордо назывался: объяснительная. На этом судебный процесс закончился, не успев начаться. Понятное дело, Герундов-старший с нами не разговаривал и даже не здоровался.

Что же Анрдюшка?

О нём я и хотел бы рассказать.

Он изменился, очень сильно изменился. Полагаю, я знал почему.

Вспоминаю объяснения Тварей о бифуркаторах. Если в каждом новом дне появляются новые мы, пришедшие из вчера, в бифуркаторе все копии собираются воедино, повышается типа концентрация разума. Сначала бифуркатор сходит с ума, а потом вообще растворяется в энергии. Последнее мне плохо представлялось тем сентябрём, но, если верить Тварям, — а у меня есть все основания доверять им в этом вопросе — срок годности бифуркатора приблизительно полгода.

Я прожил в двадцать третьем июля два раза, скорее всего, я соединил себя ещё с одной личностью. Не знаю, что потом с ней случилось, после моего перемещения в восемнадцатое августа, но, думаю, из той реальности двадцать третьего я стёрся. Как и Андрюшка, наверное. Теперь за мной, разницей примерно в месяц, наступая на пятки, живёт семья Бреус, потерявшая сразу двоих детей: меня и Андрюшку. Иногда я думал: это же мои родители. Пусть и из вчерашнего дня, но живущие по одному и тому же сценарию. Как же им грустно без детей. Мать, может, сошла с ума, отец поседел раньше времени и уже побывал в больнице с сердечным приступом. Но ещё больше шизогонических родителей сейчас живут без Андрюшки. А через какое-то время из их реальностей стёрся и Стёпка. В общем, относительно моей реальности, тянется хвост хаоса размером в месяц. Возможно, я поступил эгоистично, позаботившись только о себе, но пройдя ещё раз всю историю, я повторил бы свои действия один в один. Разве что… взял бы с собой одного Серёгу, а Стёпку оставил дома. Тогда я бы сделал однозначный выбор. Иногда от подобных мыслей у меня голова разрывается по ночам.

Андрюшка же прожил в двадцать третьем июле почти два месяца. Его образ отсутствовал в двадцати шести днях после моей реальности и в двадцати трёх — до. Все эти сорок девять Андреев концентрировались в мальчишке, живущем со мной. Думаю, подобное наслоение не прошло бесследно.

Сначала за братишкой ничего странного не замечалось, серьёзнее только стал. Родители списали такое поведение на шок. Я знал, что Андрюшка провёл целый месяц не в каком-то захудалом подвале Питера, но согласился с родителями. Походило на шок.

Замкнутый Андрюшка уже не шкодил по углам, не сваливал на меня каждое злодеяние в доме, однако всё так же смотрел по вечерам с мамой телевизор, особенно, когда мы с отцом вернулись к Блудливой Калифорнии. О прошлом мальца никто не спрашивал, стремились реабилитировать Андрюшку в обществе. Я подключался к голосу большинства, но настоящие события знали только мы, два брата.

В сентябре в нашу жизнь вернулась школа, и Андрей вроде бы стал нормальным. К нему наконец вернулась улыбка. Школа отняла время, которое я мог провести с Андреем, братишка снова чуточку отдалился, я занялся собой.

Однако последние две недели августа проведённые вместе, лишь убедили меня: я по-настоящему люблю брата. И теперь есть время сказать ему об этом. Теперь я готовил завтрак на двоих. Теперь я не прогонял Андрюшку с компа пинком ноги, а давал десять минут. Кажется, он тоже посмотрел на меня под другим углом. Кем я был до этого? Назойливым старшим братом, с которым приходилось делить комнату, а теперь я — великий спаситель его души, которая чуть не загнулась в рамках одного дня.

И всё же, что-то в его поведении было не так. Может, я накручивал себя? Может, и в моём поведении что-то изменилось. Человек, прошедший на волосок от смерти не может не измениться, но я тогда не был склонен к самоанализу.

В сентябре я впервые увидел Серёгу. В школе. Поначалу наши пути не пересекались, а если его взгляд, брошенный из другого конца рекреации, улавливал меня, то Серый немедленно отводил глаза. Возможно, мне показалось, но парень тоже изменился. Казалось, будто Сержу не шестнадцать, а уже под тридцать. Всякий раз Серёга смеялся с друзьями, но глаза при этом сверкали печалью.

В конце сентября, когда река потемнела, природа заплакала, земля превратилась в грязь, а люди оделись в куртки, нам удалось столкнуться с Серым недалеко от маленького бокового крыльца школы, где старшеклассники тайком пробовали курить, понимая, что за подобную выходку их могут выгнать.

Я сидел на скамейке и ждал Веронику, а Серёга выпрыгнул откуда-то из кустов, и мы встретились взглядами. Очень неловкий момент. Мне хотелось провалиться сквозь землю, но я выдержал, и первым заговорил. Признаюсь, швырнуть Глобус Буратино с пистолетом было куда легче, чем набраться смелости для разговора с Серым.

— Как жизнь? — спросил я. Глупо, но этот разговор мне казался необходимым. Должен же я наконец узнать, что Серый сказал отцу.

Лицо Сергея немедля осветила надменность, левый уголок рта дёрнулся в скептической ухмылке.

— Как сам полагаешь?

— Ну… мне без брата было плохо, — вздохнул я и поёжился, отводя взгляд от колючих глаз Серого.

— Ну значит, ты понимаешь, как нам хреново. Отец не разрешает подходить даже к тебе.

— Ты ему хоть что сказал? — спросил я.

— Я успел прочитать твоё послание, убогий, — усмехается Серый. — Жалко, что я был тогда не в себе и первым не придумал историю наших похождений. Поверь, она выглядела бы иначе.

— Ну сочинил бы свою, — с лёгкой обидой щурюсь я и кошусь в сторону парня.

— Чтобы полиция имела меня, а потом тебя? Я, конечно, не слишком умный, но не полный идиот.

— Да, мы чуточку виноваты в том, что случилось со Стёпкой… — я не успел досказать.

— Мы? Нет, не будем переводить стрелки! В его смерти виноват только ты! — перебил Серёга.

Я гневно сжал зубы, но постарался успокоиться.

— Серый, если правда, моей вины тут совсем нет почти. Выбор делал ты.

— Ты мог бы оставить своего мелкого там, в том дне, а ты выбрал моего брата!

— Это ты выбрал своего брата! — восклицаю я.

Серый огляделся по сторонам и сделал небольшой шажок ко мне.

— В апартаментах тех белых тварей я был скован, но если я сейчас выбью тебе зубы, то меня никто не остановит. Более того, Тёмка, я настолько зол на тебя, что лучше бы меня остановили, иначе я буду бить твоё лицо до тех пор, пока от него не останется кровавое месиво. Пока ты не умрёшь.

Мне стало чуточку страшно.

— Ладно, — вздохнул я. — Похоже разговор у нас не получится.

Я встал.

— Зато теперь я ещё сильнее хочу убить тебя, — говорит Серый.

— Слушай. Стёпка, ты ж его знаешь, он очень умный. Может, он вернётся. Может, он найдёт способ выйти из одного дня. Ты б не придумал, я бы не придумал. А он придумает, вот увидишь!

Внезапно, Сергей задумался.

— Как вы сумели кинуться спасать твоего брата?

— В смысле?

— Ну куда вы писали? Как Стёпка догадался?

Я вдруг замер, понимая замысел Серого.

— Вообще, мы написали на сайт компании Сомерсет. А потом они сами связались с нами. Ну как-то так. Ты хочешь попробовать спасти Стёпку?

— А почему бы и нет! — Сергей пожал плечами. — Если ты рискнул, почему бы и мне!

— Ну… — я задумался. — А с чего начать? Если ты снова напишешь Сомерсету, не уверен, что они ответят. Тогда они восхитились нашим умом — Стёпкиным умом, — поэтому связались. А сейчас… я даже не знаю что делать.

— Так поедем в Питер! — воскликнул Серёга. — Давай ещё раз найдём этих тварей!

— Не уверен, что мы сможем их найти в этом Питере. Нам нужна другая реальность. А туда нас уже никто не пустит. Нас снова закрыли в нашем мире. Мы снова играем по их правилам. И мы не сможем взять и так вот просто открыть дверь в параллельную вселенную, потому что мы — простые букашки. А они — боги. Их алгоритмы нерушимы.

Серый задумчиво постоял. Над ним пронзительно какркнула ворона и сорвалась с пожелтевшей берёзы.

— Я покумекаю, — сказал он. — И если что-то придумаю, ты обязан поехать со мной.

— Конечно! — воскликнул я. — Если появится шанс спасти Стёпку, то я всегда за!

Но дни шли, а шанса не появлялось. Вечером я обнаружил, что сайт Сомерсета закрыт, а значит, нас отрезали от их реальности. Сейчас Твари занимаются своими вселенскими делами, и как нас звать забыли уж поди.

Через неделю мой отец чуть не подрался на автостоянке с отцом Сергея. Тот наехал первым, назвав меня убийцей. А ещё через полторы недели Герундовы уехали. Совсем. В другой город. В их дом вселилась молодая пара с трёхлетней дочкой.

Серёгу я больше не видел. Слышал лишь, что переехали они в Воронеж.

Я вроде бы вернулся в реальность. Возобновил с Вероникой отношения, Андрюшка теперь казался нормальным. Как складывались его дела в школе — уж не знаю, но директор и учителя были предупреждены о нашей летней экспедиции. Ученики знали меньше, но всё равно шептались о нас за спиной. Самые отважные спрашивали в лоб; кто-то чуть взволновано, кто-то называл меня убийцей. Несерьёзно, конечно, а так, чтобы поиздеваться, но подобное раздавалось в мой адрес редко. Вероника принадлежала к числу ребят, которые не хотели вмешиваться в чужие дела. Поэтому она почти ничего не спрашивала о наших приключениях и Стёпке. За что я премного ей благодарен.