Весенний марафон - Марина Порошина

Бывший глава уралмашевской мафии, ныне он стал добропорядочным бизнесменом, владельцем изрядного пакета акций бывшего гиганта советского тяжелого машиностроения, трех оптовых рынков, десятка автомоек и всех гидролизных заводов в области, которые отчего-то немедленно обанкротились. Ивашов когда-то начинал у него в шестерках, да и теперь при всей своей породистости был моськой рядом с этим мамонтом эпохи приватизации, удачно пережившим почти всех представителей данного подвида. В свое время он сумел – небывалый случай! – отойти от криминальных дел без ущерба для здоровья и репутации. «Стариков» тогда подпирала молодежь, «белые воротнички», пришедшие на смену поколению спортсменов и рэкетиров. Тех, кто вовремя не сошел с меняющего курс корабля, как это сделал Фирулев, быстро и красиво сбросили, как балласт, не пачкая рук, при помощи милиции и прокуратуры. А Фирулев уже давно сидел на собственном острове, махая ручкой криминальному «Титанику». Конечно, у правоохранительных органов и на него имелся компромат – лет на пятнадцать строгого режима, да не было пока «команды сверху», без которой в таком тонком деле никак.

Фирулева в городе откровенно боялись. Один из его адвокатов был убит во дворе собственного дома, другой, как установило следствие, выбросился из окна исключительно по собственной инициативе, один из пресс-секретарей через месяц работы исчез бесследно, а джип его главного конкурента расстреляли из гранатомета – и он, и охрана погибли на месте. Ни исполнителей, ни, тем паче, заказчиков, конечно же, не нашли. Но было это все в далекие девяностые, к тому же Фирулев платил своей «обслуге» такие баснословные деньги, что к нему шли по первому зову, и даже Катерина как-то во время выборов писала статейку по заказу его пресс-службы – но лично тогда лицезреть не удостоилась. И вот теперь этот великий и ужасный господин Фирулев собственной персоной стоял посреди ее кабинета, и на лице его застыло выражение брезгливости. Поскольку ни к себе, ни к скромному, но вполне приличному интерьеру своего кабинета Катерина это выражение отнести никак не могла, то она с интересом посмотрела на Бабина, который зачем-то зашел в узкую щель между ее столом и окном и там топтался, рискуя выдрать из гнезд компьютерные провода.

– Вот. Это Катерина. Титова Катерина Викторовна, – сделав театральный жест в ее сторону, произнес Бабин.

– Это я понял. – Голос у Фирулева был спокойный и очень… неприятный. Кажется, и говорить ему с Бабиным было тоже очень противно, и делал он это через силу.

– Она вам подтвердит!

– А можно узнать, что именно? – Катерине этот балет начал надоедать. В конце концов, она у себя в кабинете, никого к себе не приглашала и ничего Фирулеву не должна. Да и автомата у него вроде бы при себе нет, значит, здесь и сейчас он убивать никого не станет.

– Катя, объясни Александру Александровичу, – Бабин умоляюще посмотрел на Катерину, – что это была шутка. Что мы тогда готовили первый выпуск рубрики с объявлениями о знакомстве, писем тогда еще не было, и мы поместили свои – шутки ради. Ты же сама это придумала и еще меня уговорила. Помнишь?

– Да. Уговорила. В шутку, – все еще ничего не понимая, подтвердила Катерина и приврала от себя в качестве бонуса. – Да Женя и не встречался ни с кем.

– А моя дочь от тебя беременна тоже в шутку? Развестись ты ей обещал – в шутку? Девочке двадцать лет, а ты ее, шутник, в постель тянешь?! Или ты и до постели не дотерпел? Так, в кабинете прямо и пошутил? – Фирулев говорил, не повышая голоса, но у Катерины стало холодно в животе. – За такие шутки знаешь, что бывает?

– Да что вы хотите-то от меня? – затравленно озираясь, вскрикнул Бабин и забился еще глубже в щель.

– Напакостил – женись. И дураком не прикидывайся, – сморщился Фирулев, как будто у него болел зуб.

– Я не могу! Я женат! И не развелся! – все еще надеясь на лучшее, сообщил Евгений Николаевич.

– Твои проблемы, – пожал плечами Фирулев. – Девочка на четвертом месяце. У нее токсикоз. Ей нервничать нельзя. Если б не это – я бы ее услал, на хрен, в Швейцарию или в Штаты учиться. А тебе бы ноги-руки повыдергал для науки, и все дела. А тут, понимаешь, – внук. Так что придется из тебя, дешевки, мужика делать. Ты давай по-хорошему все свои дела улаживай, я тебе неделю даю. Не успеешь – скажи, поможем. И не вздумай…

Фирулев выразительно покрутил головой, и Катерина с Бабиным одинаково вздрогнули.

– Говорю же – токсикоз у нее. А рожать она в Москву поедет или в Израиль. Ты с ней. Она так хочет. – Будущий бабинский тесть опять брезгливо поморщился и перевел взгляд с Бабина на Катерину. – Хоть вы, девушка, ему объясните, что тянуть не стоит. Не дай Бог, если что с ребенком.

– Х-хорошо, – пообещала Катерина. – Я понимаю.

– Ну, тогда до встречи, – сухо попрощался Фирулев. – Зятек.

И, не удержавшись, добавил уже из коридора, но так, чтоб было слышно:

– Козел!

Через минуту в дверь просунулась испуганная физиономия редактора Ивана Устиновича, за ним маячила Татьяна.

– Ушел? – тихо спросил он, обводя глазами кабинет. – Слава Богу! А зачем приходил?

Он смотрел на Катерину подозрительно и с испугом. И правильно: обычно к Фирулеву главные редакторы сами ездили в офис по первому вызову и еще за честь считали. А тут явился – и к кому?! К Титовой! Вот уж от кого вечно жди неприятностей.

– А вы тут что, Евгений Николаевич? – обнаружил наконец редактор забившегося в дальний угол Бабина.

Катерина поняла, что Бабин не может вымолвить ни слова, поэтому взяла инициативу в свои руки и затараторила:

– Иван Устинович, нам нужно срочно обсудить кое-что, Фирулев будет звонить через полчаса. Мы вам потом все объясним, честное слово!

– Ладно-ладно, – засуетился редактор. – Только не забудь потом зайти. Такие дела… Чтобы я был в курсе.

Проводив редактора и сделав вид, что не заметила секретаршу, Катерина достала из замочной скважины ключ с грушей, захлопнула дверь и заперла изнутри. Потом уселась на край стола и потребовала у Бабина:

– Объясняй! Чтобы я тоже была в курсе. На кой черт ты его сюда приволок? Я вам что – судья на ринге?

– Кать, он бы меня убил, если бы я с ним в кабинете вдвоем остался, – жалобно произнес Бабин, выбираясь из спасительной ниши и усаживаясь в кресло, но как-то боком, а не вальяжно, как обычно.

– А ты с его дочерью что? – глупо спросила Катерина.

– Как – что? – изумился Бабин. – Все. Но только два раза! И про женитьбу я ни слова! Я же в своем уме – на такой соплюхе жениться!

– А как с ней спать – так не соплюха, а в самый раз, да? – не удержавшись, поддела Катерина.

– Да она сама, – слабо отбивался Бабин. – Ты же ее видела – ну, практикантка-то? Ничего особенного. Стал бы я…