Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артем Рыбаков

На лице комиссара явственно проступило изумление. Он откашлялся, и спросил:

- А с чего такая щедрость, товарищ старший лейтенант?

Я ответил, в том смысле, что им сейчас все эти вещи нужнее.

- Да, и последнее… Вы как к фронту идти собирались?

- Я думаю, что у Минска перейдём на ту сторону.

- Пожалуй, я вас огорчу. Фронт сейчас у Орши и Витебска. Но, судя по всему, наши там прочно встали… — подсластил я горькую пилюлю.

- Да что вы говорите, старший лейтенант!

- Я бы посоветовал вам не коверкать м о ё звание, которое, между прочим, равно вашему… И дослушать меня до конца! — оборвал я комиссара. — Давайте сюда карту — покажу, куда и как вам лучше идти.

Определённо, мне попался весьма вменяемый политработник, поскольку этот Санин не стал со мной спорить, а достал карту.

Я нарисовал на карте известные мне места дислокации немецких частей и маршрут, обходящий Радошковичи и Рогово с севера.

- Вот от этого шоссе держитесь подальше, мы несколько дней назад взорвали на нём мосты… — не преминул похвастаться я, — и теперь здесь полно вражеских войск.

- Мосты взорвали? — комиссар с уважением посмотрел на меня.

- Ага. И на шоссе и в окрестностях…

- Вы москвич? — внезапно спросил Санин.

- Да, а что?

- Ничего, просто говор у вас характерный. Вы где живёте?

- А это сейчас важно?

- Нет, конечно… Я просто сам с Остоженки.

- Ну а я — с Триумфальной.

- Почти соседи… — со вздохом сказал комиссар.

- Ну вы скажете тоже — «соседи»? — «искренне» удивился я. «Неужто на такой фигне меня поймать хочет?» — Почитай другой конец Москвы!

- Да для меня сейчас даже человек из Мытищ или Люберец будет как парень с соседнего двора…

- Понимаю…

В моём наушнике раздался голос Тотена:

- Тоха, мы подходим. Я ещё пару винтовок немецких захватил.

Вместо ответа я приглашающе помахал рукой, повернувшись в сторону леса. Спустя несколько мгновений из–за деревьев показались Зельц и Сомов, нагруженные оружием и припасами.

- Вот, всё — чем можем.

- А, может, вы с нами пойдёте? — спросил вдруг комиссар.

- Нет, у нас своя работа — партизанскую борьбу в тылу врага вести.

- Постойте… Какую борьбу?

- Партизанскую, как в восемьсот двенадцатом году. Двадцать девятого числа Совнарком и ЦК выпустили Директиву советским и партийным организациям. Я думаю, что вам, как командиру и политработнику следует знать… — тут я заметил, что ефрейтор, который так храбро остался на открытой местности вместе с комиссаром очень внимательно прислушивается к тому, что я говорю, поэтому, прервавшись, я поинтересовался у Санина: — А ничего, что ефрейтор слушает?

- Томилину можно. Он — коммунист!

- Тогда ладно… — согласился я. — В общем, в пятом пункте этой директивы призывают к организации в тылу у врага партизанских отрядов и диверсионных групп с целью действий на коммуникациях противника и уничтожения его личного состава и материальных средств. Правда, как мне кажется на райкомы и обкомы надежда маленькая — отряды, конечно, организуют, но вот как они воевать будут… Вы, кстати, из каких войск?

- Я то? Из пехоты, а какое это имеет сейчас значение?

- Ну, может, вы решите отряд организовать? Или примкнёте к какому–нибудь отряду…

- Нет, товарищ старший лейтенант госбезопасности, мы к фронту пойдём. Там обстрелянные люди сейчас нужнее.

Мои бойцы уже подошли, но не решались прервать нашу беседу. Санин окинул взглядом принесённые богатства, а затем помахал рукой своим, прятавшимся в кустах. Из зарослей выбрались четверо сильно обтрёпанных бойцов.

- Так, товарищ батальонный комиссар, вот вам ручной пулемёт с четырьмя полными дисками, две немецкие винтовки с бэка. Еды немного. Ну а маршрут я вам нарисовал и описал. И ещё пара советов — опасайтесь дорог… Шоссе вообще лучше вам переходить ночью и через водопропускные трубы… Немцы уже организовали в этих местах вспомогательную полицию из всякого сброда: уголовников, антисоветчиков, много среди них и прибалтов, предатели тоже попадаются… Так что, заслышав русскую речь, не спешите навстречу. Для отдыха встаньте вот в этих лесных массивах между Ушой и Вязынкой, там и оружием можно разжиться, что после боёв осталось. И… Удачи вам!

Повернувшись к самолёту, я крикнул:

- Иван! Хорош возиться, пора идти!

«Командиру 141–го охранного батальона майору Странске

Доношу до вашего сведения, что вчера вечером, 22 июля 1941 года во время патрулирования дорог моя патрульная группа в составе 4–го отделения вступила в боевой контакт с группой неизвестных, совершавших диверсию на мосту возле населённого пункта Удранка. Несмотря на то, что мост располагается на шоссе Радошковичи–Шипки, постоянный пост охраны на нём не размещён, а охрана осуществляется моторизованными патрулями, поскольку сам мост расположен вблизи от Радошковичей (3,5 км).

Около 20:00 наша патрульная группа, передвигавшаяся на мотоцикле и автомобиле с севера к Радошковичам, на подъезде к мосту заметила группу неизвестных осуществлявших поджог моста. При попытке помещать производству диверсии по нам из близлежащего леса был открыт сильный огонь из винтовок и пулемёта. В результате воздействия противника ранения получили стрелок Айзенбаум и гефрайтер Кёлер. Автомобиль группы получил незначительные повреждения (прострелена одна покрышка, пулевые повреждения деталей кузова). Огнём и маневром противник был отогнан от моста и, понеся значительные потери, отошёл в лесной массив к востоку от шоссе. Ввиду незначительности сил патруля организовать преследование я не смог. Диверсантам удалось также поджечь мост. В силу того, что средства борьбы с огнём у патруля отсутствовали, то потушить пожар нам не удалось. В результате пожара сильно повреждён мостовой настил, и, незначительно — опорные конструкции.

Большая часть диверсантов была одета в форму войск противника, однако, среди них были и люди, одетые в гражданскую одежду.

фельдфебель Мойзер, командир отдельной патрульной группы. 23. 07. 1941»

………….

«Начальнику отдела …. Старшему майору госбезопасности Дутову.

Из беседы с лейтенантом Сотниковым Сергеем Степановичем, 1922–го года рождения, комсомольцем, бывшим командиром отделения 136–го отдельного пулемётного батальона.

" — Так вы утверждаете, что вы с остатками личного состава были задержаны представителями диверсионной группы Наркомата Внутренних Дел?

- Да, именно так.

- А почему вы решили, что эти люди имеют отношение к органам госбезопасности?

- Они представились.

- Как же?

- Я точно запомнил несколько имён: майор госбезопасности Александр Куропаткин, старший лейтенант госбезопасности Антон Окунев, военврач 3–го ранга Сергей Кутяев. Фамилии капитана госбезопасности — он, как я понял, начальник оперчасти и лейтенанта госбезопасности — ответственного за разведку, я не знаю. Знаю только, что их зовут Александрами. Остальных членов группы я знаю только по прозвищам.

- Вот как! Интересно. А какие у них прозвища?

- Командир группы — Фермер, оперативник — Бродяга, старший лейтенант Окунев — Арт, военврач — Док, разведчик — Люк, есть ещё Тотен и Казачина.

- Занятно. А откуда вы узнали про эти прозвища?

- Они так друг друга называют в боевой обстановке и во время радиопереговоров.

- То есть вы даже присутствовали при сеансах радиосвязи?

- Нет, не присутствовал. Это они во время переговоров по переносным рациям так друг друга называли.

- Переносным? Это что же, они с собой в ранцах рации таскают и во время боя используют?

- У них рации совсем маленькие — как пачка папирос размером.

- А когда вы отстали от группы?

- Я не отстал. Я к фронту решил пробиваться. К своим.

- А они, стало быть, не «свои»?

- Свои, конечно же! Вы бы видели, как они немцев били! Мост на шоссе за пятнадцать минут взорвали, хотя его взвод охранял!

- Так почему же вы ушли?

Пауза…

- Я повторяю свой вопрос: «Почему вы ушли?»

- Командир группы отстранил меня от командования моими бойцами.

- За что?

- Он посчитал, что я недостаточно опытен и не умею командовать.

- То есть вы дезертировали?

- Нет, что вы! Просто этот майор, Куропаткин, обещал сразу меня к фронту отпустить, но всё время откладывал, да ещё и разжаловал.

- А вам не приходило в голову, что своим уходом вы могли раскрыть местоположение группы?

- Нет, тогда я об этом не подумал.»

…

13 сентября 1941 года.»

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.