На корабле утро - Александр Зорич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сперва – «Орланы». За ними – «Белые вороны».
Третьими стыковочные узлы покинули «Андромеды» и «Кирасиры», на борту которых находился клонский спецназ «Скорпион», а также доктор Масленников сотоварищи.
Моя «Фаланга» под управлением виртуоза прецизионных маневров капитан-лейтенанта Введенского и «Кирасир» (его пилотировал балагур Боря Мамин) отошли от борта «Ключевского» последними, под прикрытием заблаговременно выставленной «вуали».
С противным стрекотом включились генераторы всережимной невидимости «Гриффин».
Эти новомодные и, подозреваю, жутко ненадежные штучки были созданы талантливыми выкормышами Масленникова на основании клонских заделов, которые достались нам после войны. Заделы эти, как я понял из туманных намеков коменданта Манежного, клоны, в свою очередь, то ли купили, то ли украли у чоругов. Впрочем, все эти разговоры можно было списать на объяснимую склонность моих коллег отказывать клонам в какой-либо способности к самостоятельному получению эффективных научных результатов…
– Говорит Алиханов. Погружаюсь в Х-матрицу для перезарядки ракетных шахт. Надеюсь, еще увидимся!
Вслед за этими словами прославленного каперанга Х-крейсер, чей матово-серый борт еще секунду назад загромождал всю левую полусферу нашего обзора, исчез.
Сделал он это очень во время.
Потому что в следующую секунду через точку его погружения пронеслась дюжина зловещих теней. Это были какие-то чоругские торпеды. Но я, к счастью, в этом барахле не разбираюсь…
Мои циклопы вели себя смирно. В десантном отсеке вяло муссировалась тема о плюсах и минусах службы на Х-крейсере.
Как обычно разделились на две партии.
– Как по мне, так я ни за что на Х-крейсер бы не пошел. Надбавки там скромные… Условия службы – скотские… Разве что почет… Ну, гонор… Оригинально это… Как по мне, в осназе лучше! – в партии «противников» верховодил Свиньин.
– Свиньин, ты лучше вот о чем подумай. Мы вот каждый день скачем, как клопы, в своих «Валдаях». Грузов носим – страшное дело сколько, я думаю, если пересчитать в килограммах, то получится, каждый из нас работает как паровоз из далекого двадцатого века… Лазим во все щели, за все отвечаем… Кого освобождать – нас кличут. Где кого спасать – тоже мы. А эти, на Х-крейсере-то… Белая кость! Их только в самых экстренных случаях используют. Перетрудить боятся! После каждой операции – отдых… Награды, поощрения… Я бы так не возражал! – партию «завистников» возглавлял рассудительный Намылин.
– А вы слышали, был случай во время войны, – встрял Черныш, – на одном Х-крейсере что-то гикнулось, люксогеновый шлак отовсюду повалил… А он радиоактивный – аж светится! Так вся команда его обычными ведрами три дня вычерпывала и за борт выбрасывала!
– Ты еще скажи, без скафандров, голыми руками, – не удержался я.
– Ну, наверное, в скафандрах… Да только разница?
– Разница такая, Черныш, что вместо пятидесяти жмуров имеем пятьдесят орденоносцев и внеочередных повышений в званиях. А так – одна малина, конечно.
– Вы нам лучше скажите, Лев Иванович, – это снова был Черныш, – вы-то сами какого мнения о службе на Х-крейсерах? Рассудите спор наш, что ли.
– Для меня, мужики, что Х-крейсер, что тралец, что авианосец «Слава» – один хер, – честно сказал я. – Скучно там почти как на гражданке. Ни тебе с парашютом попрыгать, ни пострелять с двух рук, по-македонски… На ранце не полетаешь… Я уже молчу про то, что врага ты видишь только на экране, а задушить его голыми руками тебе не дают!
– А вот есть такой кап-два, – снова завелся Черныш, – Меркулов его фамилия… Так он в Городе Полковников, в штыковой атаке, лично заколол семерых клонов! В «Небесной гвардии» писали! А вы говорите скучно…
– Да ты «Небесную гвардию» свою внимательней читай, – парировал я. – Меркулов твой – не звездолетчик, он пилот, истребитель. А я про пилотов ничего не говорил.
– Вот бы познакомиться с этим Меркуловым, – мечтательно вздохнул Черныш.
– А я, между прочим, с ним знаком.
– Серьезно? – недоверчиво спросил Черныш.
– А то! В лагере военнопленных вместе сидели, на планете Глагол. Это тут, кстати, сравнительно недалеко… Парсеков восемьдесят.
– И какой он из себя?
– Импульсивный очень. Как щенок… В хорошем смысле.
– Группе аналитиков Генштаба просьба зачехлить языки! – послышался в наушниках глумливый голос пилота Введенского. – Подлетаем.
Наша «Фаланга», подрабатывая маневровыми, заложила элегантный вираж, на ходу выпуская двадцатиметровые телескопические конечности-захваты.
Вот сейчас мы действительно стали похожи на крупного пустынного паука-фалангу, который дал имя летательному аппарату. И хищность в нас проснулась практически паучиная.
Клац!
В шестнадцать «Нарвалов» разом воткнулись удлиненные магазины, снаряженные патронами со штурмовыми безрикошетными патронами.
Клац-клац!
Пулеметчик Демин защелкнул на «Валдае» дюралевую арматуру своего восьмиствольного агрегата «Смерч-9».
Главного «клац» мы не услышали – в безвоздушной пустоте десять конечностей «Фаланги» разом приклеились к куполу чоругского храма на уровне его нижнего среза.
Монструозное полимерное стекло чоругов, о котором так красиво рассказывал Масленников, было уничтожено на площади шесть с половиной квадратных метров в течение одной пикосекунды посредством субквантовой детонации.
«На вашу хитрую технологию, господа раки, у нас свой болт с обратной нарезкой припасен», – злорадно подумал я.
Мы покинули «Фалангу» и оказались перед стеклом второго купола.
Воспользоваться здесь субквантовым детонатором, смонтированным на борту штурмового флуггера, мы уже не могли. И пришлось вскрывать стекло по старинке – плазменным резаком.
Тем временем, к «Фаланге» пристыковался «Кирасир». Используя «Фалангу» как переходной кессон, из него высадились остальные циклопы.
Еще двадцать минут все шло хорошо. Просто изумительно.
В храме мы положили десяток чоругов – сонных, едва живых. Медитировали они, что ли?
Достигли галереи. Воспользовались услугами скоростного эскалатора. Там же, на эскалаторе, нас первый раз обстреляли, но пулемет Демина положил конец этому вялому недоразумению.
Наш дебют в реакторной тоже удался.
Мы перестреляли немногочисленный персонал. Выставили у пультов охрану. И предоставили трем специалистам, коллегам Масленникова, которые шли с нами, полную свободу действий.
После этого я связался с «Суворовым» и отрапортовал о благополучном выполнении задачи.
– Спасибо, товарищ капитан, – ответил мне Алексей Романович Бык.
И, хотя я не спрашивал, он радостно сообщил:
– У «Скорпионов» тоже дело движется. Они взяли диспетчерскую и теперь наши ученые осваивают управление Х-воротами. Надеемся, в общем, на товарища Масленникова… Только бы не подкачал!
Когда у начальства развивается излишняя болтливость – жди беды.
Не успел я услышать от Быка «конец связи», как одновременно исчезли и связь, и свет.
Да, мы располагали достаточно точными схемами реакторной и Х-ворот в целом.
Да, я знал, что это гигантское помещение, размером с десять футбольных полей и высотой в полторы Спасских башни, имеет свыше двадцати различных входов и выходов, не считая отворов всевозможных технологических шахт.
Да, мы приняли меры. Все меры к тому, чтобы превратить реакторную в неприступную крепость.
За те семь минут, пока мы безраздельно господствовали в этой цитадели, мои циклопы заминировали все двери, наиболее подозрительные шахты, щедро расшвыряли пригоршнями сотни датчиков движения и обустроили четыре опорных пункта, один из которых находился прямо на «хоккейной шайбе» – чудовищном рабочем блоке реактора в слепой зоне магнитных лазеров.
Но еще двух минут нам не хватило…
Пятнадцатым пунктом в списке тактических мероприятий значилось двухэшелонное минирование шлюзового бокса.
Это направление я посчитал самым безопасным, поскольку шлюзовые двери, согласно разведданным, были наглухо заварены. Но даже если бы чоруги попробовали воспользоваться шлюзом, предварительно взломав или вырезав двери, им, как я полагал, пришлось бы для начала подлететь к шлюзу на планетолетах.
Но ведь наши «Орланы» должны были надежно прикрывать подходы к реакторной из космоса!
В общем свет погас.
Когда четверо саперов из взвода Пешина подошли к боксу, на ходу переставляя взрыватели мин в боевое положение, все три шлюза раскрылись с сухим хлопком пистолетного выстрела.
В кромешной тьме ритмично задергались длинные выхлопы пламени чоругских штурмовых винтовок.
Пораженные разрывными пулями, мины взорвались прямо в руках у саперов.
Наш пулеметчик в опорном пункте на рабочем блоке реактора среагировал молниеносно. И все равно не успел.
Чоруги уже прыгнули и, разминувшись с потоком пуль в миллиметрах, приземлились на стены и потолок реакторной.