Золотой ключ. Том 1 - Дженнифер Роберсон

Страница за страницей, страница за страницей. Среди них хватало рваных, со следами крови и воды. Были и половины страниц. Где-то невозможно разобрать слова, А кое-где разобрать можно, зато никак не удается понять смысл.

Плохо другое: разорваны орнаменты. И восстановить их целиком не удастся — слишком много утеряно. Но что-то Сарио, возможно, сделает, благо в реставрации он смыслит побольше других.

Нужно лишь время. Как раз то, чего не хватает Грихальва. Одаренным. Вьехос Фратос. Занятно: от тех, кто живет дольше, семье мало проку. Если ты обделен Даром, значит, будешь влачить жалкое существование.

А Сарио это не грозит. Он рожден для величия. Для славных дел.

Облегченно вздохнув, он сходил за свечами, поставил их на верстак в максимально допустимом отдалении от бесценных сокровищ (они не должны погибнуть в огне безвозвратно). Впрочем, света было достаточно, чтобы разглядеть сложнейшие рисунки. Золотые и серебряные узоры поблескивали, как будто еще не просохла краска или их окропили водой.

Сарио трудился в тишине, нарушаемой только шелестом передвигаемых, переворачиваемых страниц. Да, полностью Кита'аб не воссоздашь, но кое-что реставрировать удастся. И кое-чему научиться.

Он с улыбкой подумал, что и так многому научился у старика за два года. И за восемнадцать лет — у Грихальва. Двадцать лет он постигал тайны волшебства, сокрытые от всего мира.

И эти тайны вполне достойны того, чтобы отдать им жизнь. Взамен они даруют могущество. Возвышают тебя над всеми. Ибо никто, кроме тебя, не обладает такой силой. Никто, кроме тебя, не разгадал секрет Фолио — заветного клада семьи Грихальва — и страниц из ларца Иль-Адиба. “Никому, кроме тебя, не удалось их объединить”.

Он коснулся древних страниц Фолио — Кита'аба и прошептал:

— Мое. Только мое. Все это теперь принадлежит… Стук щеколды заставил его умолкнуть. Он вздрогнул, повернулся не вставая, устремил взор на дверь ателиерро. Она была не заперта. Но ее нельзя было открыть. Ни ключом, ни ломом. Он об этом позаботился. Никто другой на такое не способен. Нет магов, равных ему по силе. Иль-Адиб мертв, и Сарио не намерен делиться тайнами ни с кем.

Щеколда стучала не унимаясь.

— Сарио!

Гордость и торжество схлынули. Он ждал.

— Сарио!

Он бросил взгляд на верстак, на открытое Фолио, на страницы Иль-Адиба, на чашу с цветами.

— Сарио! Номмо Чиева до'Орро!

Вотще! Он не собирается отворять дверь, чьим бы именем его ни заклинали.

Он снова взглянул на верстак. Тайный язык, тайный труд, тайные знания и сила… Ими он ни с кем не поделится, зато готов поделиться торжеством. Но лишь с одним-единственным человеком — с тем, кто стоит за дверью. Кое-что расскажет, так и быть…

Опять расцвела гордость. “Я сделал то, что никому не по силам”.

И этот человек — только этот — способен его понять. И пожалеть, что самому не хватило отваги. Этот человек тоже испытывал на прочность семейную клетку, но сломать прутья и вырваться на волю не решился.

"А я решился. Да. Мне есть чем гордиться”.

Он встал, подошел к двери, послюнил пальцы, размазал крошечные буквы, с таким старанием выведенные вокруг щеколды.

Тайный язык. Источник силы.

— Входи, — сказал он тихо и отступил, когда поднялась щеколда. Раймон Грихальва вошел в ателиерро не сразу. Бросил взгляд мимо Сарио на верстак, прошептал молитву и произнес громче:

— Я один. Сарио улыбнулся.

— Ну конечно, сангво Раймон. Иначе бы я просто не пустил тебя. Складки, прорезанные временем на лице, заметно углубились.

— Номмо Матра, разумеется. — Раймон направился прямиком к столу и не оглядывался, пока Сарио запирал дверь. — Так. — Раймон остановился у верстака, под черным камзолом напряглись плечи. — Значит, ты стал копиистом?

Сарио рассмеялся. От души.

— Копиистом? Я? Ты способен это вообразить?

— Значит, нет? — Раймон склонился над верстаком. — Я способен вообразить… — Он осекся.

— Да. — Сарио ухмылялся. — Я так и думал, что ты заметишь, если тебе дать шанс.

"Сейчас увидит. Сейчас поймет”.

Теперь только хриплое, прерывистое дыхание нарушало тишину да шорох перекладываемых страниц.

— Матра Дольча… О Милая Матерь! — Рука сангво схватила Чиеву, поднесла к губам, затем прижала к сердцу. — О Святой Сын…

— ..и Акуюб, — со смехом добавил Сарио. В нем росло возбуждение. — Но я сомневаюсь, что тебе доводилось слышать это имя.

У Раймона перехватило дыхание. Наконец он вновь обрел способность шевелиться. Уперся ладонью в верстак и повернулся к Сарио.

— Что это? Что? Фолио?

— Нет, не Фолио. — Сарио улыбнулся. — Не просто Фолио. Кое-что посерьезнее. Сангво Раймон, мы даже не представляем всей правды.., и эти болваны в рясах, все эти санктас и санктос!

Раймон старел быстро, как и все Одаренные; к сорока годам он выглядел на шестьдесят. Сила ушла, бодрость иссякла, паутина страдальческих морщин обезобразила красивое лицо. Он был рожден для самоотречения и мук, и теперь под их спудом в нем чахла неуемная душа, снискавшая ему прозвище Неоссо Иррадо. В дряхлеющем теле еще жил прежний человек: сильный, волевой, талантливый. Он возвысился над всеми Вьехос Фратос, год назад они избрали его сангво, но постоянные мысли о принесенной им жертве, о заплаченной цене старили его дух точно так же, как годы старили тело.

С заметным усилием взяв себя в руки, он спросил:

— Сарио, что все это значит?

Сарио рассмеялся. Восторг рвался на волю, не было сил его сдерживать — Верро Грихальва послал нам не просто страницы, которые стали нашим Фолио. Это не просто текст, научивший нас новым приемам искусства и надлежащему поведению. Нет. Сам о том не догадываясь, он проторил нам путь к власти, дал ключ к чужеземному волшебству. Так мы это и воспринимали, так на это и смотрели, но видели ключ из простого металла, а не из настоящего золота. — Сарио взглянул на Чиеву Раймона, затем коснулся своей, закрыл ладонью. — Нет, Раймон, это не просто Фолио. Это Кита'аб.

— Этого не может быть! — гневно выкрикнул Раймон.

— Это Кита'аб, — повторил Сарио. — Раймон, посмотри еще раз. Вспомни, разгадана лишь треть нашего текста, и то.., мы пропускали непонятные слова и даже целые отрывки. — Убрав руку с Чиевы, он подошел к Раймону. — Да вот хотя бы… — Он полистал страницы Фолио, ткнул пальцем в одну из них. — Видишь? И тут. И тут. По всему Фолио, на всех остальных страницах.

— Вижу, — блеклым голосом промолвил Раймон.

— Грихальва этого слова не знают. — Палец Сарио задержался на тесном рядке письмен. — Акуюб. Вот что это такое. — Теперь ему было легко — он хорошо изучил слова и их смысловые значения. — Акуюб, Раймон. Владыка Пустыни. Наставник Человека.