Русский человек войны - Валерий Геннадьевич Шмаев

через минуту и заскочил со стороны веранды, как молодой… Я чуть было не сказал «козёл», но на «козла» второй старик не тянул. Садовник выглядел старым волкодавом, удавившим за свою жизнь несколько десятков таких, как я. Это я отметил ещё за дни наблюдения за ним. Заскочив, садовник тут же наставил на меня ствол автомата.

Ну да. А что же ещё? Чешский «Скорпион», конечно же. Модель только старая, с деревянным прикладом. Это тоже со склада, правда, с другого. Со склада специального подразделения международного отдела ЦК КПСС.

– Я ваши секретки специально посбивал, – сразу огорошил я его, а то ещё откроет стрельбу сгоряча. Сейчас я говорил я по-испански – рано переходить на русский. – Возьмите пистолет, диктофон и фотографии. Сначала прослушайте, а потом задавайте вопросы.

Садовник смотрел на меня с удивлением. Выглядел я не очень привычно для них. Специально сделанная мной для местного леса «лохматка», бандана с венком из местных трав и мелких веток с листьями, сплетённые из гибких лиан лапти и зачернённые и зазеленённые лицо и руки. Вот такое лесное чудище предстало перед стариками.

Я шесть дней наблюдал за ними и сутки перед этим готовился. Парализованного старика я обнаружил на третье утро во втором доме с помощью тепловизора, а их волну для связи засёк на второй день. Волну они меняли раз в два дня, но особенной информации в разговорах не было. Только кодовые фразы о состоянии дел.

На четвёртый день садовник меня почувствовал. Не обнаружил. Нет. Именно почувствовал, как ищейка или лесной зверь, но я уже не особенно скрывался. Садовник много моложе старика. Ему лет сорок пять, и он только выглядит древним стариком. Маскировка хорошая, но его выдали движения и очень непростые секретки на участке.

Старики прослушали запись и уставились на меня, ожидая продолжения. В этой записи только фамилии и координаты людей. На фотографиях были Седов с пулей в голове и Майкопфф, снятый издали моими наблюдателями.

– Вы меня засекли два дня назад. В тринадцать часов семнадцать минут по местному времени.

Сейчас я говорил по-русски, и они с изумлением уставились на меня оба. Не останавливаясь, я начал рассказывать свою историю от начала и до конца и закончил сегодняшним днём.

– Я не знаю, зачем старому предателю понадобились ушедшие на покой разведчики. Знаю только то, что он считает меня новым предателем, а мне необходимо вскрыть всю сеть его агентов в нашей стране. – После этого я замолчал.

– Зачем тебе это? – спросил Старик.

– Затем же, зачем и вам долгие годы ждать связи и сидеть на документах, о которых никто не вспомнил, кроме предателя. У вас или документы, или ещё один список людей, который он хочет получить. Иначе он приказал бы убить вас. Если предатель о них вспомнил и проверяет полученную информацию, значит, они важны для страны, которой мы присягали, а присягали мы стране, а не строю. Меня так учил мой дед. Вас тоже этому кто-то учил, вот только вас сдал тот, кто должен был прикрывать. Никогда не поверю, что Седов не знал, кого он выдаёт.

Я замолчал. Мне было тяжело это говорить, но не высказать того, что грызло меня с самого первого дня моего предательства, я не мог.

– И потом… Дед у меня полвойны прошёл, а я… предатель. Как я ему в глаза смотреть буду? Сдохнуть, конечно, было проще, но одному обидно. Парочку «духов» с собой прихватить? Так их в Пакистане как тараканов на кухне в семейной общаге. Их свои скоро передавят. Вот я и решил кого повыше с собой прихватить, а повыше – это кадровые разведчики ЦРУ, присматривающие за моим ублюдочным командиром. Вот только я пока до них не добрался, а наткнулся на вас.

У меня было немного свободного времени, но я не знал, к кому из этого списка можно обратиться. Я вообще думал, что в списке только партийные функционеры и сотрудники международного отдела, а значит, потенциальные предатели. Мне их не жаль. Поэтому, пока предатель меня не направил сюда, действовать я не мог.

Людям, с которыми я выбрался из плена, верить нельзя. Даже к девочке, с которой я живу, у меня нет никакого доверия. Если прижмут её родных, она меня тут же выдаст. Я своих напарников даже домой к себе отправить боюсь. К вам же я пришёл только по одной причине: вы не похожи на жирующих партийных чинуш.

Я замолчал. Молчали и старики. Они поверили мне сразу. Это было видно, но теперь перед ними стояла неразрешимая задача.

– Почему ты считаешь, что у нас документы или список людей? – спросил меня старый разведчик.

– Ну не деньги же, – усмехнулся я, оглядывая убогую обстановку дома. – В таком спартанском доме могут жить только идеалисты, а их среди высшего и среднего звена уже давно не осталось. Если у вас и есть хоть какие-то оперативные деньги, вы их в жизни на себя не потратите. Видели бы вы домик Седова. – Мне было даже не смешно.

– Ты ему веришь? – спросил садовник друга.

– Да зачем ему, Сандро? Если бы ему было надо, он бы нам уже иголки под ногти загонял, или нас с тобой к электрическому стулу бы подключали. Он же нас выследил уже на третий день. Ушёл бы спокойно и прислал группу захвата. Какой смысл ему врать? – Старик бы спокоен.

– В плену, говоришь, был? Раненым попал? – подозрительно спросил садовник, не сводя с меня ствол автомата.

Я криво усмехнулся и принялся снимать «лохматку». Всё равно комбинезон снимать надо, жарко будет днём в доме. У стариков даже кондиционеров нет.

Под курткой обнаружилась подмышечная кобура со вторым пистолетом, но я скинул её и положил справа от себя подальше. Выскользнув из комбинезона и сбросив его и лапти прямо на пистолет, я остался только в трикотажных трусах, носках и футболке.

Снял и футболку и только после этого, развернувшись к ним спиной и разведя руки в стороны, сделал четыре шага назад.

ПСС в кобуре на ноге и метательные ножи в ножнах на руках я снимать не стал. Зачем? Старики секунд тридцать рассматривали мою разукрашенную спину, после чего парализованный Старик сказал:

– Одевайся. Всё сам понимаешь. Что ты предлагаешь, старший лейтенант?

Я натянул футболку, но маскхалат надевать не стал и опять пристроился рядом на полу. Нечего отсвечивать напротив леса. Вряд ли Батыр будет следить за домом, но от греха.

– Я могу вас отсюда вывезти. Здесь недалеко грузовая машина с греками, преданными лично мне. Дом в Кавосе они уже купили, но это проблему не решит. Необходимо срочно предупредить людей из известного вам списка, а я этого сделать не могу. Мне надо возвращаться в Керкиру. Времени