Эоловы арфы - Владимир Бушин

- Как же мне тебя назвать? - вслух говорил Энгельс, поглаживая лошадь по крутой шее. - Как же назвать?

Выехав на дорогу, Энгельс все чаще и чаще стал нагонять солдат и офицеров, отставших от своих частей. Брели и в одиночку, и группами. Были и на повозках, и в седлах. Несмотря на всю пестроту этого потока, в нем ощущалось некое единство - все торопились в Кандель и далее - к Книлингенскому мосту.

Было удивительно, почему бездействуют пруссаки. Ведь от крепости Ландау до Импфлингена, оставшегося сейчас справа, всего час пути. Они могли ударить из крепости на Импфлинген, занять его и таким образом отрезать всех отступающих.

Но еще больше Энгельс удивился, прибыв к вечеру в Кандель: там он снова застал не только все отступающее войско, но и правительство, и генеральный штаб, и толпы каких-то важных бездельников, сновавших туда и сюда. Из крепости Гермерсгейм до Вёрта, находящегося прямо перед Книлингенским мостом, противник мог дойти за четыре-пять часов и отрезать уже не только отставших, но и всю армию, и правительство во главе с их доблестными вождями.

- Наши вожди с ума спятили? - Это были первые слова, сказанные Энгельсом Виллиху, как только он разыскал его в Канделе.

- Очень похоже на то, - мрачно ответил Виллих. - Очень.

Они хотели о многом поговорить, но тут явился посыльный от Шнайде: главнокомандующий приказывал Виллиху немедленно явиться к нему.

- Пойдем вместе, - сказал Виллих.

Посыльный привел их в один из лучших особняков города.

Дежурный офицер тотчас пошел доложить о явившихся главнокомандующему и через три минуты пригласил их пройти в кабинет.

Шнайде лежал на широком кожаном диване, укрытый пледом, с подушкой в головах.

- Извините, господа, я занемог, - слабым голосом проговорил он. Садитесь.

"Вот они, шестидесятилетние воители, - подумал Энгельс. - Три-четыре перехода - и уже просят подушку. А ведь он еще не принял ни одного сражения".

- Господин Виллих, вся надежда на вас, на ваш отряд. Завтра утром, когда мы предпримем марш к Книлингенскому мосту, а затем начнем переправляться через Рейн, вы должны будете прикрывать нас.

"Он еще хорохорится, - усмехнулся Энгельс, услышав слово "марш". - Уж сказал бы прямо: когда мы завтра рванем к мосту..."

- Нам это дело знакомо, - сдержанно сказал Виллих. - Надеюсь, вам известно, кто сегодня сдерживал пруссаков у деревни Ринталь?

- Да, да, конечно, мне доложили. Я приношу вам благодарность. Кажется, отряд понес тяжелые потери? - В голосе Шнайде послышалась тревога.

- Полтора десятка раненых.

- Значит, отряд вполне боеспособен? А как у вас с оружием, с боеприпасами?

- Хорошо бы получить хоть полсотни ружей.

Шнайде заерзал на диване:

- Но где же их теперь взять? Каждое ружье на счету. Все понимают, что там, на правом берегу Рейна, когда мы соединимся с баденцами, нас ждут великие бои. Где ваш отряд находится сейчас?

- Мы расквартировались в деревне Вёрт, за Канделем.

- Это хорошо. Пусть ваши солдаты как следует отдохнут. Здесь, в этой толчее и тесноте, не отдохнешь, не выспишься.

- А вам известно, что Мерославский прислал нам подкрепление?

- Вот как! - Шнайде оживился. - Нет, мне не докладывали. И большое?

- Всего две роты.

- И за это спасибо. Правда?

- Правда, - сухо сказал Виллих. - Какие будут еще распоряжения? Где, по-вашему, нам лучше занять оборону?

- О, здесь я целиком полагаюсь на вас, на ваш опыт и знания! Даю вам полную свободу. Приказываю только одно: прикрыть наше отступление и переправу.

"С таким же успехом ты, старая обезьяна, мог бы предоставить нам полную свободу разбить пруссаков и взять Берлин", - хотелось сказать Энгельсу, но вместо этого он обернулся к Виллиху и показал на дверь:

- Пошли!

Шнайде, шокированный этим жестом, кажется, дернулся было выпалить что-то решительное, но, вовремя вспомнив всю безотрадность своего положения, сделал вид, будто не заметил дерзости молодого офицера, и проговорил торжественно и вместе с тем просительно:

- Господа! Помните, в ваших руках судьба всей армии и всей пфальцской революции. Пока мы действуем в точности как Кошут, но, если вы завтра не сдержите неприятеля, нас могут смять и сбросить в Рейн.

Офицеры встали. Виллих попрощался легким кивком головы, Энгельс не сделал даже этого, и они вышли.

С рассветом - это было уже 19 июня - отступающая армия двинулась к Рейну. Она шла через деревню Вёрт, где солдаты отряда Виллиха чуть свет принялись оборудовать оборонительные позиции. В одних рубахах, а то и голые по пояс, они делали флеши, прокладывали рвы, возводили насыпи. Виллих и Энгельс гнули спины вместе со всеми. Работенка была не из легких. Работали напряженно, почти молча. А мимо катилось пестрое, бесформенное войско - сотня за сотней, тысяча за тысячей. И работающие, и отступающие старались не смотреть друг на друга.

Когда проезжал сам главнокомандующий, он подозвал Виллиха и отдал устное распоряжение: если противник появится тотчас вслед за отступающими, то сражаться до последнего солдата, стараясь задержать его; если же он не появится сразу, то ждать час после того, как отступающие пройдут, тогда можно сняться с позиции; мост после себя следует развести.

...Позиции были уже готовы, отступающие прошли, миновал час, а противник и не думал показываться. Выждав еще полчаса, Виллих дал команду к отходу.

От Вёрта до Книлингенского моста каких-нибудь три километра. Виллих и Энгельс, ехавшие верхом, раньше других увидели мост. Армия уже прошла. Мост был свободен. Но на том берегу у самого моста суетились человек десять - двенадцать.

- Что они делают? - с тревожным недоумением спросил Виллих.

- Черт их знает! Может быть, готовятся взорвать?

И вдруг они поняли: разводят мост!

- Канальи! - прохрипел Виллих и хлестнул лошадь. Она рванулась, отбрасывая за собой комья земли.

Энгельс хлопнул по шее своего коня и дал поводья. Конь сразу пошел ходко и легко, настигая Виллиха. Шагов за восемьдесят до моста всадники поравнялись. Виллих был бледен и, казалось, ничего не видел вокруг, кроме кучки людей на том берегу. Бешенство прерывало дыхание и у Энгельса. "Сволочи! - крутилось у него в голове. - Перебрались за нашими спинами на тот берег, а нас оставляют на съедение пруссакам!"

Копыта обеих лошадей одновременно грохнули о доски моста, и в этот момент мост стал расходиться. Лошадь Виллиха испугалась дрогнувшей под ногами опоры и остановилась, затанцевала на месте. Виллих хлестал ее что есть мочи плетью, но она не шла вперед. Лошадь же Энгельса, допустив лишь мгновенный сбой в галопе, продолжала лететь вперед. Энгельс увидел, что между створами моста уже образовался зазор, но он не остановился, а, наоборот, лишь подбодрил лошадь шенкелями. Люди на том берегу видели и всадников на мосту, и, очевидно, уже весь отряд, приближающийся к реке. Там, должно быть, произошло замешательство, развод замедлился. Но все же крылья моста расходились.

Энгельс еще не изучил свою лошадь, не знал, умеет ли она брать препятствия, но выхода не было: пруссаки могут появиться в любой момент, прижмут отряд к берегу и уничтожат. И он пошел на риск!.. Грохот копыт... Мелькание досок... Все растущая полынья развода... Только бы не упустить момент прыжка... "Вперед! Вперед!" Скорее сердцем, чем мускулами, ощутив, что лошадь оторвалась от опоры, Энгельс в тот же миг перенес всю тяжесть тела на стремена. Внизу мелькнула вода. А-а-а-ап!.. Снова грохот, снова мелькание досок. "Ах ты какая молодец!" Но тут же Энгельс забыл о лошади, всем существом устремись к бешено приближавшимся людям. Он вырвал из-за пояса правой рукой пистолет. В группе людей, разводивших мост, два-три человека метнулись прочь, выкрикивая неразборчивые слова. Остальные замерли, насторожились. Энгельс вихрем подлетел к ним, резко осадил коня.

- Вы что делаете? Кто разрешил? Не видите разве, что на том берегу свои? Кто старший?

Люди молчали, ошеломленные внезапным наскоком. Почти все, кроме троих с ружьями, были вооружены косами.

- Я командир, - наконец нехотя проговорил один волонтер, как видно, крестьянин. - Нам приказали ждать час, а потом развести, мы и разводим.

- Немедленно соединить! Вы видите, - Энгельс махнул рукой с пистолетом в сторону левого берега, - отряд подходит к реке.

Люди переминались с ноги на ногу.

- А кто вы такой? - угрюмо спросил командир.

- Я начальник штаба отряда Виллиха. Слышали такой отряд?

- Слышали, но...

- Без разговоров! Немедленно соединить!

- Но у нас приказ...

- Вот тебе приказ! - Энгельс угрожающе потряс пистолетом. - Если вы тотчас не соедините мост, я уложу тебя на месте, как предателя революции. За дело!

- Бешеный какой-то, - проворчал командир, отворачиваясь. - С такого станется... Давай, ребята!

Люди двинулись к разводному механизму, налегли, и через несколько минут крылья моста начали сходиться. Они приближались друг к другу с выматывающей душу медлительностью. Энгельс смотрел то на них, то на отряд, головная часть которого уже подошла к мосту. Когда крылья наконец сошлись, он облегченно, всей грудью, вздохнул, вытер потный лоб и благодарно похлопал по шее лошадь.