Перед тем, как он ее застрелил - Элизабет Джордж

— Кен, — устало произнес он, — я приму душ. А когда ты успокоишься, мы все обговорим.

— Тогда убирайся. Я не могу тратить свою жизнь на сволочных эгоистов. И не собираюсь повторять старых ошибок. Если этот чертов душ для тебя важнее, чем…

— Ты сравниваешь меня? С кем-то из своих мужей?

— Сам догадайся!

— Вот как?

Дикс тряхнул головой. Он огляделся и шагнул — на этот раз не в сторону лестницы, а в сторону входной двери.

— Что ж, Кен. Пусть будет по-твоему, — с грустью сказал он.

Глава 15

Уход Дикса подействовал на обитателей Иденем-истейт, 84, по-разному. Несс расхаживала по дому с таким видом, словно исполнилось ее заветное желание. Кендра с головой погрузилась в работу и не упоминала о Диксе. Тоби объяснял исчезновение Дикса кознями некоего невидимки, которого он открыто называл Мейдарком. А Джоэл впервые в жизни испытал прилив поэтического вдохновения.

Он не мог объяснить, о чем его стихи. Не мог он докопаться и до причины творческого всплеска. О своих стихах Джоэл мог сказать одно: они такие, какие есть, и приходят невесть откуда.

Джоэл никому не показывал своих произведений, если не считать одной вещицы, которую он выбрал после долгих раздумий. Однажды вечером, собравшись с духом, Джоэл отправился на «Побеждай словом, а не оружием» с целью увидеть Адама Уайтберна. Джоэл дождался на первом этаже окончания мероприятия. Когда появился растаман, мальчик вручил ему листок. Пока Адам читал, Джоэл с ужасом ожидал приговора. Адам с интересом посмотрел на Джоэла, потом снова взглянул на листок. Наконец он спросил:

— Айвен это видел?

Джоэл отрицательно покачал головой.

— Приятель, ты должен показать этот стих Айвену. И почему ты не выходишь к микрофону? Ты должен выступить, просто обязан. Всем будет интересно.

Джоэлу казалось немыслимым читать у микрофона. Похвала от Адама Уайтберна — это все, чего он хотел. А похвала от Айвена вообще была пределом его мечтаний. Что касается остального — декламация на публике, анализ и критика, возможность получить деньги, диплом или признание во время очередного конкурса, — это все утрачивало свою значимость по мере того, как Джоэл увлекался самим творческим процессом.

Писать, зачеркивать, смотреть в потолок, искать нужное слово и не находить, снова писать — это приводило его в какое-то особое состояние, охарактеризовать которое мальчик не мог, но которого ждал с нетерпением. В такие моменты Джоэл чувствовал себя защищенным, более того — он испытывал ощущение полноты, которого не знал прежде. Джоэл полагал, что нечто похожее переживает Тоби, когда странствует по своей Муравии или смотрит на лавовую лампу. Мир становился другим, где было уже не так важно, что папа умер, а мама находится в лечебнице с обитыми войлоком стенами.

Само собой, Джоэл стал сбегать в это пристанище так часто, как только мог. Сочиняя, Джоэл прятался от мира. Даже в Минвайл-гарденс, пока Тоби смотрел на скейтбордистов и велосипедистов, Джоэл садился на скамейку, клал на колени свой потрепанный блокнот и складывал слова, практически так же, как делал в тот вечер, когда его признали «Поэтом, подающим большие надежды».

В один из дней именно этим Джоэл и занимался. Тоби в это время находился на бортике скейтодрома. Тут кто-то сел на скамейку рядом с Джоэлом; раздался девичий голос:

— Что делаешь? Вряд ли домашнюю работу, ведь сейчас каникулы. Что же ты пишешь, Джоэл? Ты разве не отдыхаешь?

Джоэл поднял глаза — Хиба пыталась заглянуть в его блокнот. Она сообщила, что только что отнесла отцу обед в автобусное депо и теперь направляется домой. Мама ждет ее и наверняка позвонит отцу на мобильный, если Хиба не придет вовремя, то есть минут через пятнадцать.

— Якобы родители заприметили меня на улице, — призналась Хиба, — и им здорово не понравилось то, что они увидели. Но я-то точно знаю, что меня засекла эта корова из библиотеки. Если бы это были родители, они не выпустили бы меня из дому до самого замужества, даже если бы отец умирал с голоду без обеда. Они вроде что-то там заметили, но не говорят что. Просто на самом деле родители не уверены, правду ли сказала эта корова из библиотеки — вообще-то она нас терпеть не может.

Из всего этого Джоэл понял, что Хибу застали в неподобающем обществе. Он даже догадывался, в чьем именно, поэтому с тревогой огляделся по сторонам — его не радовала перспектива очередной встречи с Нилом Уаттом. Однако горизонт был чист. День выдался славный, в парке отдыхали люди, но Нила среди них не было.

— Так что ты пишешь? — повторила вопрос Хиба. — Дай посмотреть.

— Просто стихи. Но я еще не закончил.

— Вот уж не знала, Джоэл Кэмпбелл, что ты поэт! — заулыбалась Хиба. — А как ты придумываешь рифмы? У тебя рэп или что? Дай почитать! Жалко, что ли?

Хиба потянулась за блокнотом, но Джоэл отвел ее руку. Она рассмеялась.

— Ладно, раз ты такой жадина. А эти поэтические вечера на Оксфорд-Гарденс ты посещаешь? Знаю одну старушку, она туда ходит. И этот преподаватель, Айвен, тоже там бывает.

— Он ведущий, — произнес Джоэл.

— Значит, ты был там? Ну дай почитать. Я плохо разбираюсь в стихах, но есть там рифма или нет — сразу скажу.

— Я и не рифмую. Это другие стихи.

— Какие другие? — изумилась Хиба.

Она внимательно посмотрела в сторону дубков, которые росли в саду. В тени одного из них расположилась компания юношей и девушек; они дремали, обнимались, некоторые целовались.

— Ясно, твои произведения о любви! — фыркнула Хиба. — Джоэл Кэмпбелл, у тебя завелась подружка? Дай мне глянуть, и я уговорю ее прийти на свидание! Будь спокоен, я сумею!

Хиба игриво подвинулась и прижалась к Джоэлу бедром. Она обняла его за талию и положила голову ему на плечо. Так они сидели несколько минут — Джоэл писал, а Хиба хихикала.

— Блин, это что такое? — послышалось с дорожки, которая тянулась вдоль канала Гранд-Юнион.

Не было необходимости поворачивать головы в ту сторону, и так было понятно, кто это. Нил Уатт уже несся через лужайку как ураган.

Трое членов его банды остались стоять на дорожке. Они смотрели в сторону Грейт-Вестерн-роуд. Вне всяких сомнений, они считали, что Нил должен один исполнить задуманное. Почему — стало ясно, когда Нил набросился на Хибу, а не на Джоэла.

— Ты что, с ума сошла? Я назначаю встречу, и ты притаскиваешь сюда этого? Как тебя понимать?

Хиба не убрала руку с талии Джоэла, как сделала бы любая другая девочка. Напротив, она, глядя прямо в глаза Нилу, крепче обняла Джоэла. Хиба не испугалась, однако удивилась и растерялась.

— В чем дело, Нил? Как ты со мной разговариваешь? Что вообще происходит?

— Меня оскорбляют, вот что происходит. Раз ты вешаешься на шею этому дерьму, ты сама дерьмо. Моя женщина так себя вести не должна. Ясно?

— Что за претензии? Я пришла сюда, как ты хотел. И встретила тут друга. Мы с ним поболтали. Что тебя задевает?

— Слушай, ты, хватит меня учить. А эта желтожопая обезьяна…

— Что с тобой, Нил? — перебила Хиба. — Ты спятил? Это же Джоэл, и он…

— Сейчас покажу тебе, как я спятил!

Нил двинулся на Хибу. Он схватил ее за руку, рывком поднял со скамейки и потащил к своим дружкам.

У Джоэла не оставалось выбора. Он встал.

— Эй! Оставь ее. Она тебе ничего не сделала.

— Кто тут вякает? — Нил презрительно посмотрел на Джоэла.

— Я говорю. Интересно, что это за червяки нападают на девочек? Наверное, те же самые, что пристают к инвалидам на Харроу-роуд.

Упоминания об их предыдущей встрече, которая закончилась вмешательством полиции, оказалось достаточно, чтобы Нил отпустил Хибу и повернулся к Джоэлу.

— Эта сучка моя. И тебя тут никто не спрашивает.

— Нил, да что с тобой? — воскликнула Хиба. — Ты никогда таким не был. Никогда. Мы с тобой…

— Заткнись!

— Еще чего!

— Ты будешь слушаться меня. Иначе тебе не поздоровится.

У Хибы был воинственный вид. Ее платок давно развязался и теперь упал, открыв волосы. Это был не тот Нил Уатт, которого она знала, ради которого рисковала всем, и хорошим отношением родителей, и своим добрым именем.

— Если ты не перестанешь так со мной обращаться, я не знаю, что сделаю! — крикнула Хиба.

Нил ударил ее. От неожиданности девочка упала. Джоэл вцепился в Нила.

— Иди домой, Хиба, — велел Джоэл.

Оттого, что Джоэл приказывает Хибе, официальной девушке Нила, у свидетелей этой сцены — если бы таковые имелись — пооткрывались бы рты. Но эта потасовка никого не заинтересовала, никто из граждан, наслаждавшихся ярким солнечным днем, не вмешался с целью предотвратить дальнейшее.

Лицо Нила излучало самодовольство, и Джоэл догадался, что на стороне противника силы куда большие, чем он предполагал. Но времени для раздумий не оставалось. Нил подошел впритык и сжал Джоэлу шею; тот упал. Нил с довольным рычанием повалился сверху.