Убийство на пивоварне. Дело мерзкого снеговика - Николас Блейк

Глава 8

Есть тут такие, кто видел

когда-нибудь Лилию Кокаина?

Она жила в кокаиновом городе,

на холме у кокаиновой реки,

Кошка и пес кокаина

день-деньской ей ноги ласкали,

И ночь напролет ловили крысу

из кокаина в подвале.

Итак, раздумывал Найджел, Кларисса имела непосредственное отношение к детству Элизабет. В те времена та была вовсе не великолепной Элизабет, какой она стала в последние годы и какой она стояла у него перед глазами, и не угрюмой, замкнутой девочкой, только что вернувшейся из Америки, а ребенком, подстрекающим Эндрю вылезти через огромную печную трубу Истерхем-Мэнор на всеобщее обозрение приглашенных на обед и сидящих в саду внизу; ребенком, оседлавшим высоченную изгородь, с выражением глаз, ясно говоривших (Кларисса нарочно это подчеркнула): «Снимите меня, если не побоитесь».

Найджел еще раздумывал надо всем этим, когда пришел полицмейстер Филипс, и Найджелу досталось все счастье испытать на себе достоинства его деревенского темпа жизни и медленной, сельской манеры говорить. Снег на дворе, который с каждым днем все больше и больше подтаивал, давал полицейскому большой выигрыш перед Найджелом и Скотленд-Ярдом – приятное досужее обсуждение такого предмета не терпело суеты. И все-таки полицмейстер был оперативен даже при всей своей скорости изложения. Он вынудил Найджела рассказать обо всем, с чем тот лично столкнулся в этом деле, в том числе и о его странном амплуа – раскрывателе кошачьей тайны, при этом с жаром подбадривая его, как учитель, выволакивающий из класса неслуха. Найджелу он нравился больше, чем взрывные и непредсказуемые субъекты из Мэнор, так крепко связавшие себя с жизнью усадьбы.

– Очень хорошо, мистер Стрэнджвейс. Очень полезные вещи, – произнес Филипс, когда Найджел окончил. – Мы могли бы на пару покумекать над этим делом, каждый со своего конца. Но майор Диксон собирается звонить в CID [20], ведь на приеме было много народу из Лондона. Вы понимаете, мы же могли бы все это уладить, но есть небольшая загвоздка – уж слишком известен в этих местах мистер Ресторик. К нему нужен подход.

– Вы подтвердили, что это убийство?

– Нельзя сказать точно, пока мы не узнаем мнение экспертов о веревке. Но уже кое-что есть. – Филипс по привычке возбужденно перевел дух, окатив Найджела волной воздуха. – Кое-что уже есть. Да. – С сосредоточенностью сумасшедшего он покопался в кармане, выудив оттуда записную книжку, лизнул большой палец и стал переворачивать страницу за страницей: найдя нужную, он вздохнул с таким облегчением, будто нашел потерянного сына. Чтобы добраться до сути дела, этому человеку приходилось вязнуть в трясине приготовлений.

Во-первых, тщательный осмотр покрытой снегом местности подтвердил, что ни один посторонний человек не приходил в ночь убийства в Мэнор. Следов борьбы в комнате мисс Ресторик не обнаружено. Той ночью в кровати лежали, но потом постель не забыли заправить. На кровати была мятая ночная рубашка. Это ни о чем не говорит, потому что убийца мог все за собой прибрать. Одна красная туфля нашлась на полу, недалеко от висящего тела, другая под кроватью. Многочисленные отпечатки пальцев были сняты, и теперь с ними работают. Нигде нет и намека на посмертную записку, но полиция перерыла целую кучу писем и счетов, лежащих в бюро. Ближе всего к спальне покойной находятся спальни детей Ресторика, горничной детей, которая ходила за ними в отсутствие гувернантки, и Эндрю Ресторика. Остальная часть гостей спала в другом крыле дома. Ночью никто из них не слышал никаких подозрительных звуков.

– А вы опросили детей? – уточнил Найджел.

– Миссис Ресторик не хотела их волновать, сэр. Поэтому она сама задавала им вопросы в моем присутствии. Они сказали, что никто из них не слышал ночью никаких шагов мимо своей двери.

– Должен сказать, что вам не мешало бы более твердо проявить свои полномочия в этом семействе.

– Я говорил им, что это только обычная рутина, но некоторые из них глядели на меня весьма странно.

– Кто?

– Доктор Боган, сэр. И эта мисс Эйнсли. Конечно, в тот момент мистер и миссис Ресторик уже знали, что нам чего-то недостает.

– Я рассказал все Эндрю.

– Да что вы говорите? Ну и ну! Он довольно отстранен, но такой приятный в обхождении джентльмен. Помню его в лучшие времена, помню. Какими щедрыми и добрыми были он и бедная мисс Бетти!

– Как мистер Дайке воспринял опрос?

– Ошарашенно, сэр, – сказал полицмейстер, сделав паузу, чтобы найти подходящее слово, – он был ошарашен. С виду даже не понимал, что происходит вокруг. Этот джентльмен – писатель, так они мне сказали. Всегда любил взять в руки хорошую книгу.

– Ну что ж, старина, чем дальше, тем лучше. Но я думаю, что вам еще предстоит засучить рукава и повозиться с этим делом.

Филипс глянул на него победным петушиным глазком:

– Может быть, и придется. Во-первых, сэр, сегодня мы получили показания от мистера Ивза – это фермер и один из особых констеблей. Он сказал, что прошлой ночью обходил свои угодья и заметил в одном из окон Мэнор щель света. Было десять минут за полночь. Он собирался постучать и сказать им, но, когда подошел к дому поближе, свет погас – вот видите, какой важный джентльмен в округе мистер Ресторик, если этот мистер Ивз решил, что лучше уж будет спокойно шепнуть ему об этом словцо наутро. Мы пошли по его пути, и я попросил его показать, из какого окна был свет. Вся суть в том, что было уж очень темно, и мы не можем быть абсолютно уверены в нем, но он показал на окно мисс Ресторик.

– Гром и молния! Это же очень важно! Кто-то выключил в комнате свет в 12.10. Может быть, это была сама Элизабет, еще живая. Если она собиралась покончить с собой, она вряд ли стала бы гасить свет, чтобы перед этим немного поспать. Если предположить, что она решила именно в 12.10 уйти из жизни, то в это тоже как-то не верится – людям обычно не свойственно кончать с собой в темноте: во-первых, это неудобно с практической стороны, а во-вторых, психологические исследования подтвердили, что это ненормально. Получается большая вероятность того, что свет выключила не она сама. А значит, это сделал убийца. Вы проверили отпечатки пальцев на выключателе?

– Да, сэр, – отвечал Филипс с медленно нарастающим торжеством. – На выключателе лампы с ночного столика и на выключателе у двери не было никаких отпечатков. Поверхность обоих выключателей заляпана, скорее всего – перчатками.

– Вот как? Убийце пришлось повозиться.

– Но с дверью дело обстоит совсем иначе, мистер Стрэнджвейс. У этой двери – двусторонний замок. Запасной ключ горничной мог отпереть дверь, несмотря на то что внутренний ключ торчал в замке изнутри. Милли показала, что сегодня утром дверь была заперта, из-за чего и напрашивается вывод о самоубийстве. Но мы-то с вами отлично знаем, что существует много способов повернуть внутренний ключ, находясь снаружи. Он проделал все с помощью нитки и карандаша. Мы нашли следы от нитки, которые остались на краске двери.

– Неужто вы нашли и карандаш тоже? Я его не видел.

– Закатился под комод у двери.

– Есть на нем отпечатки пальцев убийцы?

– Нет, сэр, – степенно ответствовал полицмейстер Филипс. – Карандаш был взят из приемной. Они там для того и лежат, если гостям взбредет в голову что-нибудь написать.

– Так, хорошо. Еще что-нибудь?

– Знаете, сэр, как вы сами видели, рядом с телом не было ни перевернутого стула, ни чего-нибудь другого в этом роде. Конечно, бедная леди могла уйти из жизни – я думаю, что да, так, – со спинки своей кровати. Или даже – с самой кровати. Но обычно все становятся на стул.

– Да, на эту деталь особенно уповать нельзя. А что с веревкой?

– Миссис Ресторик сказала, что ее отрезали от мотка бельевой веревки, хранящейся у нее в шкафу. Этот шкаф будет дальше по коридору, следом за маленькой чайной. Кто угодно мог взять веревку. Но я все равно приму этот факт на заметку.

– Все указывает на то, что это было преднамеренное убийство.

– И я так думаю, сэр. – Полицмейстер выдохнул во всю силу своих легких. – Веревку для инсценировки самоубийства заготовили загодя. Карандаш с ниткой – чтобы запереть дверь на внутренний ключ. Дело плохо, сэр, уж слишком хладнокровно все проделано, понимаете?

– Ну да. Думаю, что теперь уже можно в общих чертах воссоздать хронологию преступления. В десять вечера Милли покинула мисс Ресторик. Как раз перед этим, как она сказала, та сидела в ночной рубашке, накладывая на лицо ночной крем, только что смыв свой дневной макияж. Получается, что все уже было готово ко сну. Но она была взбудоражена и сказала горничной не уносить одежду. Выходит, что довольно скоро к ней должен был кто-то прийти, и получается, что это было лицо мужского пола, потому что иначе мисс Ресторик не стала бы притворяться перед Милли, смывая на ночь свой макияж, а после ее ухода – не накрасилась бы снова.