Черноглазая блондинка - Джон Бэнвилл

Бенджамин Блэк

Черноглазая блондинка

Джозефу Айзеку и Руби Эллен

Это был один из тех летних вторничных вечеров, когда начинаешь задумываться, не перестала ли Земля вращаться. Телефон на моем столе выглядел так, словно думал, что за ним следят. По улице под пыльным окном моей конторы проносились машины, а по тротуару неторопливо шествовало несколько почтенных обитателей нашего прекрасного города, в основном мужчины в шляпах, которые никуда не спешили. Я наблюдал за женщиной на углу Кауэнги и Голливуда, ожидающей переключения светофора. Длинные ноги, тонкий кремовый жакет с высокими плечами, тёмно-синяя юбка-карандаш. На ней также была шляпка, такая маленькая, что казалось, будто маленькая птичка опустилась в её волосы и свила там гнездо. Она посмотрела налево, направо и ещё раз налево — должно быть в детстве она была очень послушной девочкой, — а затем пересекла залитую солнцем улицу, грациозно ступая по собственной тени.

До сих пор было не самое удачное время. Я неделю играл роль телохранителя у парня, который прилетел из Нью-Йорка. У него был синий подбородок, золотой браслет и кольцо на мизинце с рубином величиной с бойзенову ягоду.[1] Он сказал, что он бизнесмен, и я решил ему поверить. Он волновался и сильно потел, но всё обошлось, я получил обещанное. Потом Берни Олс из офиса шерифа связал меня с милой маленькой старушкой, чей сын-наркоман украл редкую коллекцию монет её покойного мужа. Приелось немного поработать мускулами, чтобы её вернуть, но ничего серьёзного. В деле была монета с головой Александра Македонского, и ещё одна, с профилем Клеопатры, с её большим носом — и что все в ней только находят?

Звук зуммера возвестил, что наружная дверь открылась, и я услышал, как женщина пересекла приёмную и на мгновение остановилась у двери моего кабинета. Стук высоких каблуков по деревянному полу всегда что-то возбуждает во мне. Я уже собирался предложить ей войти своим особым низким голосом — вы-можете-мне доверять-я-детектив, — когда она всё равно вошла, не постучав.

Она была выше, чем казалась, когда я увидел ее из окна, высокая и стройная, с широкими плечами и стройными бедрами. Другими словами, мой тип. На ней была шляпка с вуалью, изящная маска из крапчатого чёрного шелка, которая заканчивался над кончиком носа — и это был очень хороший кончик для очень красивого носа, аристократичного, но не слишком узкого и не слишком длинного, и совсем не похожего на гигантский нос Клеопатры. На ней были перчатки до локтей, бледно-кремовые в тон жакету, сшитые из шкуры какого-то редкого существа, которое всю свою непродолжительную жизнь изящно резвилось на альпийских утёсах. У неё была хорошая улыбка, дружелюбная, насколько это было возможно, и немного кривоватая в привлекательно сардонической манере. Её волосы были белокурыми, а глаза — чёрными, чёрными и глубокими, как горные озёра. Блондинка с чёрными глазами — такое сочетание встречается нечасто. Я старался не смотреть на её ноги. Очевидно, что бог вторничных вечеров решил, что меня надо приободрить.

— Моя фамилия Кавендиш, — сказала она.

Я пригласил её сесть. Если бы я знал, что она придет навестить меня, я бы расчесал волосы и приложил бы по капле одеколона за мочки ушей. Но теперь ей придётся принять меня таким, какой я есть. Ей, казалось, не слишком понравилось увиденное. Она села перед моим столом на стул, на который я ей указал, и сняла перчатки палец за пальцем, изучая меня своими твёрдыми чёрными глазами.

— Чем могу быть полезен, мисс Кавендиш? — спросил я.

— Миссис.

— Простите — миссис Кавендиш.

— Один мой друг рассказал мне о Вас.

— Ах, да? Надеюсь, что-то хорошее.

Я предложил ей «кэмел», который держу для клиентов в коробке на столе, но она открыла свою лакированную кожаную сумочку, достала серебряный портсигар и открыла его большим пальцем. «Собрание блэк рашн» — что же ещё? Когда я чиркнул спичкой и протянул её через стол, она наклонилась вперед и, опустив ресницы, слегка коснулась кончиком пальца тыльной стороны моей ладони. Я восхитился её жемчужно-розовым лаком для ногтей, но не сказал об этом. Она откинулась на спинку стула, скрестила ноги под узкой синей юбкой и снова окинула меня холодным оценивающим взглядом. Она не торопилась, решая, как быть со мной.

— Я хочу, чтобы Вы кое-кого нашли, — сказала она.

— Конечно. И кого?

— Человека по имени Питерсон — Нико Питерсона.

— Ваш друг?

— Он был моим любовником.

Если она ожидала, что в шоке я проглочу зубы, то была разочарована.

— Был? — спросил я.

— Да. Он исчез как-то таинственно, даже не попрощался.

— Когда это случилось?

— Два месяца назад.

Почему она так долго ждала, прежде чем прийти ко мне? Я решил не спрашивать её, во всяком случае, пока. У меня возникало странное чувство, когда на меня смотрели эти холодные глаза из-за прозрачной черной сетки вуали. Это было похоже на наблюдение через потайное окно; наблюдение и оценка.

— Вы говорите, он исчез, — сказал я. — Имеете в виду — из Вашей жизни или вообще?

— Похоже, и то, и другое.

Я ждал продолжения, но она лишь откинулась ещё на дюйм или около того и снова улыбнулась. Эта улыбка была похожа на то, как будто она давным-давно подожгла спичку, а потом оставила тлеть её в одиночестве. У неё была красивая верхняя губа, выпуклая, как у ребёнка, мягкая и немного припухшая, как будто она в последнее время много именно целовалась, а не целовала младенцев. Она, должно быть, почувствовала мое беспокойство по поводу вуали, подняла руку и убрала её с лица. Без неё глаза стали ещё более выразительными, оттенка блестящего чёрного тюленя, это заставило что-то застрять у меня в горле.

— Расскажите мне о нём, — попросил я, — о Вашем мистере Питерсоне.

— Высокий, как и Вы. Тёмные волосы. Красивый, в каком-то смысле хрупкий. Носит дурацкие усы в стиле Дона Амичи.[2] Одевается красиво, или одевался, когда у меня ещё было право голоса.

Она достала из сумочки короткий мундштук из чёрного дерева и вставила в него «блэк рашн». Ловкие тонкие пальцы, но сильные.

— А чем он занимается? — спросил я.

Она взглянула на меня со стальным блеском в глазах.

— Вы имеете в виду, чем зарабатывает на жизнь? — Она задумалась над этим вопросом.

— Он видится с людьми, — сказала она.

На этот раз я откинулся на спинку стула.

— Что Вы имеете в виду? —