Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

5. Испытание эфира

Нью-Йорк,

30 августа 2004 года

Они встретились в конференц-зале на одном из верхних этажей дома номер 570 по Лексингтон-авеню, подальше от шума и гама репортерских залов. Ровно в девять утра.

Роберт, измученный бессонницей и растрепанный, сидел на углу стола рядом со своим приятелем Скоттом из юридического отдела. По эту же сторону стола восседал Джон, приехавший специально по такому случаю из Вашингтона, и женщина из отдела по работе с персоналом, которую он видел впервые. В отличие от Скотта и Джона Роберт решил обойтись сегодня без галстука и костюма — на нем была надета поношенная мешковатая спортивная куртка.

На противоположной стороне стола сидели адвокаты фирмы Хенкота: пожилой и вежливый, помоложе и построже и совсем молодой, угрожающего вида. Роберт безошибочно определил, что самым опасным из этой троицы был пожилой и вежливый.

Джон, напустив на себя вид большого начальника, наконец хлопнул в ладоши и открыл встречу:

— Господа, добро пожаловать в Джи-би-эн. Мы уже в курсе, что вы приняли решение подать иск против нас, полагая, что наша организация — или кто-то из ее сотрудников — замешана в гибели Лоуренса Хенкота, управляющего «Хенкот инкорпорейтед», каковая случилась ранним утром в четверг, двадцать шестого августа. Прежде всего, джентльмены, я бы хотел от лица всех нас выразить самые искренние соболезнования в связи со случившимся.

— Благодарю вас, — отозвался пожилой и вежливый.

Роберт устало прикрыл глаза и попытался представить себе шпиль небоскреба, под крышей которого они все сейчас собрались. Он был величествен. Скульптурная композиция изображала сжатые кулаки, из которых вырывались кривые молнии, символизировавшие радиоволны. Его не было на работе всего двое суток, а он уже чувствовал себя здесь чужаком. Перед началом совещания он успел забежать в корреспондентский зал, где отпахал столько лет, и — не узнал его.

— Выглядишь не лучшим образом, — бросил ему на ухо Джон, когда они поднимались на лифте в конференц-зал.

Роберт очнулся как раз в тот момент, когда молодой и агрессивно настроенный адвокат принялся зачитывать предсмертную записку, оставленную Лоуренсом в гостиничном номере, где застрелился:

— «…сожалею, что у меня нет возможности лично высказать ему все это. А если кто-то надумает назвать меня трусом, пусть задастся вопросом: что на самом деле лучше — умереть или жить в таком мире? Роберт Реклис не оставил мне выбора. Я всю жизнь заглядывал в недра земли и искал дары ее. Но дальнейшая жизнь была бы для меня нестерпимой пыткой. Я оставляю этот мир с любовью к брату Хорасу, который позаботится о моих делах».

— Боже правый! — воскликнул Джон. — А нельзя ли нам сделать копию?

— Уже, — ответил тот адвокат, что был ни стар ни молод и выглядел самым деловым.

Он передал Джону тонкую папку с материалами.

— Записка была написана человеком, который пребывал в сильно расстроенных чувствах и, похоже, слабо отдавал себе отчет в том, что делает и пишет, — осторожно проговорил Скотт.

— Кстати, в этой записке Джи-би-эн даже не упоминается! — торжествующе провозгласил Джон.

Роберт молчал. Он снова и снова повторял про себя только что услышанные предсмертные откровения Лоуренса Хенкота.

— По нашему мнению, Роберт Реклис действовал не от своего имени, когда общался с покойным господином Хенкотом, — мягко проговорил пожилой и вежливый адвокат. — Я не хотел бы сейчас останавливаться на обсуждении той меры ответственности за случившееся, которая лежит на плечах мистера Реклиса как частного лица. Хотя, мистер Реклис, мой вам совет — обзаведитесь хорошим адвокатом. Я бы хотел обсудить ту меру ответственности, которую должна понести вся ваша организация, от имени которой действовал мистер Реклис. В конце концов, не он, а именно Джи-би-эн опубликовала недостоверную, порочащую мистера Хенкота информацию, которая нанесла серьезный материальный и моральный ущерб его компании.

— Недостоверную? — вскинулся Скотт. — Вы прекрасно знаете, что все было не так. Зачем бросаться сейчас такими словами? Мы ведь оба знаем, что расследование докажет нашу правоту, а не вашу. Что же до Роберта как частного лица… Упаси вас Господь, уважаемый, выступать с угрозами на этот счет.

Джон остановил его жестом руки.

— Успокойся, Скотт. А в самом деле, у тебя есть адвокат, Роберт?

— У меня? — Роберт перевел на него равнодушный взгляд, затем таким же взглядом обвел всех остальных и вдруг отметил, что над их головами подрагивает легкое серо-голубое облачко — еле различимое, но все же заметное. Зажмурившись и вновь открыв глаза, Роберт убедился, что это не обман зрения. И тут он понял, что это энергия, которую излучали присутствующие. Личная энергия каждого из них, аура. Где облачко погуще — там энергии больше. И наоборот.

Странная все-таки записка. Лоуренс бросался в ней громкими обвинениями в его адрес. Трудно представить, что он был настолько ранимым человеком, чтобы писать столь драматические предсмертные послания. И в конце концов, Роберт прекрасно знал, что самоубийством тут и не пахло — его убил Адам. Точнее, не сам Адам, а те, кто управлял им. А зачем, кстати говоря? Может, Лоуренс знал что-то лишнее? Что именно? Какая роль была отведена ему во всем этот грандиозном тайном плане?

Роберт вдруг понял, что все удивленно смотрят на него.

— Мне не нужен адвокат, Джон.

Один из мобильных телефонов, лежавших на столе, вдруг ожил и заерзал на полированной поверхности, сотрясаемый виброзвонком. Молодой адвокат схватил его и, неловко извинившись перед присутствующими, приложил трубку к уху. Несколько секунд он молча слушал, что ему говорили, затем без слов передал телефон своему старшему коллеге. Тот вдруг стал быстро багроветь.

— Что? Повторите! Я не совсем понял, — запинаясь, пробормотал он.

На том конце провода раздавался чей-то возбужденный голос. Пожилой адвокат несколько раз попытался перебить собеседника, но безуспешно. А затем в трубке послышались отчетливые частые гудки. Он медленно вернул телефон на стол, провел рукой по вспотевшему лбу и примерно с полминуты тупо смотрел прямо перед собой, а затем вдруг принялся поспешно собирать со стола выложенные ранее бумаги.

— Наша встреча окончена, — глухо проговорил он, не поднимая глаз на представителей Джи-би-эн. — Хочу сообщить вам, что мы отзываем свой иск. Компания «Хенкот инкорпорейтед» больше не имеет претензий ни к Джи-би-эн, ни конкретно к мистеру Роберту Реклису. Мы вынуждены спешить, чтобы еще успеть на похороны Лоуренса. — Он помолчал несколько мгновений и добавил: — От имени нового владельца компании, мистер Реклис, приношу вам свои самые искренние извинения за доставленные неудобства.

— А кто стал новым владельцем компании? — промямлил ошарашенный таким поворотом Джон.

— Мистер Хорас Хенкот, родной брат покойного.

После этого адвокаты «Хенкот инкорпорейтед» торопливо откланялись.

Они долго еще сидели в гробовой тишине. Первой заговорила представительница отдела по работе с персоналом:

— Полагаю, я свободна.

Джон остановил ее движением руки.

— А я полагаю, что нам еще есть что обсудить с вами. Я имею в виду вопрос о проведении внутреннего расследования. Я пристально наблюдал за действиями Роберта и считаю, что некий разбор полетов был бы не лишним…

— Ты с ума сошел? — вскинулся на него Скотт. — О чем ты говоришь?!

— Роберт снизил требования к себе и стал увлекаться поспешными оценками. Мы не можем допустить, чтобы люди, у которых мы берем интервью, на следующий день стрелялись! Это же ни в какие ворота не лезет! Я вынужден продлить вынужденный отпуск Реклиса, а пока…

— Ты не можешь! — воскликнул Скотт.

Роберт поднялся из-за стола:

— Так или иначе, меня это все не интересует. Я сам вернусь, когда буду готов. Но ты прав, Джон, мне нужно время. Несколько дней. И насчет адвоката ты, возможно, тоже был прав. Когда я разберусь со своими делами, то вернусь сюда с адвокатом и он спустит с тебя шкуру. Приготовься серьезно раскошелиться, дружище, ибо с тебя сдерут приличную неустойку.

С этими словами Роберт учтиво поклонился своим коллегам и зашагал к выходу.

— Что? Что ты сказал?! — завизжал Джон ему в спину. — Как ты смеешь так со мной разговаривать, мерзавец?! Я не шучу насчет внутреннего расследования! Я не шучу!

— Мне плевать, — бросил через плечо Роберт.

Уже через пару минут он вышел из лифта в вестибюле и направился к выходу из здания.

Лондон,

сентябрь 1990 года

Роберт вновь перечитал приглашение и улыбнулся. «„Ньютонова рукопись“! Единственное представление! Только сегодня! В саду клуба „Святой Георгий“, что на Уайтфрайерс-стрит. В 8 часов вечера. Форма одежды — парадная».