Проклятие замка Комрек - Джеймс Херберт

Эш был и расстроен, и возмущен отказом Бэббиджа предоставить ему полный доступ к этажу под разоренной палатой Дугласа Хойла. Начальник службы безопасности был твердо уверен, что самый нижний этаж находится вне границ доступа следователя, и Дерриман виновато с ним соглашался. Строгие приказы сэра Виктора Хельстрема давно наложили вето на любую просьбу спускаться ниже второго подземного уровня, и ни Бэббидж, ни Дерриман не были готовы его отменить, даже став свидетелями поразительного выброса Эша в коридор.

Эш был убежден, что призрак, а у него не было сомнений в том, что это призрак, исходит из глубины Комрека, и во время своей встречи с Хельстремом, которая состоится через – он сверился с наручными часами – сорок минут, он собирался настаивать, чтобы его туда допустили. Если нет, то сделка отменяется: он уедет обратно в Лондон, пусть даже за свой собственный счет.

Пока он писал в блокноте, устроив его на сплющенной кожаной наплечной сумке у себя на коленях, на страницу упала чья-то тень.

– Не возражаете, если я посижу с вами минутку, сынок? – раздался отчетливый, но какой-то уставший голос.

Эш поднял глаза, но не смог четко разглядеть стоявшего перед ним человека: за спиной у того заходило солнце, и он видел только, что это кто-то высокий и прямой как шомпол, почти с военной выправкой.

– Прошу вас, – отозвался Эш и почувствовал, как деревянные планки скамьи поднялись, а затем провисли, когда незнакомец грузно опустился рядом с ним с тяжелым вздохом. Судя по профилю, он был красив в молодости, с сильным орлиным носом и твердой челюстью, его внешность портили только спадавшие с высокого лба длинные жидковатые волосы, чьи серые пряди легко одерживали верх над первоначальной чернотой. Он носил длинные, густые висячие усы, которые, хотя и чересчур отросли, не умаляли его военной осанки. В свое время его новый компаньон, возможно, состоял в Королевской гвардии, так прямо и гордо он себя держал. По прикидке Эша, тому было от семидесяти пяти до восьмидесяти лет.

Человек с прямыми плечами скосил глаза на смягченное туманом красное солнце и ни с того ни с сего сказал Эшу:

– Знаете, они все это неправильно поняли.

Эш почувствовал себя так, словно оказался вовлеченным в разговор на полуслове. Он молчал.

Человек медленно покачал головой, как бы с сожалением.

– Они совершенно не видят картины; думают, я собирался забить ее до смерти, как будто я стал бы тратить время на эту глупую суку. Знаете, она выбежала голой на улицу, бросилась в первый подвернувшийся паб, крича «караул» и всем рассказывая, что ее пытался убить муж.

Он издал сухой сдавленный смешок.

– Нет, я намеревался убить Сандру, и так я и сделал. Но из ярости, – добавил он, как будто это делало его преступление простительным. Он повернул голову к Эшу, а парапсихолог сидел и слушал, как загипнотизированный. В сущности, Эш и был загипнотизирован. В этом высоком человеке и его истории присутствовало что-то знакомое. Если Эш был прав – а у него была хорошая память на такие вещи, – это была одна из тех новостей, которые никогда не уходят, возрождаются и обсуждаются каждые десять или около того лет. А все потому, что с такими делами никогда нельзя прийти к окончательному решению. Эш был слишком молод, чтобы помнить то происшествие лично, но он о нем слышал.

Cause cйlиbre[32]. Почти фольклор.

Поэтому Эш набрался терпения и слушал, хотя и не был вполне уверен, на какие именно события ссылается его собеседник. Кроме того, у него уже составилось некоторое представление о людях, проживавших в Комреке.

– Свежая кровь к нам сюда поступает нечасто, – заметил человек с поредевшей шевелюрой, изучая парапсихолога с головы до ног. – На бегу, не так ли? Этот Комрек – окаянное одинокое заведение, со временем это понимаешь, пусть даже здесь полно гостей. Всегда славно поприветствовать новичка, кого-то, кто, возможно, выслушает мою версию той истории. Других здесь она, похоже, не волнует.

Заинтересованный, Эш подстегнул его продолжать с помощью всплывшей в памяти детали.

– Вы говорили о Сандре. Она была няней у детишек, не так ли?

– Да. Да, конечно. Они здесь думают, что я все забыл, продолжают пичкать меня пилюлями, делают странные инъекции, понимаете? И гипноз, нельзя забывать о гипнотерапии. Иногда это кажется какой-то шуткой, но сейчас я сам не понимаю, что это такое. Во всяком случае, я не всегда глотаю таблетки, прячу под язык, а потом выплевываю. Так что иногда у меня бывают совершенно четкие воспоминания, почти обо всем. Я провел в Комреке, ну, шесть или семь лет, но часто все чувствуется как вчера, понимаете? – Несколько дольше, чем шесть или семь, если я правильно понял, подумал Эш. Уже несколько десятилетий, если угодно знать.

– Вы сказали, что они неправильно это поняли. Кто именно? Полиция? Газеты? – снова подсказал он.

– Да. Да. – Второе «да» растянулось – незнакомец словно отправлял свое сознание в прошлое. – Сандру Риветт, вот кого я хотел. Она тогда была замужем за моряком торгового флота, но они решили развестись, так что она жила в маленькой квартирке в Клэпеме, когда была не у нас в доме. А он был в Белгравии. Знаете, полиция обнаружила, что над кроватью у нее висело полноразмерное изображение голого мужчины. Ветреная штучка.

Он медленно наклонился вперед, уперев локти в колени и поддерживая голову руками.

– Я тоже ошибся, понимаете? Думал, что она на все готова. Но она рассмеялась мне в лицо, когда я попытался. Я хотел ее милое округлое тельце, столь непохожее на костлявую задницу моей жены. Мы были внизу, в подвальной столовой, и я сделал свой ход. Сначала она расстроилась, а потом стала надо мной смеяться. Вот тогда меня и окутал красный туман. Я и так уже годами выслушивал жалобы этой тощей суки, моей жены, из-за пристрастия к азартным играм – они называли меня Везунчиком, мои друзья, и я, как правило, таким и был. Но в тот вечер удача от меня отвернулась. – Он издал еще один усталый вздох. – Так что я ее шандарахнул. Сандру, я имею в виду. Не припомню, чем именно, но она вдруг оказалась мертвой – лежала у моих ног, а глаза смотрели прямо на меня, как у дохлой скумбрии.

Его слегка передернуло.

– И как раз в этот миг моя корова надумала спуститься вниз. В халате, кажется. Она то ли собиралась в ванну, то ли только что вышла. Никак, мать ее, не унималась, как увидела, что я наделал. Так что я пошел на нее, почти уложил, схватил за халат, но она вырвалась из него и с криками выбежала на улицу.

Эш чувствовал, что его начинает пронизывать холод. «Везунчик» же, казалось, ничего не замечал.

– Ну, тогда-то я и понял, что моя карта бита. К счастью, у меня были хорошие друзья. Дворяне, знаете ли, держатся друг друга. Мы скрываем наши скандалы. Ах, если бы вы знали, сколькими тайнами мы делились! В общем, попросил друга взять машину, которую я тогда арендовал, отогнать ее в Нью-Хейвен и бросить там, примерно в миле от пристани, чтобы полицейские решили, что я сбежал из страны. Я же тем временем отправился совершенно другим маршрутом. Влиятельные знакомые, люди, знавшие и почитавшие моих предков, тайно переправили меня на частном самолете в этот замок. И с тех пор, – сказал он с безжизненным вздохом, – я в этом замке и торчу.