Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

– Эти люди почитали генерала Дюпарке, – прокомментировала Мари. – Мой супруг умел их ценить.

– Разумеется, мадам. Однако поселенцы, избежавшие смерти на Каравеласе, поспешили пригласить шестнадцать карибских посланцев. Они опоили их ромом, а потом перерезали их; только двоих они оставили в живых, чтобы те обо всем рассказали вождю.

– Это сделали французы? Люди, присягавшие на верность Дюпарке? – задыхаясь от негодования, спросила Мари. – Мне жаль их.

– Тем не менее, мадам, после этой обоюдной резни следует ожидать, что дикари неминуемо начнут войну. Вы, кстати, можете спуститься в Сен-Пьер: вы скоро составите себе впечатление, увидев собственными глазами и услыхав своими ушами, что там делается.

Мерри Рулз бросил взгляд на коменданта де Лубьера, словно прося подтверждения своим словам; тот, не меняя позы, громко отчеканил:

– Мадам! Столкновение представляется неизбежным.

Мари перешла в большую гостиную. Ее смятение было настолько велико, что она едва не забыла о посетителях. Однако новости, которые она узнала, немного ее обнадежили. Итак, не было и речи о заговоре против нее, против ее окружения, в особенности против Мобре, ее протеже. Назревала лишь война с дикарями! Подумаешь! На Мартинике шесть рот солдат и значительное число колонистов, которых обуяла жажда приключений! Можно без труда набрать четыреста – пятьсот добровольцев, готовых отправиться на войну. Пока они будут истреблять индейцев и защищать свои земли, политические распри забудутся! Благодаря этой войне, она скорее обретет утраченную было власть.

– Садитесь, господа, – пригласила она, – и объясните мне все это в подробностях.

Она указала одному посетителю на банкетку, другому – на кресло напротив. Сама она направилась к банкетке и, собираясь сесть, услышала, как Мерри Рулз говорил Лагарену:

– Вы нам больше не нужны, капитан. Можете возвращаться в форт. Отдайте своим солдатам необходимые распоряжения. Вы слышали наш разговор. Никакие меры предосторожности не будут излишними.

Мари показалось отвратительным, что майор позволил себе вольность – выпроводить ее гостя, только что отобедавшего у нее и ожидавшего ее приказаний. Но в сложившихся обстоятельствах она не посмела вмешиваться.

Лагарен поклонился и, загромыхав сапогами по полу, вышел.

Мерри Рулз не спеша устроился в кресле. Лубьер сел рядом с Мари.

– Слушаю вас, господа, – произнесла госпожа Дюпарке.

– Ваше превосходительство! – начал майор. – Перед тем как отправиться сюда, я позволил себе спешно созвать Высший Совет. Убежден, нас ждет тяжелая, кровавая ночь, если нынче же вечером я не буду в состоянии официально объявить представителям, которых сейчас выбирает население, что с завтрашнего дня Совет вынесет постановление о принятом решении…

– Как?! – изумилась Мари. – Поселенцы выбирают представителей? Зачем же тогда советники? Разве они уже не являются авторитетными представителями колонистов?

– Лично я ничего об этом не знаю, – многозначительно усмехнулся Рулз. – Сами поселенцы решили, что советники ничего не смыслят, и не без основания. Если жители считают, что те плохо представляют их интересы, то только потому, что на самом деле их назначаете вы, мадам.

– И что же? – нетерпеливо вскинулась Мари. – Продолжайте, говорите же!

– Завтра вам необходимо присутствовать на заседании Совета, мадам.

– Я буду там.

Майор выразил удовлетворение кивком головы. Помолчав, он продолжал:

– Думаю, вам нечего опасаться за свою жизнь, мадам. К счастью, я еще обладаю некоторым авторитетом и дружен с большинством поселенцев.

– Иными словами, – с раздражением перебила она майора, – вы хотите дать мне понять, что готовы мне покровительствовать?

– Да, мадам, – сухо подтвердил он. – Вы, похоже, не знаете, если, конечно, капитан Лагарен вам не сказал, что колонисты настроены по отношению к вам крайне враждебно. Они выдвигают против вас тяжелейшие обвинения, которые могут стоить вам не только власти, но и жизни.

– Какие же угрозы?

– В Ле-Прешере, Ле-Карбе, Каз-Пилоте, Сен-Пьере, Макубе и даже, кажется, в Фор-Руаяле колонисты бегали по улицам, требуя смерти вашей и шевалье де Мобре. Почему? Потому что вы поручили предателю, капитану Байярделю, покончить с флибустьерами; вы назначили иностранца, предающего интересы поселенцев, членом Высшего Совета. Вы также приняли унизительные для них меры. Проверку весов, к примеру. Наконец, в замке Монтань, по их мнению, вы ведете, так это или нет, распутную жизнь. Извините меня, мадам, но это главные нарекания в ваш адрес; прошу покорно заметить: я лишь повторяю то, что говорят другие, и не несу ответственности за эти слова.

Мари до боли сжала кулачки; ей стоило огромного усилия сдержаться. Она долго не произносила ни звука и стояла опустив глаза. Вдруг ее взгляд упал на до блеска начищенные сапоги коменданта де Лубьера и неожиданно вспомнила, как выглядели сапоги Лагарена, серые от пыли и размякшие от пота.

Она подумала: «Зачем здесь Лубьер? Какую роль ему уготовил майор? На что еще он решился, не спросив моего мнения?»

По едва уловимым признакам она догадывалась, что ее власть поколеблена и в действительности всем заправляет Рулз. Он нехотя вводит ее в курс своих решений. А принимает ли он во внимание ее собственные приказы?

– Какова повестка дня заседания Совета на завтра? – спросила она.

– Во-первых, борьба за полное уничтожение дикарей.

Он запнулся, потом продолжал:

– Во-вторых, положение шевалье де Мобре. Она получила удар в самое сердце, будто пронзенное кинжалом.

– Положение шевалье? – в изумлении переспросила она. – Что это значит?

– Он – убийца, мадам.

– Он – советник, его личность неприкосновенна.

– Вот именно, мадам: его необходимо лишить неприкосновенности. Этого требуют колонисты.

Из двух одно: либо вы на это согласитесь, и такой ценой спокойствие, возможно, будет восстановлено, либо вы воспротивитесь суду над шевалье, и тогда вас ожидают волнения, кровавые стычки. В результате пострадаете в первую очередь вы сами.

– Обсудим это позднее. Какие еще вопросы?

– Других вопросов нет, мадам, и слава Богу! Совету хватит работы, обсуждая эти два. Поверьте: если мы сумеем найти правильное решение, нам будет с чем себя поздравить.

После слов майора снова наступило молчание. Лубьер не шевелился, словно был глух и нем и происходившее его не касалось. Мари все больше нервничала. Она себя спрашивала, достаточно ли тонкий слух у Мобре и понимает ли он все, о чем они говорят. Если да, то что он собирается предпринять? Подаст ли сигнал англичанам? В такое время угроза со стороны дикарей станет особенно опасной, совпади она с атакой англичан с моря! Ведь если война с карибскими индейцами вопрос решенный, то защитники острова будут находиться в Стране Варваров и для отражения атаки английских судов некого будет выставить. Матросы Кромвеля высадятся и окружат Мартинику без единого выстрела. Одна Мари это знала. Но не могла в этом признаться. Ведь Мобре был бы немедленно обречен. Через два часа толпа восставших ворвется в замок, схватит шотландца и повесит его.