Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

Но оказалось, что это вовсе не обязательно: Майк мог обнаружить «неправильность» в любом пакете, и не открывая его. С тех пор почтовые отправления четвертого класса оставляли у ворот, и Майк проверял их на расстоянии. Все, что было «неправильно», исчезало, после чего Лэрри привозил остальное в дом.

Майк обожал распаковывать посылки, хотя добыча его не интересовала. То, что никому не было нужно, летело в канаву. Туда же попадали дары съедобные — Джубал не был уверен, что Майк умеет вынюхивать «неправильность» в ядах. Однажды Майк выпил раствор для проявления фотографий, который Дюк оставил в холодильнике, после чего мягко заметил, что у «ледяного чая» был какой-то странный привкус, пожалуй, ему он не понравился.

Джубал объяснил Джилл, что можно оставлять у себя все, что угодно, если после получения не надо: а) платить, б) посылать благодарность, в) возвращать присланное.

Присылали подарки, а зачастую — товары, которых никто не заказывал. Джубал считал, что непрошеные дары были попытками использовать имя Человека с Марса и не заслуживают благодарности.

Исключение составляли лишь живые существа. Тут Джубал посоветовал Джилл возвращать все назад, разве что она возьмется ухаживать за зверьками и птицами сама и будет следить, чтобы они не попадали в бассейн.

Больше всего голова болела от первого класса. Просмотрев целый мешок, Джубал разделил письма на категории:

А. Прошения. В канаву.

Б. Угрозы. Не отвечать. Если появятся еще, отдать спецслужбам.

B. Деловые «предложения». Переслать Дугласу.

Г. Письма от ненормальных. Посмеяться, если есть над чем, потом в канаву.

Д. Дружественные письма. Отвечать, если вложен конверт с маркой и обратным адресом, используя стандартную форму, подписанную Джилл. (Джубал учел, что письма, подписанные Человеком с Марса, представляют собой ценность и могут повлечь новые послания.)

Е. Письма скаталогического характера. Передавать Джубалу. (Тот заключил пари сам с собой, что не найдется ругательства, которое окажется ему в новинку.) Потом в канаву.

Ж. Предложения руки и сердца, а также предложения менее формального характера. Отложить.

З. Письма от научных и образовательных учреждений. То же, что и письма под литерой «Е». Если отвечать, использовать бланк, где указано, что Человека с Марса нельзя использовать ни для каких исследований. Если Джилл считала, что отделаться будет сложно, передать письмо Джубалу.

И. Письма от знакомых Майка — экипажа «Чемпиона», Президента Соединенных Штатов и других — пусть Майк сам и отвечает. Упражнение в правописании ему на пользу, упражнение в человеческих отношениях — тем более. Если нужен совет, пусть спрашивает. Таким образом, писем оставалось немного, на некоторые отвечала Джилл, изредка Майк. Джилл обнаружила, что она успевает просмотреть и раскидать ежедневные письма по категориям примерно за час. Первые четыре категории не оскудевали; после стереоновостей из Дворца множество писем проходило по категории «Ж», затем поток их уменьшился. Джубал предупредил Джилл: хотя Майк может отвечать лишь на письма, полученные от знакомых, но все же, если письмо адресовано ему лично — оно адресовано ему лично.

На третье утро после того, как была разработана эта система, Джилл принесла Джубалу письмо категории «Ж». Обычно дамы и господа с вполне определенными (либо скрываемыми) намерениями прилагали к письму фотографию, которая мало что скрывала. В данном письме была фотография, которая вообще ничего не оставляла воображению и в то же время стимулировала все, что только можно себе вообразить.

— Посмотрите, босс! — воскликнула Джилл. — Нет, вы только взгляните!

Джубал прочел письмо.

— Она знает, чего хочет. А что думает Майк?

— Он еще не читал письма.

Джубал глянул на фотографию.

— В дни моей юности мы называли таких «аппетитными». Что ж, в ее сексуальности сомнений нет, равно как в ее живости. Зачем ты мне это подсовываешь? Я видал и получше.

— Но что же мне делать?! Письмо ужасное, а уж фотография просто гадкая — разорвать ее?

— А что написано на конверте?

— Наш адрес — и обратный.

— А как написан наш адрес?

— Что? «Мистеру Валентину Майклу Смиту, Человеку с…»

— А, значит, адресовано не тебе.

— Нет, конечно…

— Давай-ка разберемся. Ты не мать Майка и не его опекунша. Если Майк рвется читать все, что адресовано ему, включая всякую ерунду, пусть наслаждается.

— Да, он читает большую часть проспектов. Но вы же не хотите, чтобы он видел такую грязь. Он же невинный мальчик!

— Вот как? А сколько человек он убил?

Джилл покраснела. Джубал продолжал:

— Если хочешь помочь ему, втолкуй, что в нашем обществе убийства не очень-то поощряют. Иначе он будет слишком заметен, когда уйдет от нас в большой мир.

— Э-э-э… мне кажется, он не слишком стремится «выйти в большой мир».

— А я собираюсь выпихнуть его из гнезда, как только он научится летать. Не позволю ему сидеть всю жизнь здесь, будто он инфант, находящийся под арестом. Во-первых, я не могу… Ведь Майк переживет меня. Но, честно говоря, Майк невинен. Медсестра, а вы что-нибудь знаете о стерильной лаборатории в Нотр-Дам?

— Читала.

— Там самые здоровые животные в мире, но они не могут покинуть лабораторию. Детка, Майк должен познакомиться с «грязью» и приобрести иммунитет. Когда-нибудь ему встретится девица, написавшая это письмо, или ее духовные сестры, а их сотни. Черт, с его известностью и внешностью он может всю жизнь скакать из постели в постель. Ни ты, ни я его не остановим — пусть Майк сам решает. Более того, я и не захочу пресекать подобных устремлений, хотя глупо, конечно, заниматься этим бесконечно, довольно однообразные упражнения, хочу я сказать. А ты что думаешь?

— Я… — Джилл покраснела.

— Может, ты не считаешь это занятие монотонным, ну, как бы ни было, не мое дело. Но если ты не хочешь, чтобы первые же пять сотен женщин, которые попадутся на пути Майка, выбили почву у него из-под ног, не перехватывай его почту. Такие письма научат его быть настороже. Передай ему вместе с остальными: будут вопросы, ответь, и постарайся не краснеть.

— Босс, ваша логика доводит меня до белого каления!

— Очень неуклюже споришь.

— Но после того, как Майк посмотрит на фотографию, я ее разорву!

— Не смей!

— Что?! Вам она нужна?

— Боже упаси! Нет, такие картинки коллекционирует Дюк. Если Майку она не нужна, отдай Дюку.

— Дюк собирает такое барахло? А на вид порядочный парень!

— Такой и есть.

— Но… нет, не понимаю.

Джубал вздохнул:

— Я мог бы весь день тебе объяснять — все равно не поймешь. Милая, есть такие аспекты секса, которые просто невозможно объяснить существам разного пола у нас на Земле. Иногда их можно интуитивно грокнуть, несмотря на разделяющую нас пропасть, но это удается лишь особо одаренным индивидам. Однако слова бесполезны. Поверь мне: Дюк — настоящий рыцарь и тем не менее ему понравится фотография.

— Но не могу же я сама отдать ему фото, он подумает про меня неведомо что.

— Неженка. Что-нибудь сногсшибательное было?

— Нет. Обычный набор писем от тех, кто хотел бы, чтобы Майк где-то расписался, или торговля всякой всячиной «Прямо от Человека с Марса»; один тип хочет получить монополию на пять лет, без оплаты за использование имени, и чтобы Майк финансировал дело.

— Восхищаюсь жуликом, всецело преданным своему делу. Ответить ему, что Майку необходимы налоговые скидки — интересно, каких гарантий тот потребует?

— Босс, вы что, серьезно?

— Нет, а то мошенник явится сюда — со всей семьей. Но ты подала мне идею рассказа. Вперед!

Майку «отвратительная» картинка понравилась. Он грокнул (теоретически) то, что символизировало письмо и фотография, изучая снимок с тем же восторгом, с каким рассматривал каждую бабочку. Бабочки и женщины его особенно интересовали — весь грокающий мир казался ему обворожительным, и ему хотелось пить как можно глубже, чтобы его собственное гроканье достигло полноты.

Механические и биологические процессы, предлагавшиеся ему в таких письмах, были понятны, но его удивляло, что чужаки просили его помощи в ускорении яиц. Майк усвоил (без гроканья), что у людей существовал целый ритуал, основанный на данной необходимости, «сближение», сходное с церемонией воды. Ему очень хотелось грокнуть этот обычай.

Но он не спешил — «спешку» он грокнуть не смог. Он весьма чувствительно относился к выбору нужного времени — но в марсианском смысле: нужное время созревало в процессе ожидания. Он замечал, что людям — его братьям по воде — не хватало умения выбирать правильное время, поэтому им часто приходилось ожидать быстрее, чем стал бы ждать марсианин. Но он не упрекал их за это. Он научился ждать быстрее, чтобы прикрывать их недостаток, и иногда ему удавалось дожидаться быстрее настолько ловко, что человек мог бы решить: он несется с головокружительной скоростью.