Галактический конвой - Билл Болдуин

Оторвав Бородова от толпы восторженных интеллектуалов, Брим схватил свою форменную куртку и забрался за медведем в лимузин. Его ждала еще одна неизбежная пирушка и наконец огромная — на медведя — кровать в содескийском посольстве, где он и провел весь остаток ночи.

На следующее утро Брим сердечно распростился с Бородовым и другими знакомыми медведями. К этому времени у него сложилось странное представление о том, как спят — или, точнее, не спят — на Содеске. Все медведи, с которыми он когда-либо имел дело, или без устали работали, или так же без устали кутили, не оставляя времени ни на что другое.

От Зимней колоннады его везли в космопорт двое дородных медведей-гвардейцев — они вели массивный «РиЛЛ-15» сквозь утренние пробки словно детскую игрушку. Всю дорогу Брим то задремывал, то просыпался и так же сонно решил про себя, что в целом поездка удалась. Во всяком случае, встреча с Грейффином IV навсегда останется ярким событием в его жизни, да и Императорский Крест — это не безделушка. Брим сунул нос в надушенный платочек Марго. Он получил заверения в ее любви, хотя начал испытывать сомнения в благополучном исходе их отношений, только сейчас представив себе, какую цену приходится платить за это Марго.

Когда длинный глайдер плавно затормозил у трапа ожидавшего его пакетбота, Брим заметил еще один лимузин, припаркованный неподалеку. Он пожал плечами — мало ли кого можно встретить на этих спецрейсах — и поблагодарил улыбавшихся содескийцев, отворивших дверь и подавших ему вещмешок. Их глайдер развернулся почти на месте и устремился обратно в город, а он подошел к трапу, и только тут знакомый уже голос окликнул его из приоткрытого окошка второго лимузина.

— Брим, потерпите мое присутствие еще немного; я не слишком задержу вас. — Это был, разумеется, Ла-Карн.

Нахмурившись, Брим опустил вещмешок на нижнюю ступеньку трапа и, напрягшись в ожидании возможного подвоха, подошел к лимузину. Ла-Карн отворил дверцу и вышел ему навстречу. Они встретились на полпути; ни тот, ни другой не протянули руки.

— Выслушайте меня, — с серьезным видом произнес Ла-Карн. — Это не займет много времени, ибо — мягко выражаясь — я в таком же восторге от вашего общества, как вы — от моего.

— Игра ваша, — спокойно ответил Брим. — Что вы хотели сказать?

— Совсем немного, — сказал Ла-Карн после недолгой паузы. — Я не могу позволить вам улететь отсюда в заблуждении, будто я совершенно не замечаю той боли, что причинил вам вчера на балу. Напротив, я вполне понимаю вашу неприязнь ко мне. Доведись нам поменяться местами, и я, возможно, ощущал бы по отношению к вам то же самое. — Он поморщился, потом дотронулся до руки Брима и посмотрел ему в глаза. — Я не могу обнадежить вас чем-нибудь в отношении моей жены, но по меньшей мере вы должны знать условия, на которых она согласилась на этот брак, и причины, по которым ее любовь все еще принадлежит вам.

— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите-, барон, — заявил Брим с бесстрастным лицом, хотя внутри у него все бушевало как в гравитационный шторм.

Ла-Карн криво улыбнулся и продолжал так, словно ничего не слышал:

— Это верно, как верно и то, что я не могу винить вас за ваши чувства — Марго замечательная женщина, клянусь Вселенной. Порой мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС… — Барон развел руками. — Вот так-то, лейтенант Вилф Анзор Брим, любовник моей жены. От меня тут ничего не зависит. — Он повернулся, чтобы уходить, но задержался на мгновение и упер палец в грудь Бриму. — Возможно, в предстоящие годы вы и не всегда будете считать так, но вы и впрямь счастливец.

— А вы, барон, — тихо ответил Брим, — благородный человек. — Более подходящих слов он просто не нашел.

Баронский лимузин давно уже скрылся из вида, а Брим все стоял у трапа, слепо глядя на пустую дорогу. Почти сразу же после старта он ушел к себе в каюту и не показывался оттуда до стыковки с «Непокорным» — ровно два дня. И все это время в его мозгу звучали безнадежные слова Ла-Карна: «…мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС…» В одиночестве тесной каюты Брим чувствовал себя все более виноватым, особенно когда до него дошло, что Марго, должно быть, часто ощущает себя такой же одинокой и несчастной. Он вспоминал их неудачную попытку заняться любовью на заднем сиденье лимузина, когда им пришлось тратить драгоценное время на этого козла Сагбута. И позже — несколько украденных часов в ее спальне, когда им все время приходилось гнать от себя сон… И это все, чем они могли похвастаться за последний год, если не считать нескольких поцелуев в пустой кладовке. Брим тряхнул головой. Если ему приходилось так тяжело, как же приходится ей? Чего он действительно хочет для этой замечательной женщины, которая любит его: неужели жизни, полной разочарования и огорчений? Брим схватился за уши и изо всей силы дернул. Что, во имя Вселенной, пытается он делать?

Задолго до того как на гиперэкранах маленького пакетбота возникли огромные вращающиеся «колеса» конвоя, с которым шел «Непокорный», Брим принял решение выйти из этого проклятого любовного треугольника, который, он знал, сам же и сотворил.

Оказавшись на борту «Непокорного», Брим узнал, что, хотя большинство вспомогательных эскадр Лиги вышли со своих баз, основные силы Кабула Анака упрямо остаются на Тарро. Во время перехода к Гелику сделалось совершенно ясно, что Облачники собирают все свои наличные корабли для решающего удара. За всю дорогу конвой подвергся всего трем нападениям — пустяки по сравнению с былой активностью неприятеля.

И что еще интереснее, секретные сводки показывали, что за последние дни не отмечено ни одного прямого нападения невидимок на корабли Имперского Флота. Похоже, Облачники завершили наконец подготовку их экипажей. В воздухе буквально висела тревога, и Брим нутром ощущал, что очередной этап его жизни подходит к концу.

«Непокорный» заходил на посадку, когда экипаж оповестили, что база официально приведена в состояние полной боевой готовности. Когда Брим зарулил на гравибассейн и выключил пульт, пришло известие, что корабль вывели из группы сопровождения конвоев, переподчинили непосредственно командованию Космофлота и назначили в шестнадцатую сводную группировку по обороне Гелика, которая вот уже две недели формировалась в зонах HI и К24-29. Впрочем, это никого особенно не удивило. Не только нападения Облачников, но и поток конвоев на Гелик заметно уменьшился. Теперь Аталанта использовала все накопленные запасы для снабжения защищающих ее флотилий, ряды которых с каждым днем пополнялись продолжающими прибывать кораблями.

Когда Брим забрал свою почту, в ней среди прочего обнаружилась записка от Клавдии. Ее срочно вызвали на конференцию в университетский город Пеллеас в другом полушарии, и она возвращалась только через два дня. «Как бы то ни было, — писала она, — мне надо, чтобы меня встретили на Гражданском вокзале, перрон 31 А, в начале третьего часа вечерней вахты. У меня билет в девяносто первый вагон. Если ты будешь свободен, можешь забрать ключи от моего глайдера — он стоит на обычном месте у здания управления, — я оставила их Рабле Гастонже. Не Переживай, если не сможешь, — он заберет меня. Клавдия».

Брим криво улыбнулся. Ничего, на это у него время найдется. Через два дня ему будет отчаянно не хватать ее общества. Особенно после того, что он задумал…

Рано утром следующего дня, когда «Непокорный» пополнял энергию и боезапас, Брим с мрачной решимостью привел свой план в исполнение. В машинном отделении он уничтожил все физические свидетельства своих отношений с Марго, потом аккуратно завернул подаренное ею кольцо в перепачканный помадой носовой платок, запечатал и отправил по почте на адрес Бородова. В конверт он вложил короткую записку:

«Марго, любимая!

Хотя это причиняет мне боль, которую невозможно описать словами, я больше не буду вмешиваться в твою личную жизнь и счастье, которого ты, несомненно, добьешься, когда я исчезну из твоей жизни. Надеюсь, что после должного поощрения Роган станет в конце концов любящим мужем, которого тебе так не хватает. Обдумав события нашего последнего вечера, мне стало ясно, что подобные отношения приносят больше боли, чем счастья. А разве не счастье является целью нашей жизни? Я верю, ты обретешь его. Прошу тебя, знай, что я любил тебя крепко и искренне со дня нашей встречи.

О дева Авалона! Мне пора.Передо мною — путь к мирам далеким.Средь звезд холодных в сердце одинокомВновь оживет счастливая пора,Пора любви…Пусть воля непреклонна,Моя душа — с тобой, дочь Авалона,Возлюбленная, свет моей мечты…Я не забуду. Не забудь и ты!

Следующие несколько дней все члены команды «Непокорного» готовились к инспекции, каковую должен был учинить базе в Аталанте Звездный Адмирал сэр Грегор Пендель. В результате экипаж в полном составе долго полировал все видимые детали как внутри корабля, так и на его поверхности — включая собственно корпус, — а потом в течение целого дня ожидал момента, когда адмирал на полной скорости пронесется мимо «Непокорного» в своем лимузине. Впрочем, Бриму это помогло хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, не покидавших его с тех пор, как он отправил Марго ее кольцо.