История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко

«Казаки — лучшая легкая кавалерия в Европе, которая полнее других исполняет поставленные перед ней задачи. Некоторые никогда не воевавшие офицеры взяли моду презрительно отзываться об этих всадниках; не верьте им. Спросите мнение о казаках у настоящих боевых офицеров. Они вам скажут, что легкая кавалерия, в том числе казаки, ведут разведку и охранение армии, окружая ее непроницаемой сетью, тревожат противника, нанося ему удары и почти не неся потерь, они полностью и превосходно выполняют цель, стоящую перед легкой кавалерией».

Тот же Брак сравнивает пехотинцев, с которыми ему приходилось сражаться.

«Вопрос: Если атакованная конницей пехота противника окружена, это означает, что она разбита?

Ответ: Австрийская пехота бросает оружие, каждый солдат спешит назваться поляком, все покорно следуют за вами. Прусская пехота бросает оружие, но подбирает его сразу же, как только видит, что к ней идет помощь. Русская пехота ложится, пропуская атаку, встает и продолжает стрелять».

Военные поселения

В 1815 г. Александр I принимает решение, имеющее далеко идущие последствия, — учреждает военные поселения. Масштабный проект императора на первый взгляд имеет похвальную цель, тем не менее результат будет плачевным. «Ничто не возбуждало общественное мнение против Александра больше, чем учреждение военных поселений» (Фонвизин). Дело в том, что внедряемые царем принципы противоречат принципам русского крестьянства и глубоко ранят его чувства. Рассуждения Александра не лишены логики: содержание вооруженных сил стоит государству больших расходов, почему бы часть их не возложить непосредственно на население. Тем более что народ от этого выиграет. Пехотные и кавалерийские полки будут на постоянной основе поселены в деревне. Солдаты станут помогать крестьянам в полевых работах, а крестьяне будут учиться военному ремеслу, не покидая своих деревень. «Инструкция о военных поселениях», вышедшая в 1825 г., гласит, что целью их создания является уничтожение рекрутских наборов. В действительности крестьянин превращен в солдата, тогда как последний низведен до состояния раба. Организация поселений доверена Аракчееву, «ограниченному, необразованному, бесчувственному, бесчеловечному, тираничному» (Никольский), помощником которого назначен немец Клейнмихель. В 1825 г. треть армии (126 батальонов и 249 эскадронов) посажена, таким образом, на землю. Пехота поселена в Новгородской губернии, конница — на Украине. С 1821 г. существует «автономный корпус военных поселений». Каждому батальону соответствует уезд, каждой роте — деревня. Три уезда составляют полковой округ. «Поселенные» крестьяне имеют серьезные привилегии. Налоги с них снижены, в их распоряжение предоставлены агрономы, для их детей созданы школы. Они пользуются бесплатной медицинской помощью, избавлены от военной службы. И тем не менее они глубоко несчастны. Многочисленные депутации безуспешно просят императрицу-мать, цесаревича и даже самого царя. «Увеличь налоги, — просят ходоки, — требуй от каждой семьи поставлять тебе солдата, отними все наше добро, сошли в пустыню, мы все примем. У нас есть руки, мы будем работать и жить в покое, но не трогай нашей одежды, обычаев наших отцов, не превращай нас всех в солдат!» Условия, созданные в поселениях Аракчеевым, невыносимы. Главное занятие всех, и солдат, и крестьян, — военное обучение, то есть муштра, упражнения сомкнутым строем, прохождения парадным шагом. Упражнения сопровождаются самыми бесчеловечными наказаниями[80]. После обучения солдат используется на строительных работах. Кроме того, он должен обучать военному делу крестьянина, у которого живет, и его сына. Крестьянин, со своей стороны, после полевых работ, осуществляемых под наблюдением офицеров, проходит, опять же под надзором, военное обучение и занимается уборкой. С восьми лет все дети носят униформу. Все регламентировано, все общее. Аракчеев дает разрешения на свадьбы, наблюдает за обучением детей, руководит родами. Постоянное вмешательство в частную жизнь невыносимо для крестьянина. Он не может остаться с семьей, потому что в каждом доме стоит на постое солдат. Недовольство крестьян возрастает и вызывает ненависть, в первую очередь против офицеров, исполнителей всех этих притеснений. Эта ненависть все чаще и чаще вырывается наружу. Бунты следуют один за другим. Их безжалостно подавляют. В 1831 г. бунты принимают такой размах, что приходится срочно ликвидировать это наследство Александра I.

Моральный кризис

Вскоре после возвращения армии в Россию в 1815 г. наступает моральный кризис. Армия чувствует себя униженной и оскорбленной. В 1813 и 1814 гг. она остро ощущала немецкое засилье, в ее рядах слышится ропот: «Царь не любит русских»[81]. Офицер и солдат прошли вдоль и поперек всю Европу, они наблюдали, сравнивали и делали выводы. Они поняли, что жизнь в Европе более зажиточная, более приятная, чем у них. И те и другие мечтали о реформах. Многие офицеры входили в уже существующие тайные общества и создавали новые. Некоторые, правда их очень немного, дойдут до мечтаний о революции, об уничтожении монархии и установлении республики. Суровый режим «восстановления порядка», навязанный Александром, поддерживает недовольство. В значительной степени этому способствует учреждение «военных поселений». Можно сказать, что в период 1815–1825 гг. в армии, внешне сохраняющей строгую дисциплину, появятся самые различные течения, из которых враждебность к царю объединит очень многих. Следует уточнить, что эта неприязнь нисколько не затрагивает носимого им титула, который в то время был священным для России. В 1820 г. недовольство уже не скрывают. Семеновский полк, любимый полк царя, отказывается выполнять приказы командиров. В рамках политики «восстановления дисциплины» император поручил командование этой элитной частью полковнику Шварцу, грубому немцу, необразованному и бесчеловечно жестокому, во всем являющемуся полной противоположностью рафинированных гвардейских офицеров. Шварц третирует солдат и офицеров, ведет себя как абсолютный тиран, попирает закон, подвергая телесным наказаниям солдат, награжденных Георгиевским крестом. За несколько месяцев он вызывает к себе такую ненависть, что однажды Семеновский полк отказывается ему повиноваться. Царь поражен, приписывает, впрочем необоснованно, восстание проискам революционеров и распускает часть. Офицеры и солдаты раскассированы по всей России. Они будут распространять недовольство в своих новых коллективах. «Если бы нашелся хоть один офицер, чтобы возглавить недовольных, все бы полетело к черту, потому что остальные войска примкнули бы к Семеновскому полку» (Бутурлин).

«Восстание Семеновского полка, — пишет посол Франции, — есть результат фатальной военной страсти, отличающей всю императорскую семью. Она не имеет ничего общего с военным делом. Великие князья проводят время, мучая солдат упражнениями, парадами и проверками. Солдаты измучены и раздражены. Меня уверяют, что в гвардии из 60 тыс. человек ежегодно умирают 6000. Когда великий князь Михаил обратился к семеновцам: „Вам не стыдно так себя вести?“, ему ответили: „А вам не стыдно давать нам таких командиров?“»

Угрожающая атмосфера сохранится до кровавого взрыва, происшедшего 14 декабря 1825 г.