Скитальцы - Хао Цзинфан

сфабрикованным личностям, а самое главное – желание покупать, покупать, покупать. Разговоры отмирали, а коммерция всё более процветала.

О разговорах заботились только те, кому был не безразличен мир. Эко стал думать о Люинь, о том, что она говорила про общность всего человечества. Девушка пребывала в смятении, ее терзали сомнения, а поиски приводили ее в один тупик за другим. Но в момент серьезной конфронтации она забыла о языке, столкнулась с целой сетью конфликтов и горделиво запрокинула голову, как самая сильная из принцесс. Он довел ее до слез, а она спасла его.

Эко смотрел на звезды на небе, а они смотрели на него, словно божества. На Земле он никогда не видел таких ярких звезд. Плотная атмосфера приглушала их свет, а загрязнения атмосферы в городах гасили и те звезды, которые были видны. Эко почти не представлял, как должны выглядеть звезды, ему приходилось их воображать.

Острые крыши здания Марс-Сити рассекали ночь, будто крылья гигантских птиц. Вдалеке стеклянные туннели светились голубым сиянием и пересекались, словно нити, произвольно брошенные на холст – яркие и тонкие. Песчаная буря набирала силу, и Эко казалось, что туннели трепещут на ветру.

Он включил экран и поискал программы новостей Земли за несколько последних дней. Отключив звук, он стал смотреть на изображение тысяч людей, с криками марширующих по улицам. За последний месяц экономический кризис на Земле усилился. Эко слышал об этом, но не отдавал себе отчета в том, насколько всё серьезно.

Кризис проистекал из экономики, построенной на языке. IP-биржи рухнули в течение последних дней, потому что система IP-агентов и перепродавцов стала слишком сложной. Одну умную фразу следовало обернуть многими слоями упаковок, чтобы она обрела вес и значение. Одну-единственную идею нужно было зарегистрировать и вдуть в огромную, но пустую оболочку. Покупатели теперь не приобретали идею как таковую. Они приобретали шанс продать ее кому-то другому. По мере того как идеи вращались внутри такой экономики, с каждым обменом повышаясь в цене, нарастала инфляция. Более высокие цены означали более низкую ценность. Это был бизнес без вещественности, сияющий золотой мыльный пузырь, надутый конкуренцией и желанием поскорее продать что-то кому-то еще.

И так продолжалось до одного прекрасного дня, пока игла не проткнула пузырь, и одной маленькой дырочки хватило для того, чтобы лопнули все упаковки. Мир сотрясся до самых корней. Все вышли на улицы, чтобы протестовать и жаловаться, и выплеснуть свое отчаяние.

Эко принял решение. Он будет продвигать идею центрального архива на Земле. В качестве первого шага он поместит в архив все свои фильмы, чтобы мечта его учителя начала осуществляться. Ему хотелось сконструировать общественное пространство, нечто вроде форума, где бы каждый отвечал за собственные мысли, но не получал бы прибыль от собственного языка. Вавилонская башня. Какая величественная и амбициозная мечта. Когда человечество объединится через языки, башня достигнет небес. Все средства массмедиа на Земле были полностью охвачены коммерцией, не звучало ни одного голоса, сомневающегося в коммерции. Власть и капитал достигли всеобъемлющего согласия, при котором власть мостила дорогу, а капитал вез по этой дороге всё на свете, и оба имели прибыль и процветали, оберегая и охраняя друг друга. Даже сомнения были выставлены в витринах на продажу, а аналитика и подхалимаж соревновались один с другим в искусстве упаковки. Эко чувствовал, что обязан что-то предпринять. Ничего подобного он раньше не делал и не понимал, верный ли это ответ. Но он знал, что его учитель был храбрее его. Сделать шаг от мечтателя к деятелю было самым трудным.

Эко подошел к кровати и улегся на живот. Его рука прикоснулась к экрану на изголовье кровати. Неподвижная картинка сменилась изображением Веры, виртуального администратора. Она выглядела в точности так же, как в первый раз, когда предстала перед Эко – в том же платье, с той же милой улыбкой.

Эко назвал ей номер аккаунта и пароль. Но вместо того, чтобы открыть виртуальную дверь и пригласить его войти, Вера печально покачала головой.

Эко понял, что его аккаунт стерт. У него больше не будет возможности войти в центральный архив, подойти к Вавилонской башне, поискать с помощью браузера одну конкретную мастерскую.

Повернувшись на спину, Эко запрокинул голову и увидел Веру на изголовье вниз головой. Он попробовал с ней поговорить, но ее неизменная улыбочка совсем не вязалась с его гнетущим ночным настроением. Эко попытался представить себе пространство позади виртуальной девушки: девять систем, бесконечный объем хранилища.

Система Солнечного Освещения, Воздушная Система, Система Водоснабжения, Система Землепользования, Биологическая Система, Астрономическая Система, Система Безопасности, Система Искусств, Система Полетов. Такие простые, даже примитивные названия, наполненные ностальгией, воспоминаниями о воображаемом пасторальном прошлом. Словно девять толстых лоз, они переплетались, росли и поддерживали одна другую в виртуальном мире. В этом мире, в этой невероятной библиотеке, можно было прочесть что угодно на любом языке. Кто-то однажды сказал, что если рай существует, он должен быть похож на библиотеку.

Эко повернул маленький шарик около рамы экрана и придал прозрачным стенам номера светло-зеленый цвет, потом – желтый, потом – светло-красный, потом – светло-лиловый. Так он менял цвета несколько раз, пока стены не стали вновь прозрачными. Тогда Эко снова стал смотреть на звезды, похожие на следящих за ним божеств.

Он досмотрел последний фильм Давоски. Голос его учителя за кадром объяснял, что пересказывает древнекитайскую притчу. В этой притче один человек отправился в другой город и увидел, что у тамошних жителей очень изящная походка, и это вызвало у него восхищение. Он попытался подражать их манере ходить, похожей на танец, но, невзирая на все старания, не смог верно повторить шаги. А когда он решил вернуться домой, то обнаружил, что разучился ходить так, как ходил прежде.

«Это самая печальная притча в мире, – произнес Давоски. – Печальная, потому что правдивая».

Эко неподвижно лежал на кровати. За стенами отеля утих ветер. Он вспомнил, что на Марсе не бывает дождей и гроз, а бывают только песчаные бури. Значит, гроза была только в его воображении. Эко лежал тихо.

Когда над горизонтом появился первый свет зари, он заснул.

Окончание, послужившее началом

В последний раз Эко повидался с Люинь через три дня после ее выступления, за день до отбытия землян с Марса. Девушка пока находилась в больнице под наблюдением доктора Рейни.

Гости с Земли размонтировали свои экспонаты на выставке и упаковали вещи, готовясь к отлету. Эко воспользовался краткой паузой в утренних делах и отправился в больницу навестить Люинь.

Марс провожал земную делегацию стильно. По улицам были развешаны надувные