Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

– Конечно, хозяин. – Поклонился ещё. – Как не слышать? Прости, хотел как лучше.

– Баран, что скажешь про того руса?

– Крепкий муж, не забывает с оружием баловать. Сведущ в воинском деле, гяур проклятый!

– Справиться сможешь, коль случится?

– Не сомневайся, хозяин. Он ведь не будет знать, что я близко.

– Значит, всё идёт как прежде, но уж слишком медленно. – Хозяин недовольно ударил кулаком по столу. – Тот юнец не может выдать тебя, Нос?

– Какой ему резон, хозяин? Плачу хорошо, обещаю больше. Да и трусоват он.

– Не думай, что трусость всегда способствует предательству. Для этого стоит сильно напугать, и не только самого труса, но ещё того, кого он любит. Из семьи, например. Семья у него большая?

– Нет, хозяин. Родители и сестра немного младше его.

– Определи, кто для него дороже, и пригрози карами. Это действует хорошо.

– Понятно, хозяин, – согласно кивнул Нос. При этом его длинный тонкий нос загнулся слегка книзу.

Заговорщики разошлись по своим делам. Они явно опасались допустить промах. За такое хозяин карает очень строго. И подобные мысли влияли сильнее, чем надежда на обогащение. Здесь ни у кого не могло возникнуть полной уверенности. И все это отлично понимали.

Через неделю Егор всё же обратил внимание, что ему слишком часто попадается на глаза один человек, с глазами зоркими и пристальными. Вроде бы на него и не обращает никакого внимания, но частота встреч насторожила парня. Дома он показал девчонке, что иногда смотрела за Ленкой, того человека, заметив строго:

– Пьетра, посмотри внимательно на него и запомни хорошенько. Ты должна понять, что он делает в нашем квартале, не следит ли за кем-то. Поняла ты меня, девочка? Не вздумай обнаружить, что ты им интересуешься. Сделаешь?

– А что вы мне дадите за это, синьор Егорий?

– Ты такая жадная, синьорина? – усмехнулся Егор беззлобно. – Потом узнаешь. Не пожадничаю! Договорились?

– Ага, синьор! Я буду стараться! – И убежала, подобрав подол длинного платья.

Уже на следующий день Пьетра подскочила к Егору с блеском в глазах.

– Я уже всё знаю, синьор! Давайте подарок!

– Так скоро? – удивился Егор. – Точно знаешь?

– Знаю, синьор! Моя подружка тоже понаблюдала за тем человеком и сказала, что он постоянно следит за вашим домом. И провожает вас, когда вы выходите по делам в свою лавку или по городу. Если не так, то зачем он так делает, синьор?

– Хм! Молодец, Пьетра. За подобные новости не жалко и одарить такую проворную егозу.

Егор достал кошель и выгреб из него несколько аспров. Пьетра с вожделением наблюдала за его действиями. А Егор со смешком спросил, лукаво щуря глаза:

– Сколько тебе дать? Но не жадничай. Ты у нас получаешь одну монетку в неделю. Так что из этого исходи.

– Можно две, синьор? – улыбалась девочка. – Для вас это совсем не так много!

– Но тогда ты должна продолжить следить за тем человеком. А с подружкой ты должна делиться? Она тоже помогает тебе.

– Я разменяю аспр и дам ей четверть, – серьёзно ответила Пьетра.

– Что так мало? Она ведь тоже работала.

– Зато я главная, синьор! Я всё придумываю, а она лишь исполняет. Так будет вполне справедливо.

– Можно и так считать, Пьетра. Но я от себя добавлю ещё четверть аспра. – Парень отсчитал несколько медяков. – Храни молчание и тайну, Пьетра! – крикнул он вслед.

Егору стало ясно, что над его семьёй нависла угроза. Подумал со злостью, что в этом повинна злополучная «Звезда», что давно надо было продать её, хоть и продешевить немного. А так ещё беда случится. И вспомнил, как Анна тряслась, боясь не получить желаемого за драгоценность.

Но время шло, а ничего не происходило. Разве что Пьетра часто докладывала о своих наблюдениях. Егор счёл необходимым ещё раз предупредить её, чтобы она не обнаружила своего интереса к тому человеку. На что девочка ответила:

– Так я же не одна его высматриваю. Даже наоборот, синьор. Я редко выхожу за ним. Лишь бы вы давали мне монетки, синьор. – И лукаво смеялась, довольная.

Но сегодня Пьетра прибежала к Егору и со страхом в голосе заявила:

– Синьор, они что-то затевают! Видела сама, как тот человек разговаривал с другим. У него крючковатый нос, похож на еврея. Я подумала, что они о вашем доме говорят. Потом подружка тоже рассказала, как тот, с носом, встретился с ещё одним, и они тоже долго переговаривались. Носатый всё кивал на ваш дом.

– Их не заметили, твоих девчонок? – спросил Егор озабоченно.

– Заметили б, так тоже проследили за нами, и нам бы попало здорово, так думаю. А все целы, значит, пронесло, синьор. – Пьетра хитро усмехнулась и вопросительно смотрела на своего хозяина, прося монетку. Егор не стал тянуть и выложил три медяка в награду.

Дома он долго раздумывал над словами Пьетры, и настроение его падало с каждой минутой всё ниже и ниже. Анна быстро заметила хмурое лицо мужа.

– Чего хмуришься? – спросила, не отрываясь от дымного очага. – Что случилось, Егорка? Опять евреи?

– Вроде того, – уклончиво ответил Егор. – Моя разведка донесла, что они зашевелились. Чего-то надо ожидать, Анюта. Потому кинжал свой носи при себе постоянно. И с Ленкой поосторожнее. Мало ли что.

– Всё так серьёзно? – встревожилась Анна. – Что-нибудь придумал?

– Что тут придумаешь? Пока лишь размышляю. Узнать бы, как долго они намерены у нас на хвосте сидеть и выжидать? Пойду в лавку, гляну, что Якопо делает. Как бы к нему неожиданно не нагрянули. Юнец отпора им не окажет.

– Ты иди, но долго не задерживайся. Ужин скоро будет готов. А я все двери с обеих сторон закрою понадёжнее. Пьетры ведь нет рядом.

В лавке всё оказалось спокойно. Но Якопо показался Егору каким-то взъерошенным и вроде бы испуганным.

– Как тут дела? Что-то у тебя лицо странное, Якопо? Случилось что?

– Ничего особенного, синьор. Приходил тут один… Всё чего-то добивался от меня, но я мало чего понял. Ушёл, слава Богу и Пресвятой Деве! – Якопо перекрестился и спросил: – Сегодня мне долго сидеть здесь, синьор?

– Можешь уходить, – добродушно улыбнулся парень. – Я сам досижу. Иди к маме.

Якопо радостно засуетился, вскоре попрощался и поспешно ушёл, что тоже было не похоже на него. Егор осторожно осмотрелся по сторонам. Вышел на улицу и успел заметить человека, поспешно юркнувшего за угол шагах в тридцати.

В лавке он поправил длинный кинжал так, чтобы легко было схватить в руку. В груди гулко стучало встревоженное сердце. Внутри неприятно ныло, нестерпимо хотелось побыстрее закрыть лавку и вернуться домой. Подумав немного, он так и сделал.