Возвращение - Дмитрий Манасыпов

Тьфу на него, самого большого и умного, прямо-таки дежавю какое-то… И если посмотреть на Скопу, то явно не у меня одного. Не хватает только «слабаки», и все, прошлое постучалось полностью. У меня даже мурашки пробежали по спине, здоровые такие, все из себя пупырышные и целой стаей. Прямо щекотно стало от них, так резво изобразивших Конную армию у меня вдоль хребта. Да фига тебе, дурило полумеханическое, хватит с меня потерять одного здоровенного медведя с пулеметом, не дам еще одному подохнуть.

– Ни хрена… – озвучила Скопа то же самое. – Ни хрена, слышишь, балбес? Ты-то, может, и пойдешь вон туда, только я с тобой тоже пойду, ясно?

Крюк посмотрел на нее, насупился, но спорить не стал. И правильно сделал, скажу вам честно. Спорить с моей сестрой, когда она считает, что поступать нужно именно так и не иначе – себе дороже. Один черт поступит именно так, как считает нужным, и все тут. Так что нам сейчас нужно просто продумать все то, что предстоит сделать, и осуществить этот хитрый стратегический план. Как-то так…

Крюк, абсолютно не таясь, шел по асфальту поворота, направляясь в сторону первой из нескольких белых пятиэтажек, стоящих на самой окраине Радостного. Мы со Сдобным тихой сапой крались по кустам вдоль дороги, старательно изображая из себя самых что ни на есть черепашек-ниндзя. И держали наготове оба наших сверхнавороченных АК 105-УМ, которые, может, и не могли поспорить в точности и дальности с «винторезом» Скопы, но шороху-то навести точно могли. Сестра, ужом проползя до первого гаража, лежала на изготовку, старательно не выдавая себя и одновременно пытаясь найти то самое место, где что-то блеснуло.

Голем, позвякивая и полязгивая, быстро шел вперед. Вот же черт, каково ему сейчас, когда приходится изображать из себя «живца», понимая, что в любой момент аккурат в голову может прилететь очень даже увесистый подарок? Я сам уже начал нервничать, ожидая хотя бы чего-то…

Сердце глухо бухало в груди, прогоняя по крови адреналин. Ладони как всегда при волнении были мокрыми, это знаю точно. Но самое-то главное, что, несмотря на все эти проявления слабости, ствол автомата, поднятый ровно настолько, чтобы заметить его было очень сложно, ходуном не ходил. И не надо считать меня трусом, просто это нормально – волноваться в такие моменты. И хорошо, если у вас их никогда не было.

Выстрел треснул коротко и хлестко, ударом плетки. Крюка развернуло на месте, бросив в сторону. Звука выстрела сестры я не услышал. И это не странно, учитывая то, что у нее усовершенствованная ВСС со встроенным глушителем? Вот и я про то же. Зато услышал кое-что другое, короткое, жесткое и злое…

– Есть…

Да, умница ты моя, солнце ненаглядное. Хорошая девочка, не только по щам раздавать грамотно умеет и лихо пиво литрами хлестать. Она у меня такая, валькирия с винтовкой… А что с Крюком?!!

Голем уже встал, прижав ладонь к левому плечу. Отлепил свою клешню, глянул на нее. Потом покосился на плечо, сплюнул, повел им из стороны в сторону. Выстрелов больше не было, наш душка-снайпер был один. Снова повезло, снова выкрутились? Так оно и есть, скорее всего.

– В пластину попал, точно в изгиб. – Голем улыбнулся. – Вот тебе и оптика…

Да уж, это точно. Не, понятно, что этому парню уже по барабану на свой последний выстрел, но мне точно было бы обидно. В смысле, глянув вниз и увидев, что выстрелил так, что даже и не ранил, поневоле можно обидеться на самого себя. Так бездарно погибнуть… ай-ай-ай…

– Все хорошо, что хорошо кончается, – проворчал Сдобный, подходя к нам. – Только у нас еще ничего не кончилось.

Сдобный, Сдобный, вот чего ты ворчишь, а? Ну, прав во всем, точно. Но чего ворчать-то?

И тут в динамиках раздался знакомый голос:

– Это Точинов. Я вас вижу, сам на полпервого к северу. Сижу на гараже, отгоняю собак. Не поможете?

Ну, нате-ка, получите, нашлась пропажа!

Псов, трех здоровенных церберов, мы отшугнули быстро. Это не тупые орфы, которым чаще всего вообще фиолетово, сколько против них людей. Кидаются до того момента, пока их не остается самый минимум. Церберы песики умные и шкуркой своей, грубой и наждачной, очень даже дорожат. Вот и эти не стали исключением, решив, что им их головы, общим количеством восемь штук, куда дороже раннего завтрака из одного, наверняка невкусного и престарелого, рейдера-неумехи. Что они и доказали, улепетнув в сторону Пустоши. Давайте, давайте, удирайте… аккурат в ласковые лапки греев, которые там обитают.

Профессор спокойно спустился с гаража, на который его загнали четвероногие. Отряхнулся, поправил амуницию, повесил автомат так, чтобы он не мешал. Тоже мне аккуратист, блин.

– Здравствуйте, уважаемые. – Вот молодец, а! Один, в самом городе, и бодрый, ни разу не испуганный. Уважаю, что тут еще скажешь.

– И вам не хворать, – отозвался Сдобный. – А почему один? Танат не пошел?

– Пошел… – Точинов пошевелил усами. – Остался меня прикрывать и на связь больше не выходил. Хорошо, что я смог сюда дойти, и еще лучше, что псы меня на гараж загнали в результате.

– Долго гнали? – поинтересовалась Скопа.

– Достаточно. – Профессор хмыкнул. – Идем дальше, так?

– Так. – Крюк внимательно посмотрел на него. – Осталось всего ничего. Вы уверены, профессор, что вам лично это нужно? Мы же можем просто взять у вас коды и все…

Точинов улыбнулся. Странно так улыбнулся, чуть застенчиво и виновато, как маленький пацаненок, напакостивший и не знающий, что сказать. Задумчиво пожевал губами, прежде чем ответить. Вздохнул и сказал, очень просто и доходчиво:

– Поверьте, Крюк, я знаю, на что иду. На мне вины за то, что произошло, куда больше, чем на многих других. А ошибки свои привык всегда исправлять сам. Так что… я иду с вами хоть под землю, хоть в центр Радостного, хоть к черту на рога. Хорошо?

– Да. – Голем кивнул. Уважительно и одобрительно.

Вот такие вот дела, уважаемые. Эта здоровенная машина уже в который раз заставила меня удивиться его человечности и пониманию. Крути не крути, но в том, что Крюк стал тем, кто он есть сейчас, Точинов явно виноват, очень и очень сильно. Но никаких предъяв и никакой ненависти, ничего подобного. И даже больше… голем явно был доволен фактом присутствия Точинова здесь и сейчас, с нами. Ну и хорошо…

Стрельба в городе становилась все сильнее. И сейчас стало слышно, что такой же густой треск очередей из разных видов оружия раздается откуда-то с той стороны, что была нашей первой целью. Интересно, ничего больше и не добавишь, честное слово. Это что же тут творится, господа мои хорошие? Откуда ни возьмись в Районе появились добровольные отряды противодействия злому заговору или американская воздушная кавалерия прилетела? Что же тут происходит, кто бы мне объяснил?

Но объяснять было некому и некогда. Надо пользоваться возможностью и быстро двигаться к дому, который так нам нужен. Его уже видно. И очень хочется верить, что все получится и там нас все-таки никто не ждет, ох, как хочется надеяться. А уж как получится – скоро узнаем.

До пятиэтажки осталось всего ничего, минут, может, пятнадцать пешего нашего хода. Миновать вон тот проход между домами, пройти мимо бывшей мусорки и рядов старых, совсем развалившихся сараев, и все, мы на месте. Так что вперед-вперед, товарищи, к намеченной цели. Крюк ускорился, и мы сделали то же самое, не забывая про профессора, которому приходилось похуже, чем всем нам. Ладно вам, Точинов, давайте вместе с нами, раз-два, раз-два, левой, левой, ловите ритм, и все тогда будет очень даже хорошо. Не сдавайтесь.

Мы с Крюком прошли первыми, нырнув под арку. Остальные шли следом, отставая на десяток метров. Уже вышли из-под нее, когда раздался хлопок взрыва. Дуга кирпичной кладки рухнула у нас за спиной. А к нам, размазавшись в воздухе, метнулось то, чего я боялся.

Рыжий вихрь мелькнул сбоку, и меня впечатало в стену, лишив возможности нормально дышать. Спасибо, что хоть не вскрыла когтями артерию на шее, спас воротник бронежилета самого комбинезона. Но из игры на какое-то время она меня вырубила.

Когда я смог наконец-то прийти в себя, бой был в разгаре. В песочнице, что когда-то наверняка была так любима детьми, жившими в этих домах, бушевала настоящая песчаная буря. В вихре поднятого песка можно было разглядеть лишь отблески на цепи голема, которую он безостановочно крутил сложными петлями и восьмерками, стараясь не подпустить к себе разъяренную бэньши. Сама же она была практически незаметна, молнией кружа вокруг Крюка и постоянно пробуя его защиту на прочность. Пока ему удавалось сдерживать ее бешеный натиск, но, если судить по тому, что он заметно припадал на левую ногу, достать она его достала.

– Брат! Ты живой?!! – голос Скопы возник в голове. А, черт, так ведь она все это время меня вызывает.

– Жив, сестра. Вы где?

– В обход мы пошли, здесь не пройти. Сдобному прямо по шлему куском засветило, так что я одна бегу, а он с Точиновым сзади.