Оборотная сторона правды - Дженн Мари Торн

исправить чудовищную ошибку, совершённую моим оппонентом. Второго августа сенатор Марк Купер и его семья были приглашены на обед к семье Диас, друзьям его дочери Кейт. Там он узнал, что Карлос и Инес Диас, родители трёх детей-американцев, двадцать пять лет назад проникли в страну незаконным путём. Вы, возможно, помните как он упомянул эту встречу на недавних дебатах, — президент сделал паузу. — Признаться, я был впечатлён тем, как изменилась его позиция. Но тем более шокирующим оказалась новость, что в то же время, когда сенатор Купер с таким теплом отзывался о Диасах, его команда добилась депортации семьи, детей забрали из дома, а родителей бросили в тюрьму.

Мэг обмякла, вцепившись в подлокотник дивана. Я застыла на месте, ноги грозили подкоситься, пока мир вокруг распадался на части и собирался вновь.

Сенатор не помогал Диасам.

Он не имел к этому никакого отношения.

— Когда мой сын, Эндрю, пришёл ко мне с этой историей, я связался с Государственным Департаментом США, чтобы разобраться во всём, и при подтверждении указанных фактов остановить действия Иммиграционной и таможенной полиции США в сложившейся ситуации. Я счастлив заявить, что Диасы воссоединились со своими детьми и уже готовятся стать полноправными гражданами нашей страны. Я не спорю, что нелегальная иммиграция — сложная проблема нашего государства. Но играть с чужими жизнями, словно это всего лишь пешки на политической доске, недостойно политика и не вызывает у меня ничего, кроме возмущения. Диасы не заслужили такого отношения. Америка не заслуживает такого отношения. Я призываю сенатора Купера ответить на выдвинутые обвинения и призываю Конгресс расследовать столь вопиющее нарушение этических норм предвыборной кампанией моего оппонента. Спасибо за внимание.

Он покинул зал, журналисты закричали ему вслед, пресс-секретарь вышел на трибуну, чтобы ответить на вопросы.

— Ложь! — в ужасе выкрикнула Мэг. — Как он может так бессовестно врать?

— Он правда так думает.

Голос, раздавшийся за моей спиной, заставил меня напрячься всем телом, приготовиться бежать. Я развернулась к Эллиоту, который лениво смотрел через моё плечо на сенатора, потирая пальцами подбородок.

— Вы сами его слышали. С этой историей к нему пришёл его сын Эндрю. А теперь вопрос на миллион: кто мог подкинуть столь безумную идею Энди Лоуренсу?

Он посмотрел на меня, как и все в этой комнате. Я только хотела что-то ответить, но тут раздались «клац-клац-клац» и «ах!»

Яркие ноготочки Нэнси впились в мою руку.

Она улыбалась. Зловеще.

— Нам нужно поговорить.

Мэг поднялась, но не успела сказать ни слова, как Нэнси затащила меня в кабинет сенатора и захлопнула дверь.

Она положила планшет на стол из красного дерева и отошла, будто это бомба, которая вот-вот взорвётся.

— Скажи мне, — она поднесла свои яркие ногти к зубам и прямо с ними продолжила: — Скажи мне, что это такое.

Я посмотрела на экран непонимающе. Это был какой-то блог. На нём опубликовали фото селебрити. Фото двух человек, которых не должны были застать вместе. Три снимка, сделанные подряд: парочка в темноте держится за руки, обнимается и… последний кадр показывал наши лица вблизи.

Энди. Я. Целуемся.

Значит, всё-таки там кто-то был. На пустынной улочке Канзаса. Делал снимки. Из одной из припаркованных машин, скорее всего.

Экран стал чётким, а комната — размытой. Я не чувствовала рук и ног, не слышала голосов снаружи, только своё тяжёлое дыхание. Я так долго этого боялась. А теперь, когда это случилось, я не чувствовала… ничего.

Что там говорила Дина Томас? Правда всегда всплывает со временем.

— Что это за сайт? — спросила я. Голос звучал слабо. — Никогда о таком не слышала. Может, нам удастся всё замять.

Нэнси скривила лицо.

— Да уже все крупные сайты это опубликовали. Странно, что ещё по новостям не показали. Если бы не эта пресс-конференция, то главной сенсацией стали бы эти снимки.

— Ой, — с трудом выдохнула я.

— Ой, — передразнила она.

Она так долго прожигала меня взглядом, что мне пришлось поднять глаза, чтобы она прекратила, но я тут же об этом пожалела. Её улыбка была нежной, как всегда, но за ней скрывалось что-то жёсткое и коварное. Злорадное. Это всегда там было? Как я раньше не замечала?

— Как давно это продолжается?

Я покачала головой.

— Между нами ничего нет. Он поцеловал меня, потому что ему стало жаль меня. Мы просто друзья.

— Были ли вы друзьями до того, как ты встретила сенатора Купера?

— Что? — в чём она меня обвиняет? Кровь прилила обратно. — Нет, я… Нет.

— Это ты рассказала ему про Диасов? Что команда твоего отца организовала их депортацию?

Она сложила руки, как прокурор из судебной телепередачи. Знаю, она пыталась выглядеть устрашающе, но вызвала противоположную реакцию. Кто она такая, чтобы судить меня? И в чём именно меня обвиняют? В том, что я сказала правду? Помогла своей подруге?

— Да, — выпалила я. — Энди единственный, кто выслушал меня. И слава Богу, иначе никто бы им не помог!

Нэнси опустила глаза, и я услышала, как открылась дверь за моей спиной. В дверном проёме стоял сенатор. Позади него Мэг. На лицах обоих застыл шок.

— Уже передали по новостям? — активизировалась Нэнси. — Я соберу команду. Надо будет выделить час на обсуждение дальнейших действий.

Сенатор заговорил так тихо, что я едва его расслышала.

— В этом нет необходимости, Нэнси.

Нэнси застыла. Прямая как доска. Никто не шевелился. Я не понимала, что происходит.

И затем, спустя, казалось, целую вечность, она кивнула.

— Я сегодня же принесу заявление об увольнении.

Она прошла мимо них, запихнув планшет обратно в сумку.

— Что?.. — я опёрлась о стол. — Почему она увольняется?

Никто не ответил.

— Из-за меня?

Сенатор устало подошёл к окну. Я обернулась, чтобы узнать, что привлекло его внимание. Там оказался воробей на ветке. Когда тот улетел, сенатор развернулся и покинул кабинет.

Когда моя голова перестала кружится, я увидела, что Мэг смотрит на меня.

— Иди к себе, — шепнула она, и я побежала.

В пустом фойе Нэнси загородила путь, усевшись на ступеньках и пытаясь найти дрожащими руками в своей огромной сумке ключи от машины. Её туфля на шпильках соскользнула с ноги. Нэнси выглядела такой потерянной. Такой непохожей на себя.

Её работой было быть Нэнси Онейда. Кем же она будет теперь?

— Ты не должна увольняться из-за этого.

— Должна, — прошипела она, поднимаясь на ноги и одёргивая юбку. — Это было условием нашего соглашения.

Я замотала головой.

— Что за условие?

— Ты, — он горько усмехнулась. — Шестнадцатилетняя девчонка с улицы. О чём я только думала?

— О чём ты говоришь?

— Я поставила на тебя всё, Кейт, — она вытерла уголок глаза,