Рыцари причистой девы - Александр

— Кажется, здесь книга только что быть? — задумчиво посмотрел на свои руки архивариус. — Обронил, что ли?

Маг стремительно листал почти истлевшие страницы, успевая попутно читать все сверху донизу. Креол с легкостью мог прочесть до пяти тысяч слов в минуту. Прочесть и понять, что самое главное!

— Нашел! — довольно воскликнул он. — Брат Бреборок, родившийся в тысяча шестьсот двадцать третьем году... надеюсь, он прожил долгую жизнь — чем меньше у этой части было хозяев, тем быстрее мы дойдем до конца... Так вот, брат Бреборок в тысяча шестьсот шестьдесят седьмом году был назначен миссионером и отправлен в Грэндиши, дабы проповедовать слово Пречистой Девы среди диких язычников...

— Ну не то чтобы язычников... — не согласился лод Гвэйдеон. — В корне неверное наименование. Действительно, в семнадцатом веке в поселениях Грэндиши и Мейсера начало распространяться немного... другое толкование Астаро, но различия были совсем ничтожны... И продлилось это совсем недолго — как только распространились слухи о зародившейся ереси, те места буквально залил поток монахов-миссионеров, жриц-проповедниц и экзорцистов. Последние действовали особенно отвратительными методами — на юге Мейсера бывало так, что ночью становилось светло как днем. Всюду горели костры...

Креол с холодным лицом выслушал историческую справку и снова начал читать. Точнее, переводить с канцелярского языка архивов:

— От брата Бреборока было получено восемь писем, согласно которым он после долгих странствий осел в селении Пуал, что находится на берегу Дордавра, где и остался до конца своих дней, дабы... ладно, это уже не важно. Где это — Пуал?

— В Грэндиши, на берегу Дордавра, — пожал плечами лод Гвэйдеон. — Прости, святой Креол, точнее сказать не могу — в мире бесчисленное множество сел и весей, я не могу знать их все... Но это должно быть на карте.

ГЛАВА 20

А еще дальше лежит страна, в которой небо и земля заполнены белыми перьями...

На карте Каабара селение Пуал было обозначено еле заметной точкой. Но все же было. Точно к западу от монастыря Святого Улофа. Однако Креол, рассудив, что вряд ли коцебу еще раз окажется так близко от Империи Ста Тысяч, приказал держать курс на восток.

Первые сутки он продолжал работу над усовершенствованным зеркалом, а потом вылез из лаборатории, запер ее снаружи и строго-настрого приказал никому внутрь не заходить, если не хотят увидеть сценку «Архимаг в бешенстве». Он, мол, положил заготовку в раствор, и прикасаться к ней сейчас нельзя.

Обед проходил как обычно. Хуберт, видимо задавшийся целью продемонстрировать кухню всех народов мира, приготовил сегодня трапезу по-белорусски. Грибной суп с перловкой, драники, тушеная капуста и клюквенный кисель.

Лод Гвэйдеон ел очень аккуратно. Креол, до сих пор отказывающийся пользоваться вилкой, хватал драники прямо руками и порядочно их испачкал. Хубаксис и вовсе залез в капусту с головой, вымазавшись в ней как поросенок. Ванесса тоже неохотно ковырялась в капусте, одновременно читая книгу. Точнее, не читая, а просматривая — она одолжила у лода Гвэйдеона Астаро, решив поближе ознакомиться с основами иштарианства.

— Лод Гвэйдеон! — неожиданно вскрикнула она. — Вы читали это?!

— Я читал всё Астаро, — рассудительно ответил паладин. — Что конкретно вы имеете в виду, леди Ванесса?

— Вот это... прорицание, что ли? Как бы катрены Нострадамуса, только из девяти строк...

— А, вы имеете в виду Пророчество о Четырех, — понимающе дернул подбородком лод Гвэйдеон. — Оно было написано великой прорицательницей Тай'Тара, жившей еще до Алкеалола. Она изрекла немало пророчеств...

— И сбывалось? — заинтересовалась Вон.

— Да, почти все предсказанное ею уже сбылось. А Пророчество о Четырех, как видите, было занесено даже в Астаро — в нем говорится о Посланниках Пречистой Девы. Три первых уже сбылись, четвертое тоже, возможно, когда-нибудь...

— Когда-нибудь?! — возмутилась Ванесса. — Лод Гвэйдеон, да оно же сбывается прямо сейчас!

— Ну-ка прочти, — потребовал Креол.

И придет в мир Четвертый, тот, что умер давно и был похоронен.

Дедом своим назовет он Первого, а отцом — себя самого.

Женщина-дозорный и человек из серебра пребудут подле него.

Содрогнется земля от гнева его и расцветет от милости.

Одни назовут его святым, другие колдуном, но правых не будет.

Все склонятся пред ним — от императора до последнего вора.

В ледяной горе утратит он силы и встретится с великой Тьмой.

Тюремщик и пленник закончат свои дни в один и тот же час.

Когда угаснет последняя надежда, рука придет на помощь.

— Чрево Тиамат... — пораженно покачал головой Креол. — Настоящие пророки — большая редкость, но эта точно настоящая...

— Я уже думал об этом, леди Ванесса, но мне кажется, здесь какая-то ошибка, — неуверенно возразил паладин. — Пока что сходств не слишком много...

— Да всё! Всё с самого первого слова! — возмутилась девушка. — Лод Гвэйдеон, ну перечитайте еще раз!

— «Умер и похоронен», — послушно прочел паладин. — Леди Ванесса, святой Креол..

Креол и Ванесса одновременно закивали, соглашаясь с первой строчкой пророчества. Паладин недоуменно посмотрел на них, но расспрашивать не стал.

— А дальше? Первый — это святой Алкеалол. Как он может быть дедом святого Креола? И как его отцом может быть он сам?

— Я внук Алкеалола, — пожал плечами маг. — Что тут такого? А вот насчет отца...

— Да это же просто путаница! — догадалась Вон. — Ты Креол, сын Креола! Вас просто зовут одинаково!

— Логично, — согласился маг. — Видишь, паладин, пока все сходится...

— А кто такие женщина-дозорный и человек из серебра? — заспорил паладин.

— Лод Гвэйдеон... — укоризненно посмотрела на него Ванесса. — Ну вы меня уже совсем разочаровываете... Это же мы с вами! По-моему, тут даже ребенок догадается...

— Насчет руки непонятно, — почесал переносицу маг. — И насчет тюремщика и пленника есть сомнения...

— Думаю, со временем мы это выясним, — захлопнула книгу Ванесса. — Хуберт, а у нас нет других напитков? Эта жижа такая противная на вкус...

— Это клюквенный кисель, мэм, — чопорно сообщил домовой. — Но если он вас почему-либо не устраивает, вам достаточно сказать...

Империя Ста Тысяч... Океан, испещренный бесчисленным множеством островов, островков, островочков — вот что такое Сто Тысяч. Огромное население — на Империю приходилась почти четверть всех ныне живущих на планете каабарцев. Множество городов, и почти все — порты. Лишь несколько самых крупных островов могли похвастаться городами без пристаней.

Флот Ста Тысяч отличался небывалым количеством кораблей. Пока коцебу летел к острову Вороц-Ва, на котором располагалась столица — Шее-Шем-Ер, под ним то и дело проплывало очередное судно. Огромные корабли с сотнями парусов, объединенными в сложную систему, с двумя, а то и тремя тысячами матросов. Или крошечные, с одним-единственным трапециевидным парусом и таким же единственным мореходом. Если корабли запада на Каабаре напоминали своих европейских собратьев, то суда востока не имели ничего общего ни с чем, когда-либо строившимся на Земле. Днище у них было обычно плоское или странным образом раздутое книзу, словно груша, паруса крепились к мачтам на манер флагов. Использовались и паруса в виде воздушных змеев, и весьма успешно, надо сказать. Не брезговали и изобретением Луньоров — почти все суда имели небольшие колеса в кормовой части, приводимые в движение мускульной силой. Двигаться только на них здесь, вне текучих рек, было невозможно, но они очень помогали маневрировать. Сударок, тне-зоом, двид, ариан, кролог, дерзния, певиг-ала — вот основные типы судов Ста Тысяч.

Кроме кораблей имперцы строили плоты — как правило огромные, настоящие плавучие дома. Встречались даже целые села, живущие на воде. Вся жизнь этого государства была тесно связана с океаном — кухня Ста Тысяч на девяносто процентов состояла из морепродуктов, одежду шили из особого растения, именуемого морским хлопком, дома строились из глиняно-илистой смеси. И то и другое в избытке встречалось на побережьях бесчисленного множества островов. А вот дерево было здесь большим дефицитом, и использование его где-либо еще кроме судостроения крайне не одобрялось. Точнее, каралось — человек, по неосторожности сколотивший себе деревянный дом на одном из островов, мог заработать неслабый штраф, а то и отправиться вертелом на морские циклботы. Материковые государства хорошо наживались, продавая островам древесину.

Власть императоров Ста Тысяч была абсолютной. Достаточно было одного слова императора, чтобы отправить на плаху кого угодно, за исключением детей капризного самодержца — даже император не имел права казнить или просто наказать дофина. Абсолютизм доходил до совершенного кретинизма — тридцать пять лет назад, когда предыдущий император пытался заснуть, ему сильно досаждали мухи. Он громко потребовал: «Убейте их!» «Кого именно?» — уточнил главный церемониймейстер. «Всех...» — пробормотал император, уже засыпая. Наутро монарх с ужасом узнал, что его приказ был понят буквально — вся армия была поднята по тревоге и отправлена в столицу с приказом убивать всех подряд. Император поспешно отменил свой «приказ», но та ночь всё равно вошла в историю под именем Кровавой Бани — солдаты успели прикончить почти сто тысяч мирных жителей... Даже в Кахале, во многом похожей на Францию времен Короля-Солнца, не было такого слепого повиновения монарху.