Анарх - Дэн Абнетт

Он боролся, чтобы избавиться от ее хватки. Было похоже, что на его руке тиски.

— Флин! — пронзительно завизжала Бэнда. — Оно добралось до меня! Оно, фес его, добралось до меня! Вытащи меня!

— Отпусти!

— Вытащи меня, фесов ублюдок! Вытащи меня!

Мерин дико метался. Он отказывался смотреть в ее пристально смотрящие глаза. Его локоть ударил по ее левому запястью, и ее хватка исчезла.

Мерин упал в коридоре.

— Фесов ублюдок! — заорала она, когда комната втянула ее внутрь. — Токсичный фесов... — Ее пальцы скребли по штукатурке, оставляя кровавые отметины. Затем она исчезла, резко полетев назад, как хлыст, за край дверного проема.

Он услышал ее последний вопль, искаженный визгом пилы для костей.

Кровь вылетела из дверного проема, и оставила три линии на полу и противоположной стене.

Мерин поднялся, почти искалеченный ужасом. Он запутался в ремне своей винтовки. Тени начали вытекать из погреба, как черный шелк, кружащийся на легком ветру. Он мог чуять кровь, прометиум и жженую плоть.

Он открыл огонь, стреляя от бедра в полном автоматическом режиме, пока пятился. Кирпичи и штукатурка разлетались от стен и потолка вокруг дверного проема. В воздухе появилось облако белой пыли, а тьма хлынула сквозь него, как пятно.

Мерин отбросил оружие в сторону и начал бежать. Он кричал, спасая свою жизнь.

Коридор, внезапно, стал очень длинным и очень прямым. Ему не было конца. Каждые три метра на штукатурке были выжженные отметины.

Он продолжал бежать. Позади него, одна за другой, тусклые лампы гасли. Он слышал хлопки и шипение каждой сферы, преследующие его, как ружейные выстрелы.

Он пытался бежать быстрее. Он пытался оставаться впереди тьмы. Его мочевой пузырь опустошился, и он осознал, что пронзительные крики, которые он мог слышать, были его собственные.

Он упал, ободрав себе руки. Он не мог дышать. Ужас закрыл его трахею.

Он поднял взгляд. Его зрение уменьшилось до серой дымки.

Перед ним стояли двое людей. Мерити Часс смотрела вниз на него с крайним недоумением. Луна Фейзкиель пристально смотрела мимо него, сузившимися глазами.

— Лежите, фес вас, капитан, — сказала Фейзкиель.

Фейзкиель и Мерити открыли огонь. Мерин свернулся в позу эмбриона, зажимая уши руками, пока автопистолет Фейзкиель и карабин Мерити сверкали над его головой. Раскаленные латунные гильзы отскакивали от его щеки и шеи.

А затем все прекратилось.

— Проверь его, — услышал он, как сказала Фейзкиель. Он почувствовал руку Мерити на себе, пытающуюся его повернуть, пытающуюся развернуть его. Он с хныканьем оторвался от нее.

Он поднял голову. Мерити пристально смотрела на него.

— Что, во имя Трона, с вами случилось? — спросила она.

Он не ответил. Он посмотрел назад в коридор. Он не хотел, но он понимал, что должен.

Фейзкиель прошла мимо него и пристально смотрела в коридор, проверяя обойму своего оружия. Длинный коридор был пуст. Три, ближайшие к ним, потолочные лампы все еще горели, слабо шипя. За ними была только темнота.

— Я не знаю, что мы видели, — сказала Фейзкиель, — но это исчезло. — Она повернулась и посмотрела на него сверху.

— Что это было, капитан? — спросила она. — Я не понимаю, что мы увидели. Мы отогнали это, но я не знаю, сможем ли мы сделать это снова. Я не думаю, что смогу защитить вас снова. Я не могу сражаться с тем, чего не понимаю. Капитан? Вы меня слышите? Что это было?

Мерин помотал головой. Его рот не работал.

Фейзкиель присела.

— Что ты видел, Мерин? — спросила она без тени сострадания.

— Я видел, как все умерли, — сказал он.

XI. КОНТАКТ

Ручные колокольчики все еще звенели вдоль береговой линии. Отряды сынов спешили по пологим улицам маленького, настроенного кучей, расположенного на скале, городка, осматривая здание за зданием и останавливая каждого на своем пути, что опросить.

Макколл наблюдал с верхушки штабеля тюков в одном из амбаров пристани. Крыша открытого амбара возвышалась над ним, препятствуя тому, чтобы кто-нибудь заметил его сверху, и он забрал полотно брезента из погрузочного дока и накрылся им.

Каждые его дюйм болел. Его рана на голове, в конце концов, прекратила кровоточить, но все место рядом с его ухом было слишком больно трогать. Засохшая кровь покрывала коркой его череп, сторону его шеи и его плечо. У него не было зеркала, она он знал, что сторона его лица была, вероятно, пурпурной от травмы.

Он был скован усталостью. Он передохнул под брезентом часок, но он не осмелился поспать. Усталость была просто чем-то, через что он прорывался. Он делал такое раньше. Это был вопрос воли. Усталость тела не имела значения. Усталость разума была убийцей. Его разум был острым. Боль сделала это.

Он наблюдал за сценой под собой, желая, чтобы полевые очки Олорта все еще были при нем. Весь Оплот был в состоянии бодрствования – эквивалент, воображал он себе, янтарного статуса тревоги в Имперском гарнизоне. Поисковые команды не сильно интересовали его. Они придерживались верхних уровней города, вокруг здания записей. У них было мало идей насчет того, кого они ищут. Их добыча безрассудно сбежала по крышам высокого города. Он либо прятался где-то там наверху, либо упал насмерть в одну из канав между настроенными друг на друга зданиями. Они, вероятно, уже тащились за его телом.

Что интересовало его, так это территория прямо внизу, участок пристани вокруг основания одного из погрузочных кранов. Внутренние грузовые подъемники непрерывно поднимали грузы на уровень мостов, где команды сервиторов катили их в грузовые отсеки крейсера. Шестьдесят или больше людей работали на рокритовом берегу под ним, в основном сервиторы и стивидоры, плюс небольшие группы Имперских рабов. Над ними надзирали несколько офицеров Сека. Они катили металлические тележки из амбаров под ним, тележки, нагруженные ящиками и тюками, и завозили их на подъемники. Несколько человек отправлялись наверх вместе с тележками. Остальные ждали, когда