Последняя гроза - Елена Николаевна Ронина

– А сейчас что же ты в стороне не остался?

– Так сколько можно? У меня вон дочь на выданье. И вообще, я начинаю новую жизнь.

– Да плевать мне на твою новую жизнь. Жизнь у него, понимаешь? Сколько тебе стукнуло? А туда же! Жизнь у него новая.

Петр не реагировал никак. Сидел нога на ногу, слегка покачивая идеально чистой белой кроссовкой.

Емельян часто встречался с ним в кабинете Фролова и знал, как тот непрост. Фролов часто был несдержан в спорах. Никифоров, напротив, молчал, снисходительно улыбался, но Емельян видел, как ходят желваки на лице, как Петр сжимает и разжимает кулаки.

Никифоров никогда не забудет то, что сегодня услышал от Вероники. Такие персонажи очень коварны, зря так Вероника. Ох, зря. Но Веронику несло, она уже не могла остановиться.

Вероника развернулась к Алене:

– А вам, девушка, не слишком ли много досталось? Я буду оспаривать эти деньги!

Веронику трясло от злобы. Она вскочила с места, ее руку пытался перехватить муж, но она со злостью вырвалась, пытаясь сказать что-то еще. Внезапно сел голос, и Вероника закашлялась.

Емельян решился вмешаться:

– Вероника Григорьевна – это ваше право, хочу лишь заметить, что Алена Геннадьевна получает деньги в дар и тут все абсолютно законно.

Вероника рухнула на диван и уставилась невидящим взглядом в темно-зеленый атлас стены.

Емельян дал понять, что завещание дочитано до конца. Но еще раз поднял ладонь кверху, призывая всех к вниманию:

– К завещанию приложено письмо, где Григорий Андреевич подробно разъясняет свои действия. Кстати, я впервые в своей практике встречаюсь с таким подходом. Редко кто завещание так тщательно продумывает, а тем более объясняется перед семьей.

Вероника снова очнулась. Видимо, в памяти всплыло слово «законное»:

– Вот это я понимаю! Оказывается, тут все законные! Сестра жены! Внучка брата. Кстати, мужа дочери я вообще не услышала, но это ладно. Но я тут кто?

– А вы тут законная дочь, поэтому вам достается дом с участком, поделенный на вас и ваших детей. Кстати, со всем содержимым, включая дорогую коллекцию картин.

– То есть даже здесь в компании родственничков. А мужу моему, стало быть, вообще ничего? Человеку, который столько лет на него пахал?

– Молодец, мать! Вспомнила про мужа! – вставил Виктор.

– У Александра Даниловича прекрасная должность, и его, я так понимаю, никто увольнять не собирается. Я правильно понимаю, Петр Константинович?

– Без сомнения. – Петр приподнялся в легком поклоне.

Петр испытывал практически сексуальное наслаждение от всего, что здесь происходило. Ему тут нравилось все. Как негодовала Вероника, как униженно себя ощущал Александр, как мелко переживали соседи, которые явно не получили того, на что на самом деле рассчитывали. Кстати, парни были на высоте. Валентин смотрел на все происходящее с большим сожалением. Ему было стыдно за мать, жаль тетку, явно он ощущал себя здесь совершенно чужим. Эх, не их герой, а он уж было размечтался. Сегодня для дочери Любы он хотел другого. И может быть, даже Виктора. Хотя, безусловно – нет, никогда. При всем уважении к мозгам и к характеру. Не та семья, не те гены. Но Виктор – боец, снимаем шляпу. Фролов принял единственно правильное решение. Только Виктор вытащит их всех из этой ямы. Он будет Петру достойным соперником в будущем.

Что ж. Тем интереснее.

– А может, мы все же прочтем письмо? Могу себе представить, что там дед написал. Фотографии не приложил? Нет? Странно. Тем более интересно. – Виктор, как всегда, иронизировал, но в его голосе чувствовался испуг, такое впечатление, что он хотел остановить мать, но сделал это как умел, или как от него ждали. Зачем шокировать публику?

– Постойте! – Вероника встала с дивана. – Вы же не собираетесь его читать при всех? Мне кажется, это очень личное. При чем тут эти люди?! Емельян!

– Вероника Григорьевна, письмо обращено ко всем и по предварительной просьбе Григория Андреевича должно быть зачитано в присутствии этих персон.

– Я этого не переживу.

Резко крутанул педали своей коляски Виктор. Он подъехал к Веронике, положил ей руку на плечо и усадил ее обратно. В этом жесте была одновременно и сила, и власть, но была и какая-то надежность.

Вероника с удивлением посмотрела на сына.

– Мать, мы вместе. Просто не сомневайся в этом.

Вероника устало опустилась на диван и закрыла лицо руками.

«Дорогие мои родные и близкие,

Раз вы читаете это письмо, стало быть, меня с вами уже рядом нет.

И сначала хочу объясниться с вами по поводу вашей новой родственницы. Кто бы мог подумать, что у меня был брат. Я не успел с ним толком познакомиться. Сначала, как и вы, в это не поверил. Есть же, черт побери, семейная легенда, как мой отец боготворил мать. Оказывается, была еще одна женщина, которую отец любил. Именно любил, это была не просто мимолетная связь. Пока я отрицал, злился, а поверив, распутывал тот непростой клубок, моего брата не стало. Может быть, в этой истории я виноват больше всего. Не перед вами, а перед ним. Не успел. Емельян разыскивает внучку брата. Я надеюсь, ему это удастся…»

Василиса:

– Теперь мы знаем, во сколько Григорий Андреевич оценил свою душевную боль.

На ее слова никто не обратил внимания, и Емельян продолжил чтение:

«Мишель, прости, что в последнее время не приглашал тебя в гости, на то была причина, и, скорее всего, ты уже догадался, это не настоящий Поленов. Прости, дружище, я понимал, что ты сразу же увидишь подмену, а мне не хотелось, чтобы кто-то из родных был в курсе. Зачем людям лишнее волнение? Ни к чему все это. Картину я продал. Банально нужны были деньги, хотелось сделать напоследок что-то важное и приятное для людей, которых уважаю и люблю. В конце концов, картина моя – что хочу, то и делаю.

Вы всегда считали меня богатым человеком, но это не совсем так. Пятнадцать лет назад в моей жизни появился Петр Никифоров. Тогда я переживал не самый лучший период. Или, даже скажем, тяжелый период. Мы еле сводили концы с концами и, прямо скажем, были на грани разорения. А тут появился Петя. Совсем молодой парень. Амбициозный, напористый. Да, у него были деньги, у меня лишь честное имя. Мы объединили наши усилия, и в итоге все это время нас кормил именно он. Почему он должен кормить нас дальше, я не знаю, да и неправильно все это. Нельзя жить за счет кого-то только потому, что вы так привыкли. Именно поэтому я