Под знаком розы и креста - Владимир Кузьмин

– И кто это был?

– Да тот с бородкой. С виду такой приятный человек, а оказался этаким головорезом.

– Как же он мог к вам так тихо подкрасться?

– Сие мне неизвестно. От дома вряд ли успел бы дойти, двор был пуст. Может, за деревьями стоял? Там возле этого погреба несколько деревьев растут. Дарья Владимировна, а ведь точно! Видел я там следы. Но они были уже припорошены и вели к дому, а не от него. Вот я и потерял бдительность, полагал, что никого рядом быть не может. Кстати, вот откуда бы этому Трупоеду там оказаться? Иных следов там точно не было, а по воздуху перемещаться – так он не ангел какой, скорее наоборот.

– Пока еще не знаю, откуда и как.

– Но раз всем этим заинтересовались и меня расспрашиваете, значит, что-то и вам кажется неясным!

– Кажется. Надеюсь, что скоро буду знать все в точности. А вам спасибо огромное, вы мне сильно задачу облегчили.

46

– И куда вас сопроводить для начала, Дарья Владимировна? – спросил меня Фролов, когда мы приехали в усадьбу и вышли из саней.

– Для начала в то подземелье, откуда вы меня вызволяли, Егор Григорьевич.

– Ну мы-то, конечно, вас вызволяли, да вы-то и без нас справились.

– Далеко не до конца.

В усадьбе все еще находилась охрана, и один из жандармов сейчас выступал в роли ключника. Открыл вход в подвалы дома, запалил керосиновый фонарь и повел нас вперед. В самом зале пришлось зажечь факелы, другого освещения там не было. А вот в той комнатушке «за кулисами» этого балагана факелов не было, и опять лампа стала единственным источником света. Впрочем, комнатка была невелика и смотреть там особо было не на что. Крашеные стены, краска во многих местах облупилась. Видимо, пребывало это помещение таким, каким его оставляли прежние хозяева. В углу валялся стул со сломанной ножкой. Вся остальная мебель состояла из единственной скамьи. Серьезной такой скамьи, тяжелой и старинной работы.

Я на всякий случай глянула в каждый угол, но ничего, что меня могло бы заинтересовать, что могло бы послужить для той цели, о которой я сейчас думала, не увидела. Никаких выступов на стенах, никаких рычагов.

– Могу я вас попросить отодвинуть скамью от стены? – попросила я одного из жандармов, нас сопровождавших.

– Это мы с превеликим удовольствием, – сказал тот, но тут же поправился: – Слушаюсь, ваше… Э-э-э…

– Да ладно тебе, Митрофанов, – засмеялся Фролов. – Тебе хоть сказано, чтобы выполнял поручения Дарьи Владимировны, но обращаться к ней по уставу не обязательно. Жандармских званий и чинов у нее нету.

Жандарм взялся за скамью и потянул от стены. Та с места не сдвинулась. Потянул сильнее, но опять не удалось ее сдвинуть.

– Может, вдвоем? – спросил Митрофанов.

– Не стоит, – сказала я. – Лучше попробуйте приподнять за этот край.

Скамья приподнялась, и тут же послышался скрежет, задняя стена, оказавшаяся дверью, целиком развернулась на петлях и открыла вход в подземный ход.

– Вот чудеса-то! – удивился Митрофанов. – А мне того, скамью держать или отпустить можно?

– Я те отпущу! – пригрозил ему Фролов. – Держи пока.

Фролов стал изучать дверь и все, что было вблизи от входа, даже принюхался.

– Похоже, этим рычагом затворяют и отворяют вход с этой стороны, – сказал он из подземного хода. – Митрофанов, теперь отпускай.

Скамья встала на место. Вход остался открытым. Фролов покрутил пальцами свою трость и решился.

– Я попробую запереться и открыть снова, – сказал он, – если не выйдет, вы уж меня отсюда откройте.

Но у него все вышло. А я убедилась, что даже связанный человек, лежа на полу, сумеет исхитриться и приподнять скамью, закатиться в проход подземного хода и придавить там рычаг. Что и требовалось доказать.

– Идем осматривать? – спросил Фролов. – Тогда я первым пойду.

Прошагать нам пришлось не менее ста шагов.

– Это где же мы выползем на свет божий?

– Думаю, где-то за погребом, а то и в самом погребе, – ответила я.

– Вы и это знаете?

– Не знаю. Но мне так кажется.

Я ошиблась, выход располагался по ту сторону забора, ограждавшего усадьбу. Но не слишком далеко от погреба. В заборе пара досок отодвигалась, и мы сумели вернуться в усадьбу. И пошли к погребу.

– А вот здесь я прошу всех быть крайне осторожными, – уже не в первый раз предостерегла я. – Не скажу в точности, что нас там может ждать, но, несомненно, что-то, способное убить человека. И где это нас будет ждать, сразу за этой дверью или где-то внутри, тоже не знаю.

Подходящего ключа для замка на дверях погреба не оказалось, пришлось сбегать за ломом и топором. Я была почти уверена, что сюрпризы последуют позже, но еще раз попросила Митрофанова и второго жандарма, с которым они принялись сбивать замок, стоять чуть сбоку, так, чтобы, выстрели кто или что изнутри через дверь, их бы не зацепило.

Замок с превеликим трудом сломали. Дверь со всеми предосторожностями отворили. И тут мне стало до жути стыдно, я задним числом сообразила, где должен был находиться ключ. А может, и не один.

– Прошу меня простить, господа. Но придется нам вернуться в зал. За ключами. Неловко об этом говорить, но я только что сообразила. Ведь никаких ключей у этих Максима и Сергея не было?

– Помимо того, которым двери были заперты, когда мы явились, никаких ключей ни при них, ни в помещении не было, – ответил Фролов и даже не счел нужным говорить, что обыскивали там все тщательно.

– Тогда они в кресле.

– Так и кресло… Впрочем, раз вы говорите…

Мы поверху вернулись к особняку и вновь спустились в его подвалы. Сиденье кресла было распорото при обыске, так что нам этого делать не пришлось. Зато пришлось вертеть это кресло и так и сяк. Не сразу, но мы поняли, что одна из ножек кресла проворачивается и открывает небольшой тайничок. Не знай мы, что его нужно искать и возможно найти, ничего бы не вышло. Ключ оказался массивным и очень необычным. Одна сторона, по словам Митрофанова, должна была точно открывать уже сломанный замок на погребе. А вот противоположная… С виду могла показаться и ручкой ключа. Но были на ней несколько бороздок, характерных как раз для самих ключей, а не для их ручек.

– Ну хоть что-то и мне стало ясно, – вздохнул Фролов. – В погребе нужно искать то, куда этот ключик с секретом можно вставить!

Я про себя, не высказывая этого вслух, предполагала, что в погребе будет найдена скрытая секретная дверь, вроде той, что вела в подземный ход. Пусть и открываться она будет ключом, а не скрытым механизмом.

В погреб Фролов вновь пошел первым, на каждой ступеньке останавливаясь, осматриваясь, ощупывая и обнюхивая все подряд. Несколько раз опускался на корточки. Спустившись вниз, дал команду спуститься к нему одному Митрофанову и велел тому стоять на последней ступеньке. Сам же с лампой в руке начал обыск.

Погреб был просторен, но почти пуст. Несколько кадушек, одна большая бочка. Запылившиеся банки на полках, кусок сгнившей холстины в углу. И все. Тем не менее осмотр длился долго. Наконец Фролов встал посредине и стал своей неизменной тростью сдвигать котелок со лба на затылок, с затылка на нос. Ясное дело, что сыщик размышлял, но смотрелось это со стороны комично. Его подчиненным так не казалось, они замерли с самыми серьезными лицами.

– Дарья Владимировна! Что-то не видно здесь ничего подходящего. Ни в стенах, ни на полу, ни за бочками. Ох, и олух же я царя небесного! Сразу ведь заметил, что бочонки эти старые, как и все здесь, а бочка эта точно недавно доставлена. Стоило подумать для чего, и стало ясно! Чтобы что-то вверху достать. В дальней части она не нужна, там и так низко, так что смотрим ближе к лестнице. Митрофанов, ну-ка подыми лампу повыше. Ну вот! Есть здесь чердак, хотя этому сооружению он по чину не полагается!

Мы все спустились и осмотрели место в крыше, на которое указывал сыщик.

Я даже обиделась на себя, что ничего не вижу, никакого лаза или люка на чердак. Но оказалось, что видеть было почти нечего, так, щель небольшая, но аккурат под наш ключик размером. В остальном доски были плотно пригнаны друг к другу, и догадаться, что тут можно чего-то открыть, было трудно.

Я потрогала бочку, та оказалась не столь и огромной, я вполне была способна ее подкатить в нужное место. Оставалось непонятным одно. Ну залезла бы я на нее, и что? Пусть за замаскированной крышкой тайника расположен взведенный револьвер, и я, открывая люк, дерну за спусковой крючок? Возможно, пуля в меня попадет и даже убьет. Но двери погреба открыты, и меня очень быстро найдут. И тем я выдам тайник. А шансы для Трупоеда добраться сюда раньше, чем жандармы, были невелики.

– Ну что, двигаем бочку и пробуем открыть тайничок?

– А оттуда гиря двухпудовая на голову! – возразил Митрофанов. – Даже меня расплющит.

– Тебя не расплющит. У тебя только шишка и будет. Но ты мне целым нужен. Равно как и все.

– А давайте мы пол под этим люком простучим, – родилась у меня идея.