Под знаком розы и креста - Владимир Кузьмин

– Чтоб, значит, не трепыхался. Или не нужно было? – вдруг испугался Иван Фролович.

– Наверное, нужно, – успокоила я его. – Вы, если не очень притомились, положите его вон туда, в угол. А я все же дверь запру, пока наверху так шумно, неизвестно кто еще объявится.

Иван Фролович подцепил едва не задушенного человека за пояс и, ровно чемодан какой, отнес, куда я попросила.

– А этих, стало быть, вы обидели? – глянул кучер на лежащих у подножия постамента бандитов.

– Как вы могли про меня такое подумать, Иван Фролович? Они сами передрались и обидели друг дружку! А я ни при чем!

– Да я ничего этакого про вас не думал, Дарья Владимировна, – пошел на попятную наш кучер, но сделал хитрые глаза и добавил: – Просто шибко на такое надеялся.

Тут вдруг раздался стук и во вторую дверь, в ту, что располагалась за постаментом для «трона» и была скрыта портьерой.

– Это еще кто? – спросила я, но ответа ни от кого не получила.

– Иван Фролович, вы с револьвером обращаться умеете?

– С наганом-то? А то как же! В армии не за просто так служил, уж такому простому делу выучился.

– Тогда подержите всех этих господ под прицелом, и если вам что не понравится или какое сомнение возникнет, сразу стреляйте. На их совести столько крови, что нам с вами за это только спасибо скажут.

Я передала револьвер кучеру, взяла в руки шпагу и пошла к той двери, из-за которой глухо и неравномерно раздавались удары чем-то твердым по дереву.

– Кто там? – громко спросила я.

В ответ послышалось какое-то невнятное мычание.

Чуть подумав, я решилась открыть дверь, и из-за нее мне под ноги свалился человек. Руки связаны за спиной, ноги тоже связаны, во рту кляп из не самого чистого платка.

Человек поерзал и замычал вполне жизнерадостно. Пришлось его развязать. Но не сразу, для начала я выдернула у него изо рта изжеванную тряпицу.

– Ох, хоосо! – воскликнул человек. – Пъемного блаадаен, Дайя Ваиимиовна! Тьфу! Это я не на вас, это пъаток…

– Аркадий! – наконец признала я знакомого, столь спокойно проставлявшегося мне шулером. – Вы зачем здесь?

– По упости. Яык аспух не севеится.

– Ладно, тогда помолчите, все равно вас сложно понять.

Я попробовала развязать его веревки, но не справилась и перерезала их шпагой, на которую Аркадий смотрел с огромным восхищением.

Встать он сразу не сумел, но принялся энергично растирать затекшие руки и ноги, так что я перестала за него беспокоиться. Тем более что стало не до этого, снова застучали в первую дверь, которую я сочла правильным запереть.

– Да иду я, иду, – сварливо прокричала я. – Только и делаю, что двери открываю, словно швейцар какой, а вы все не угомонитесь. Кто там еще?

За дверью стало тихо-тихо.

– Ушли, что ли? – спросила я саму себя и громко повторила: – Да кто там?

– Дарья Владимировна, это я, штабс-ротмистр Ковалев. Мы вас спасать пришли.

Аркадий зашелся в приступе хохота, Иван Фролович выдержал недолго и присоединился к нему. Ну и я не удержалась.

– Да что там у вас? Вы живы? – закричал Ковалев.

– Живы, живы! – ответила я и открыла наконец дверь.

Но первым в залу вошел, а вернее ворвался, не штабс-ротмистр и даже не Фролов, а Никанор Андреевич:

– Фу-х! Давненько я так не бегал!

Глянул по сторонам и подмигнул мне. А тут уж вошли и жандармы, и Осип Иванович, и даже человек, которого я не особо ожидала увидеть – Андрей Яковлевич, отвозивший меня на встречу с магистрами тайных братств.

40

Подробности того, что происходило в особняке и за его стенами, я узнала не сразу, а в течение нескольких дней, по частям и от самых разных людей.

Аркадий после разговора со мной в меблированных комнатах «Дон» никак не мог унять любопытства и решился наведаться в трактир «Самсон», о котором сам же мне и рассказал. Побывал там дважды и во второй приход свел застольное знакомство с человеком, о котором смог подумать, что тот может быть причастен к той организации, о которой он слышал в тюрьме. Угостил того хорошенько, но разговорить не сумел. Зато проследил за ним, когда тот, будучи изрядно пьяным, садился на извозчика, и услышал названый адрес. Адрес был все в том же районе, где располагался и особняк, возможно, служивший штаб-квартирой загадочной организации.

Вот он в тот день с утра пораньше и отправился издали на него глянуть, но не удержался, решился подойти ближе. Привлек внимание и был схвачен. Его связали и засунули куда подальше. Даже допросить не успели, хотя вроде и собирались. Но Трупоеда, который пришел его допрашивать, куда-то срочно позвали, и вторично он его увидел лишь вечером. Но и тут разговор, к счастью для карточного шулера, не состоялся, потому что привезли более важного человека, то есть меня. Это-то он понял сразу по обрывкам услышанных фраз, но ничего поделать не мог. Лишь подполз к самой двери и стал слушать. Жутко перепугался, услышав звон оружия, но, к превеликому удивлению, понял, что победителем оказалась я. И все равно не сразу в это поверил, а тут еще разговор зашел о моем подкупе, и ему мои слова очень не понравились. Лишь убедившись, что в сговор с его пленителями я вступать не собираюсь, он с огромным трудом встал на колени и стал стучать в дверь головой. Вот, собственно, и вся его история.

Штабс-ротмистр Ковалев и господин Фролов, беседуя со мной два дня спустя, отводили по первости глаза в сторону. Дело в том, что на похищение меня, как они полагали, бандитов подтолкнули именно они. Помимо своей воли, но виноватыми себя чувствовали.

Утром Фролов, как и обещал, легко вычислил нужного человека при мертвецкой в Первой градской больнице, которым оказался прозектор Куликов. Нашел среди служащих санитара поразговорчивее и выяснил, что в их мертвецкой происходят странные вещи. Вечером в морге появляется труп человека, положим, сбитого лошадью, а поутру тело оказывается трупом, пострадавшим от ножа. Естественно, Фролов тут же кинулся к телефону и сообщил эти важные подробности Ковалеву.

Тот как раз получал разнос от строгого генерала. Генерал требовал отправить лучших людей, то есть Фролова и его помощника, на важное дело, а не заниматься самодеятельностью. Пришлось генералу объяснить, в чем суть занятий лучших людей охранного отделения. А тут еще и Фролов позвонил. Генерал, поняв, что появился горячий след неуловимого Трупоеда, за которым охотились давно и безуспешно, приказал немедленно схватить Куликова и любыми способами добиться от него нужных показаний. В целом распоряжение было здравым, хотя правильнее было проследить за прозектором потихоньку и выявить все его связи, но и такой путь имел право на существование. Так что возражения Ковалева во внимание приняты не были, единственное, чего ему удалось добиться, чтобы дело передали целиком в его руки.

Куликова арестовали осторожно, но скорее всего – о чем можно было и сообразить заранее, ведь похищать и возить трупы в одиночку тот не мог, – у него оказался подручный из персонала больницы, и этот пособник сумел сообщить об аресте прозектора Трупоеду. Тот со своим давним приятелем и первым помощником во всех делах по кличке Сорока (как позже выяснилось, было у него и второе, так сказать, неофициальное прозвище – Гнида), то есть с Сергеем, в панику не ударились. Во-первых, прекрасно понимая, что Куликов не заинтересован давать показания, они понадеялись, что у них есть запас времени. Потому решились забрать все самое ценное из особняка, служившего им не только штабом фальшивого ордена, но и личными апартаментами, и который они обставляли весьма роскошно, ссылаясь на необходимость производить впечатление на простофиль, заманиваемых в их «тайное братство», и о котором мог рассказать лишь тот же Куликов, и скрыться со всем добром ночью. А заодно поспешили узнать от меня, что же известно про них, стоит ли сразу исчезнуть в заграницы, или есть возможность в новом месте продолжить дело, приносившее такие огромные барыши.

Слежка за мной велась не первый день, так что найти меня проблем не составляло. Правда, им долго пришлось ждать, пока я уеду из адвокатской конторы, зато я зашла отправить телеграмму именно в ту телеграфную контору, которую Сергей знал как свои пять пальцев. Так что мое похищение должны были заметить не сразу. Филер, приставленный присматривать за мной Ковалевым, оказался не слишком опытен и заметил мое исчезновение слишком поздно. По счастью, господа масоны и розенкрейцеры сочли правильным приставить ко мне в качестве охраны Андрея Яковлевича. Тот счел необходимым, пусть не сразу, но войти на телеграф, и видел, как меня уводят через служебные помещения. Правда, погоню организовать не удалось, да он и не стремился к этому, справедливо рассудив, что раз меня просто увозят, то не стоит мою жизнь подвергать опасности, мало ли что взбредет в голову этим господам, если они заметят преследование? Тут же на телеграфе Андрей Яковлевич воспользовался телефоном и сообщил все барону фон Остен. Тот был в курсе дел более, чем я могла ожидать, и моментально связался с Ковалевым.