Разоренное гнездо - Алла Холод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В молодости я иногда воровал ключи у родителей, и мы с Борькой наведывались туда с девчонками и выпивкой. Когда появилась Аля, компания мне стала уже не нужна, и иногда мы с ней бывали там, если я точно знал, что у родителей нет в планах посещения дачи. Уже потом, когда я начал хорошо зарабатывать, я усовершенствовал наш летний домик в соответствии с пожеланиями папы, который безумно его любил. Обложил кирпичом, заказал удобную внутреннюю перепланировку, достроил второй этаж и широкую просторную террасу, переделал окна, поставил красивые рамы, и в итоге наша летняя дачка стала похожа на кукольный домик с рождественской открытки, только очень крепкий и добротный. Высокие тонкие березки шелестели на ветру и оглаживали своими ветвями стекла окон с видом на речку. Соловьев, благодаря которым поселок получил свое название, здесь уже не было, но рядом с нашим домиком жила семья ястреба-перепелятника, а вокруг сновало столько птиц, которых не увидишь в городе, что глаза разбегались. К сожалению, я их совершенно не различал, кроме того самого ястреба, которого я знал «в лицо». Он, мерзавец, сожрал белого голубя, которого в Соловьях все любили, и я сумел его сфотографировать на месте преступления. Потом оказалось, что такие ястребы-перепелятники появились даже в городе и успели стать героями газетных репортажей.
Мне нравилось в Соловьях, но Рита, как всегда, не разделяла моих вкусов. Ночевать на даче? Увольте! Даже если домик будет полон гостей, а въезд в поселок уже давно надежно охраняется. Поэтому мы приезжали в Соловьи жарить шашлыки и дышать воздухом, но ночевать не оставались. А какой смысл в таком отдыхе, если после веселой и сытной вечеринки надо не заваливаться в теплую кроватку, а вызывать такси и ехать в город? Один раз Рита ухитрилась не по-детски испортить нам настроение. Помню, Борька наловил жирных карасей, которые на поверку оказались карасихами, с брюшками, под завязку забитыми икрой. На мой вкус, икра карася – самая вкусная, никакая из всех речных рыб не может похвастать такой бесподобной икрой. Пока мы с другом чистили и готовили карасей, Борькина жена поджарила ее, и это было так вкусно, что просто захватывало дух. Воздух опьянял, птицы устроили такую веселую какофонию, что закладывало уши. Казалось, все заботы и проблемы растаяли в этом насыщенном запахом листьев воздухе. Нам было так хорошо, что мы в итоге напились до того состояния, что стали петь песни про Ленина. К полуночи всех сморило, и я распределил комнаты и выдал всем теплые одеяла. Стоит ли упоминать, что Рита категорически отказалась ночевать в доме? Тогда первый раз в жизни мне захотелось ее ударить. Естественно, я этого не сделал, мы просто подождали, пока все заснут, и уехали в город. А наутро я проснулся в шесть утра, вызвал такси и поехал в Соловьи, чтобы никто не испугался от того, что хозяин отсутствует. Виталик с Викусей тогда тоже были с нами. То есть в одном домике было трое здоровых мужиков, спрашивается: чего испугалась Рита? Почему она не боится спать в бунгало на морском курорте, совершенно не будучи уверенной, что на территорию отеля не может проникнуть посторонний? Это была уже не фобия, даже не принцип, а банальное упрямство и желание любой ценой сделать по-своему. Почему я тогда пошел у нее на поводу? Почему не вызвал ей такси и не отправил домой одну? А ведь надо было сделать именно так.
На сегодняшний день обстановка в Соловьях накалилась. Владельцы дач наняли охрану и поставили шлагбаум, через который не могли проехать к реке посторонние машины. Для того чтобы это действие получило статус законного, нужно было оформить документы о статусе самого поселка, но это собственники дач осилили. Причина была самой банальной – на берег реки стали съезжаться компании, которые включали музыку на такую громкость, что о сне в поселке и мечтать было нечего. Пляжики оккупировало хамье, которое оставляло после себя непотушенные кострища, разбитые бутылки, пакеты из-под соков и упаковки от всякой прочей снеди. Местные выставили урны для мусора, но это не помогло: хамье беспощадно замусоривало берег реки, который потом приходилось чистить по очереди, устанавливая дежурства. Люди, которые берегли свой оазис как зеницу ока, были в шоке от такого варварского отношения к природе. Потом вандалы стали бить птиц, а также и стекла в дачах, где не горит свет. Это надо было как-то остановить, и собственники поставили шлагбаумы на всех подступах к поселку. Начался скандал. Возмущенные горожане писали жалобы о том, что их лишают выхода к водоему, местные выступали против них чуть ли не с вилами. И вот именно сейчас, перед долгими майскими праздниками, конфликт в Соловьях вошел в стадию очередного обострения. На сей раз жители поселка рассказали журналистам о том, что некие вандалы рассылают собственникам дач письма, в которых предупреждают: если проход к реке не станет свободным, поселок выгорит дотла.
«А ведь как удачно, что это происходит именно сейчас», – подумал я и посмотрел на часы. Была половина двенадцатого, но Борьке звонить можно, тем более учитывая мои исключительные обстоятельства.
– Борь, ты прости, что так поздно, но я завтра буду определяться на самоизоляцию… – начал я.
– Только этого не хватало! – прервал меня друг. – Температура высокая? Кашель сильный? Нюх потерял?
– Со мной все в порядке, – поспешил успокоить его я, – это версия для узкого круга лиц. Я поеду в Соловьи, посижу там. Типа изолируюсь.
– И чего ты хочешь добиться? – еще больше встревожился Борька. – Чтобы тебя там прикончили по-тихому?
– Никто меня не прикончит, – твердо ответил я, – просто мне нужно каким-то
