Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Первым делом устроили невысокий частокол из вбитых в землю шатровых колышков, чтобы сбить с шага и подкосить мусульманских коней. Далеко позади него Ричард выставил плотный строй копейщиков, каждый из которых прикопал нижний край своего щита в мягкую почву и, опустившись на колено, упер копье одним концом в землю, а второй поднял под углом, так что любой конь, попытавшийся прорваться сквозь строй, неизбежно напоролся бы на острие. Позади заградительной стены Ричард поставил половину из своих четырехсот арбалетчиков, а вторую – прямо у них за спиной. Чтобы взвести арбалет, требуется немало времени, так что Ричард решил сократить фронт вдвое, зато вдвое выиграть в скорострельности. Пока передний стрелок целился, задний уже заряжал для него оружие. Мусульманская кавалерия еще ни разу не наталкивалась на столь молниеносную арбалетную стрельбу, и Ричард в очередной раз продемонстрировал свой дар полководца. Семь раз обрушивалась волна наступления на заградительную стену и семь раз разбивалась об нее, и каждый последующий натиск был слабее предыдущего, ибо ноги мчащихся в атаку коней путались в трупах павших мусульманских воинов и лошадей.

Заметив, что мусульманские кони устали, Ричард оседлал одного из десятка коней, имевшихся в стане христиан, и возглавил атаку своих пеших копьеносцев против кавалерии, ринувшись в самую гущу боя. Стоя на возвышении неподалеку, Саладин с невольным восхищением наблюдал за золотобородым божеством войны. Когда же конь Ричарда пал под ним, султан, ненавидевший английского короля со времени резни на Айядиехе, из уважения к достойному противнику послал ему двух свежих коней прямо в пылу сражения, после чего отозвал свои войска, оставив Яффу Ричарду.

Победы давали Ричарду несомненное преимущество на грядущих мирных переговорах, но он подпортил свое положение, публично объявив, что возвращается в Англию при первой же возможности. Останься он еще на какое-то время, ему удалось бы снять требование Саладина, чтобы христиане покинули Аскалон, но он в конце концов уступил, согласившись бросить город, отстроенный его подначальными.

Второго сентября 1192 года Саладин подписал договор о перемирии на пять лет, торжественно поклявшись блюсти его условия. Ричард с договором согласился, но от клятв воздержался, поскольку сам в это время должен был пребывать в тысячах километров от Святой Земли. Посему Саладин согласился, чтобы вместо него присягнули король Генрих Иерусалимский, Великий Магистр тамплиеров де Сабль и Великий Магистр госпитальеров.

Третий крестовый поход остановил наступление мусульман и вернул утраченные земли, однако не преуспел в отвоевании Святого Города Иерусалима. Тамплиеры так и не вернулись в свою первоначальную ставку в мечети аль-Акса на Храмовой горе и еще целый век вынуждены были сознавать прискорбную истину, что не имеют ни малейшего права претендовать на здание, стоящее на месте Храма Соломонова – ветхозаветного Дома Господня, давшего им свое имя.

Тамплиеры никогда не оглядывались в прошлое, а то бы поняли, что величайшим бедствием для ордена во время Третьего крестового похода стала продажа Кипра. Располагай они богатствами острова, орден тамплиеров без труда превратил бы его в суверенное государство, как поступил орден госпитальеров, захватив куда более скромный остров Родос, а со временем – приобретя еще и остров Мальта. Кипр же давал куда больше прибылей, нежели все европейские владения тамплиеров вместе взятые. Обосновавшись там, они оказались бы вне досягаемости для арестов и репрессий, поставивших на ордене крест в правление Папы Климента V.

Но все это оставалось делом отдаленного будущего, а пока тамплиерам выдалась возможность сослужить своему другу Ричарду Английскому еще одну службу. При всей своей ненависти к мореплаванию путешествовать через Византию после своих деяний на Кипре он не смел и потому намеревался добраться только до побережья Адриатического моря близ Венеции, чтобы оттуда отправиться дальше по суше. Правда, дорога лежала через земли герцога Леопольда Австрийского, чье знамя люди Ричарда осквернили, так что, решив не рисковать без надобности, Ричард надумал путешествовать инкогнито. Предоставив Ричарду одеяние и снаряжение рыцаря-тамплиера, Великий Магистр де Сабль отрядил ему в спутники нескольких братьев ордена, и в октябре 1192 года отряд отплыл.

Добраться до Адриатики королю удалось без приключений, но у северного побережья Югославии шторм разбил судно. Отряд тамплиеров дошел по суше почти до Вены, но разыгрывать из себя монашествующего рыцаря Ричард совсем не умел: его царственные замашки и вопиющая заносчивость бросались в глаза, так что в конце концов его все-таки схватили. Радуясь возможности выказать власть над обидчиком, сорвавшим со стен Акры и швырнувшим в ров знамя Австрии, герцог Леопольд сдал его германскому императору. В конечном итоге Ричарда выкупили, но лишь ценой почти полного обнищания подданных, обложенных невыносимыми податями.

А через полгода после отплытия Ричарда из Святой Земли пробил последний час самого достопамятного, овеянного романтическим ореолом исламского лидера всех времен. 3 марта 1192 года тяжело заболевший Саладин скончался. Много лет он по крохам возводил свою могучую империю, но чтобы развалить ее, семейству Саладина потребовалась лишь пара недель.

13. Сыны Саладина 1193-1199.

ророк разрешил правоверным многоженство, и Саладин, пользовавшийся этим позволением вволю, оставил по себе семнадцать сыновей, – а ведь каждого надо было чем-то оделить. Старший – двадцатидвухлетний ал-Афдаль – начал весьма неудачно, созвав мусульманских сановников, дабы те присягнули ему на верность. Однако требование оставить жен и лишить детей наследства в случае нарушения присяги пришлось им не нраву. Вместо того, чтобы привлечь приближенных отца, обуянный непомерной гордыней Ал-Афдаль сам оттолкнул их от себя.

Его младший брат аль-Азиз, находившийся в Каире, провозгласил себя султаном Египта. Другой брат – аз-Захир – присвоил бывшую столицу Халеб, объявив себя суверенным правителем. Если сыновья Саладина и питали нечто друг к другу, то лишь подозрения – в случае с аль-Азизом вполне оправданные. Последний дошел до того, что привел египетскую армию под самые стены Дамаска и отступил, только заручившись согласием ал-Афдаля на то, чтобы брат присоединил Иудею к египетской империи. Один из двух оставшихся в живых братьев легендарного султана – Тогтекин – узурпировал Йемен, а второй – аль-Адил – недавно отбитое у христиан графство Трансиорданское. Мусульманские земли, сплоченные Саладином в монолитное государство, рассыпались как карточный домик, дожидаясь нового могучего властителя, способного собрать их воедино. В конце концов ал-Афдаль доказал, что способен замахнуться на подобное свершение, но оно отняло у него добрых восемь лет.

Неразбериха в стане правоверных сулила крестоносцам возможность отвоевать хотя бы часть утраченных территорий, однако среди христианских вождей царила такая же рознь, как и у мусульман.

На исходе первого года правления новопомазанный король Иерусалимский Генрих раскрыл заговор купеческого поселения пизанцев в Тире с целью захватить город и вверить его Ги де Лузиньяну. В свое время упомянутые негоцианты ссудили Ги деньгами для покупки Кипра, а он не мелочился с торговыми концессиями для кредиторов. Генрих же, напротив, благоволил к генуэзцам. А уж король Ги с радостью заполучил бы обратно любой клочок своего прежнего королевства.

Проведав о злоумышлении пизанцев, Генрих бросил зачинщиков в казематы, а прочих пизанских купцов изгнал из Тира. Те же отвечали набегами на прибрежные поселения между Тиром и Акрой, вследствие чего Генрих выставил пизанцев и за пределы Акры. Амальрик де Лузиньян, за много лет до того вкупе с госпожой Агнессой де Куртенэ измысливший привезти из Франции своего младшего брата Ги и доселе отправлявший обязанности коннетабля королевства, вступился перед Генрихом за пизанцев, чем навлек на себя гнев государя, решившего, что раз пизанцы столь по душе Амальрику, он с радостью разделит с ними темницу, и велел заковать несчастного в цепи.

Тут в дело вмешались тамплиеры, державшие сторону рода де Лузиньянов уже целое поколение, умоляя Генриха отпустить их друга. Наверное, Генрих отмахнулся бы от вмешательства тамплиеров в дела королевства, не испытывай он отчаянную нужду в поддержке военных орденов. Когда же к их прошению присоединили свой голос и госпитальеры, Генриху не оставалось ничего иного, как скрепя сердце дать Амальрику свободу. Едва распростившись с узилищем Генриха, Амальрик надумал убраться от ретивого государя подалее и увез свое семейство в Яффу, где мог не опасаться за свое благополучие, ибо правителем города король Ричард назначил Жоффруа, родного брата Амальрика. Когда же Жоффруа решил вернуться во Францию, его место занял Амальрик де Лузиньян.