Факел сатаны - Анатолий Безуглов

– Чьей?

– Своей… Ведь Корецая лесбиянка. И Кирсанову пыталась соблазнить.

– Ну и дельце у нас! – покрутил головой Виктор Павлович.– Сплошной гомосекс.

– Да, для нас это дико. А вот на Западе к этому относятся совершенно спокойно. Открыто существуют клубы педерастов и лесбиянок. Они женятся. Со свадьбой, в фате…

– У нас, я слышал, эти сексуально ненормальные уже выпускают свою газету.

– Верно. «Тема» называется, как я поняла из дневника Кирсановой. Маргарита к этому тоже приложила свою руку… Ладно, Бог с ними… Где же нам найти Корецкую? Ее муж не дал координаты подруги Риты?

– Дал: телефон и адрес. Я позвонил, никто не брал трубку. Наверное, на работе. Буду звонить вечером.

– Хорошо, я сама займусь этим.– Машина остановилась у гостиницы «Минск».– Ну, спасибо, Виктор Павлович, устроили шикарно, в самом центре!.

– Благодарите Кочергина… Я вам нужен?

– А что, есть дела?

– Ждут в МУРе.

– Хорошо, Виктор Павлович, я поем, набросаю план оперативно-следственных мероприятий…

Но первое, что сделала Инга Казимировна, это позвонила своей свекрови. По традиции. И услышала неожиданную новость – приехала Стелла.

Родная сестра умершего мужа Инги Казимировны – Кирилла Шебеко. Его нежная любовь и боль…

Дело в том, что 20 лет назад известная фигуристка Стелла Шебеко, выступая на соревнованиях, осталась на Западе. Скандал разразился грандиозный. Тогда невозвращенцев считали хуже предателей. Досталось и Кириллу. Травили на службе, поедом ела тогдашняя жена. Гонения на работе Кирилл выдержал, а от семьи ушел. Когда они сошлись с Гранской, Шебеко рассказал ей о сестре. Что Инге Казимировне понравилось – брат ее не осуждал. Бедной девочке (Стелле было всего 17 лет) выпало неимоверное количество унижений от чинуш, заправлявших спортом. Постоянная грызня из-за поездок на престижные соревнования, неусыпная слежка за границей, контроль за каждым долларом. Больше всего потрясло Гранскую то, что от наших ведущих спортсменов письменно требовали подписку, что они непременно победят…

– Мысленно я благословил сестру на этот шаг,– признался Кирилл.

Ни о какой переписке, разумеется, не могло быть и речи. О личных встречах – тем более. Шебеко, крупнейшего специалиста-спелеолога, профессора МГУ, перестали выпускать за рубеж, на научные конференции п симпозиумы.

Повидаться за долгие годы разлуки им судьба подарила лишь один раз – незадолго до смерти Кирилла. Стелла приезжала в Союз, когда в стране повеяли новые ветры и бывших невозвращенцев начали реабилитировать. Далеко не сразу и не всех…

Стелла жила в Швейцарии, совсем превратилась в европейку. Спорт давно забросила, вложив заработанные коньками и тренерством деньги в бизнес. С Гранской они друг другу понравились сразу. Обе любили вкусную еду, театр, Достоевского, а главное – обожали Кирилла. Смерть его потрясла и подкосила обеих.

Теперь – новое свидание.

Инга Казимировна так разволновалась, что при встрече пустила слезу. Это с ней случалось чрезвычайно редко.

– Ингуша, так хотелось бы побольше пообщаться, но – увы…– сокрушалась Стелла.

– А что такое?

– Понимаешь, в пять двадцать у меня самолет в Цюрих.

– Отложить не можешь?

– Господи, голуба! У меня не то что дни – каждый час расписан! – Бывшая фигуристка посмотрела на часы.– Одевайся, поедем на кладбище к Кириллу… Как смотрится памятник на могилке?

– Ты что, не получила фотографии? – удивилась Гранская.– Я сразу послала.

– Не получила. И вообще с письмами и посылками из России творится черт знает что. Идут больше месяца, иногда вовсе пропадают.

Инга Казимировна достала из бумажника цветной снимок могилы мужа. И протянула его сестре.

– Я так благодарна тебе…

– О чем ты? – с обидой произнесла та.– Ведь брат… Родной, единственный…

Дело в том, что Гранская пыталась заказать памятник в Москве, но ей сказали, что ждать материал (гранит) придется не меньше трех лет. Узнав об этом, Стелла через месяц прислала готовый памятник из Швейцарии, специально наняв машину. Инге Казимировне осталось только установить его. Памятник был выполнен из эклогита в виде плиты с овальным верхом, на которой был высечен портрет Кирилла, его имя, отчество, фамилия и даты рождения и смерти…

– Эх, Кирилл, Кирилл,– вздохнула Стелла, возвращая фото.– Жить бы ему еще да жить…

Надевая форменное пальто со знаками отличия, Гранская спросила:

– Ты на такси?

– Зачем, «Интурист» позаботился о машине.

Их поджидала «Волга». Женщины устроились на заднем сиденье рядом с пакетами и свертками.– Стелла везла домой московские сувениры.

У Белорусского вокзала накупили красных гвоздик и поехали на кладбище. Когда миновали Кольцевую автомобильную дорогу, сквозь тучи неожиданно показалось солнце, высветив золотом не успевшие опасть листья берез.

«Сам Бог, наверное, благословляет нашу встречу»,– подумала Гранская, хотя была неверующей.

А вот Стелла превратилась в Швейцарии в яростную лютеранку. По ее предложению заехали в церковь, поставили свечи за упокой души Кирилла. Прихватили свечи и на могилу.

Машина остановилась за кладбищенскими воротами: на территорию пускали только автобусы похоронного бюро. Стелла взяла с собой «полароид». Она несколько раз щелкнула Ингу Казимировну, и фотоаппарат тут же выдал цветные снимки.

– Обойдемся без почты,– сказала Стелла, вручая их Гранской и оставив себе один на память.

Инга Казимировна тоже сфотографировала родственницу.

Прежде чем пойти к Кириллу, они намеревались посетить последнее пристанище Стеллиной подруги, умершей от лейкемии. Но метров за десять от ее могилы послышался непривычный для кладбища хохот, какой-то шум, и к ним бросилась пожилая женщина.

– Товарищ прокурор, помогите! – со слезами на глазах взмолилась она.

– Я в общем-то не прокурор…– остановилась Гранская.– Ну, что случилось?

У женщины было серое лицо, губы дрожали. Пальтишко – сорокалетней давности, мех на воротнике облез. Она была из тех интеллигентных забитых старушек, которых еще иногда можно встретить на переулках Старого Арбата.

– Что они с Ванечкой сделали!…– ломала руки женщина.

– А мы-то при чем? – раздался хриплый пропитой голос.

Гранская повернулась. Голос принадлежал одному из четырех могильщиков, стоящих у разверстой ямы. На отвале свежевырытой земли лежал на боку заколоченный гроб, подхваченный веревками. Дно у него было разворочено, сквозь обрывки материи торчали обломки досок.

– Претензии, гражданочка, предъявляйте похоронному бюро,– сказал второй могильщик.– Это они гнилой товар гонят…

– Вытащите Ванечку,– протянула к ним сухонькие, в старческих пигментных пятнах руки женщина.– Богом прошу!

– Че захотела! – прохрипел копщик.– Чтоб мы, голыми руками…

Гранская шагнула к могиле, заглянула в нее и невольно отшатнулась: на дне лежал покойник. Инга Казимировна успела только разглядеть его белые-белые волосы и пергаментно-желтое лицо, испачканное глиной.

– Какая ему разница,– скривился в усмешке третий парень.– Опустим гроб, насыпем холмик…

– Нет-нет! – в испуге закричала старушка. И, обращаясь к Инге Казимировне, запричитала: – Ой, Ванечка не простит!… И так настрадался… Валялся в морге, всем забытый и заброшенный, три дня его искала…

–: Как это три дня? – спросила Гранская.

– Пошел за пенсией и не вернулся… С трудом выяснила, где он… И хоронить должны были вчера, да машина пришла очень поздно,– скороговоркой объясняла женщина.– Уже все здешние работники ушли. И вот тут всю ночь простоял на холоде. Спасибо молодому человеку, он сидел с Ванечкой…– Она кивнула на пятого мужчину стоявшего поодаль.

«Молодой человек» был неопределенного возраста, с растрепанной шевелюрой, в рваных кедах, потертых брюках и телогрейке, из прорех которой торчали клочки ваты. Типичный бомж.

– Делов-то…– сказал он, польщенный похвалой и вытирая покрасневший озябший нос рукавом.

– А вот теперь уронили,– горестно закончила старушка. О покойном она говорила словно о живом…

– Сам выпал,– поправил могильщик с багровым от пьянства лицом и грубо засмеялся.– Небось прыгуном в воду был – ласточкой летел…

– Как вам не стыдно! – возмутилась Инга Казимировна.

Остряка пнул в бок товарищ: переборщил. Тот оборвал свой смех.

– Сто рублей требуют,– всхлипнула женщина.– А откуда у меня? Все отдала… В похоронном бюро, шоферу, им.– Она кивнула на парней.

– А вы попросите Аксакала,– указал на бродягу один из могильщиков.– Он и за пятерку полезет.

Старушка открыла старую сумочку, что висела у нее на сгибе локтя, вынула несколько монет.

– Все, что осталось,– продемонстрировала она жалкую наличность, вывернула подкладку и всхлипнула.– Не знаю, как доберусь до дома.