Прочь из моей головы (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна

– Его зовут Димитрос, – сообщил чародей, проследив за направлением моего взгляда. – Я его назвал в честь одного, с позволения сказать, приятеля.

– Приятель, наверное, голосистый? – из вежливости поддержала я беседу.

– С подчинёнными – к сожалению, да, – сухо ответил он. – Но поговорить я хотел не о нём. Дело в том, что с осени в Розарии исчезло двое учеников. Мы с коллегами пытались разыскать их самостоятельно, а также обращались к садовникам, но тщетно. И ещё: мальчики были из разных семей, но не особенно влиятельных, и их родители через некоторое время отказались от претензий.

Под истошные жабьи вопли Тильда подпёрла щёку ладонью и окинула чародея долгим, цепким взглядом.

– Ну, жуть. А причём тут я-то?

Рука, которой Джеймс Кику держал чашку, мелко-мелко задрожала – так, что на блюдце образовалась коричневая лужица чая.

– Во-первых, вы ещё ребёнком обыскали все закоулки Розария, не получив ни единой царапины. Если это не везение, то что? – спросил чародей философски и глубоко вдохнул. Лицо у него приняло мученическое выражение, как у человека, готового встретить смерть в любой момент. – Во-вторых, я подозреваю, что замешан один из садовников, а вы… а вам уже всё равно, Матильда. Датура объявили награду за вашу голову.

– А сколько дают? – живо заинтересовалась Тильда. И рявкнула в сторону аквариума: – Да завали хлебало!

Жаба оказалась гораздо умнее того приснопамятного щёголя-чародея в голубом костюме и заткнулась с первого раза.

– Э-э… Подлинный свиток Кремера, дюжину хорошо обученных кукол, каверну с выходом на морское дно и около тонны золота.

«Можно расслабиться, – прокомментировал Йен. – Никто не станет рисковать своей физической целостностью ради столь жалкого результата, за исключением самоуверенных идиотов».

Которых в любом обществе большинство, да?

– Отобьюсь, – отмахнулась Тильда небрежно. – И раз объявили награду – значит, сами не сунутся. Ладно, я гляну, что там с вашими пропавшими мальчишками, всё равно буду рядом. Но! Мне нужна свежая, прямо самая новая карта Розария.

Джеймс Т. Кику подскочил, ударяя ладонями об стол – я едва успела спасти свою чашку.

– Я дам вам карту, пропуск и даже подскажу, как избежать ночной стражи! – горячо заявил он. – Только найдите того, кто за этим стоит, потому что каникулы, увы, не вечны, и дети скоро вернутся в аудитории. В Розарии случается всякое, но даже похороны не так страшны, как непонятное… как неизвестное… – он покачал головой и резко отвернулся, спровоцировав Салли ухватиться за десертный нож. – Так, карты, карты. Где-то у меня было несколько. Может, под ящиками с рассадой? Вроде бы там газеты… Неужели постелил в клетку к канарейке? А, так вот же, под чайником!

От старых журналов и даже от фирменных силиконовых подставок под горячее зачарованная карта выгодно отличалась тем, что не портилась вообще. Работала она примерно как экран планшета – можно было сдвигать изображение в сторону, увеличивать и даже вытягивать вверх, превращая в трёхмерное. Там были обозначены входы, выходы, условия доступа, охранные чары и опасные зоны. По словам господина Кику, мальчишки пропали в одной из таких зон – в окрестностях Мёртвого Сада.

– Мёртвый Сад, – задумчиво протянула Тильда, постучав себя пальцем по подбородку. – Старый замок, окружённый лабиринтом, с кучей прорех в пространстве, через которые можно выпасть во всякие смертельно опасные места. А также одичавшая ночная стража, разумные грибы и мёртвые химеры… Нет, я там играла, конечно, но дальше внешнего кольца не забиралась. Лихие у вас ученики, – уважительно кивнула она.

– Сущее наказание от Великого Хранителя, – тоскливо согласился чародей.

Она выспросила у него ещё подробностей, в основном – об охране, о семьях пропавших мальчишек и о том, к кому из садовников уже обращались наставники за помощью в поисках. Имена были незнакомые – по крайней мере, в разговорах с Хорхе и с Йеном они раньше не всплывали. Потом мы забрали карты – причём оба экземпляра, на всякий случай – и засобирались. Салли на прощание даже посуду помыла сама, пристально разглядывая каждую чашку на просвет.

Уже в дверях до чародея наконец дошло, что убивать его сегодня никто не собирается, и он спросил осторожно:

– Вы так просто уйдёте? Совсем?

Тильда меланхолично пошевелила пальцами, имитируя хватку росянки, и откликнулась:

– Спасибо, но я вроде не голодная. Но вообще можно вас связать и избить на всякий случай, а то ещё догадаются, что мы сотрудничали. Будем или как?

– Благодарю покорно, как-нибудь в другой раз, – поспешно отступил он вглубь дома. И, когда мы уже отошли к калитке, закричал издали: – Матильда! Я поставил «неудовлетворительно», потому что именно вам как раз не мешало бы списать эссе по этике у госпожи Вистерии! Уверен, это было бы очень, очень полезно! – и он проворно захлопнул дверь.

За калиткой мы едва лбами не столкнулись с компанией аляповато одетых мордоворотов. Увидев, как мы выходим из сада господина Кику, они обступили нас и начали втолковывать что-то про магистраль и последнее выгодное предложение, на которое лучше бы согласиться по-хорошему. Нам с Тильдой не терпелось обсудить план проникновения на территорию Розария, поэтому на вопрос Салли: «Можно?» – я малодушно кивнула и потом постаралась не оглядываться на вопли.

В конце концов, это было не моё дело.

И вообще мы спешили.

Главным сюрпризом дня было то, что Тильда прекрасно водила автомобиль. То есть, конечно, она лихачила и разгонялась до ста восьмидесяти, когда позволяла дорога, но в городе ехала предельно осторожно, строго соблюдала ограничения и каким-то чудом умудрялась тормозить довольно мягко, даже если на дорогу под колёса вдруг выскакивал кот.

– А, ну это просто, – заулыбалась она в ответ на мою похвалу. – У меня улучшенное тело. Реакции гораздо быстрее, зрение более острое. И водительский стаж сорок лет уже – привыкла.

Машину мы арендовали. Как уверяла Тильда, это был самый простой и быстрый способ добраться до Розария – за кавернами, через которые можно срезать путь, пристально следили, особенно сейчас, поезда в ближайший – весьма мелкий по человеческим меркам – городок не ходили… Конечно, существовали чары, способные создать на короткий срок нечто вроде «прокола в пространстве», каверну, которая сокращала путь из одного места в другое буквально до пары шагов, но для них требовались одновременные усилия нескольких могущественных чародеев. Позволить себе такое могли только старые семьи, и то не все – например, Непентес вполне вытягивали по силе, но не по мастерству. Отдельные эксцентричные персоны путешествовали верхом на крылатых куклах, изображающих фантастических существ, но в последние годы из-за столкновений с человеческим авиатранспортом такой способ передвижения использовали всё реже.

…а для перемещения заложников использовали кукол.

Неосторожная мысль едва не вытащила наружу целый ворох воспоминаний, в которые мне сейчас ну никак нельзя было углубляться – родители, Дино с Гэбриэллой, Хорхе, снова родители… Карман пальто, в котором лежали два тёмно-синих камня, резко потяжелел, и горло на секунду словно железным обручем перехватило.

– Кстати, давно хотела спросить, – с усилием отвлеклась я от размышлений и вновь сконцентрировалась на пейзаже за окном. Судя по тому, что за обочинами начали мелькать кряжистые, в несколько обхватов, древние дубы, мы вплотную приблизились к финальной точке. – Почему именно «Розарий», а не «оранжерея» или там «теплица»?

Она пожала плечами.

– Честно говоря, без понятия. Никогда не интересовалась.

И тут я прямо увидела, как Йен закатывает глаза.

«Вообще-то до конца шестнадцатого века никакого места для совместного воспитания буйных отпрысков не существовало. В изолированной долине с естественными уступами – её называли Ристалищем или Ареной – проводили поединки, а потом стали устраивать суды. Мёртвый Сад – каверна, образовавшаяся на месте древнего захоронения, там несколько раз пытались возвести что-нибудь монументальное, но каждый раз постройки забрасывали. Когда Розы в очередной раз за свою нелёгкую историю пришли к власти, то затребовали по одному заложнику-ребёнку от каждой значимой семьи. Но детей надо было чем-то занимать, чтобы они со скуки не разнесли временную темницу… Так появились преподаватели, занятия, а затем и оценки – их тогда называли «степенями». За несколько десятилетий место превратилось в настоящую школу, которую стали звать Розарием, и теперь отправить туда своего ребёнка почитали за честь. Потом власть перешла к Дубам, те перетащили туда свою огромную библиотеку и стали принимать на обучение также безродных и сирот. Так постепенно Розарий стал тем, чем он является сейчас».