Переплет - Бриджет Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет.
Он долго водил пальцами по царапине на лбу, прежде чем произнести:
– Книги – это люди, Фармер. Украденные жизни. Высосанные воспоминания о худшем… о самом худшем, что только может случиться с человеком.
– Что? – Я вытаращился на него. – То есть… люди… записывают свои воспоминания и…
– Записывают? Нет! Переплетчики забирают их воспоминания и сшивают в книгу, а человек обо всем забывает. – Он нахмурился. – Полагаю, здесь не обходится без колдовства – злой, темной магии. Сами переплетчики считают свое ремесло почетным и уверяют, что творят добро. Но это не так. «Бедняжка Эбигейл, сколько она выстрадала, не проще ли забрать у нее память?» А потом дурные люди, такие, как книготорговец с ярмарки, завладевают книгами и продают, чтобы другие могли… – Он резко замолк. – Ты знал об этом. Наверняка знал.
Я покачал головой.
– Догадывался, что книги – это что-то плохое. Но разве так можно… я просто не верю.
Но я поверил. Вот почему родители бледнели от одного упоминания о книгах; вот почему они никогда нам о них не рассказывали. В голове тотчас же возникли тени костра и лагерь накануне битвы; отец, в ярости занесший руку. Я понял, мне повезло, что я не дочитал до конца.
– Но ты наверняка видел книги, – продолжал он. – Даже школьные учебники – чьи-то воспоминания. Разве учителя в школе вам не рассказывали?
– В школе мы учились по табличкам. У нас были прописи, письма. – Я повел затекшими плечами. – Но книг я никогда не видел. В наших местах книги не читают.
На лице Дарне застыло недоверчивое, напряженное выражение, которое я частенько видел у него раньше. Наконец он кивнул. Мне показалось, что прошло несколько часов.
– Ты прав, – промолвил он. – Откуда тебе знать про книги. Ближайшая к вам переплетчица, старая ведьма, живет на болотах, до нее несколько миль пути. Неудивительно, что ты не знаешь о ее существовании. Мне про нее дядя рассказал. Ему она, впрочем, ни к чему. Его интересует лишь то, что плещется на дне бутылки.
Дарне замолчал. Клякса что-то унюхала и натянула поводок. Он стоял и смотрел себе под ноги, но там ничего не было, кроме примятой травы, сгнивших прошлогодних листьев и узловатых древесных корней, в нескольких местах вспоровших землю. Вдруг над нами защебетала птица; порыв холодного ветра ударил мне в лицо, принеся с собой запах земли. Я сунул руку в карман и нащупал расписное яйцо, которое он подарил мне на ярмарке.
– Дарне…
– Что?
Я хотел ему что-то сказать, но что? Через мгновение он выпрямился и прошагал мимо меня к тропе, ведущей вверх по склону. Деревья росли слишком часто, и мы не могли идти рядом; я следовал за ним, втайне радуясь, что он не видит моего лица. Мне не хотелось, чтобы он заметил, как стыдно мне стало, когда я вспомнил ту книгу с ярмарки и гнев отца.
Клякса взволнованно взвизгнула и метнулась в сторону; Дарне чуть не наступил на нее, но не рассмеялся, как обычно, а лишь резко подтянул к себе поводок. Какого бы зверя она там ни унюхала, погоню пришлось отложить.
Он остановился на вершине небольшого пригорка, где кончался лес. Отсюда открывался вид на руины замка, ров, блестевший в долине внизу, и дом его дяди: тот виднелся на горизонте, почти скрытый от глаз свежей листвой. Близилась гроза: над головой сгущались клочковатые темные облака. Солнце в последний раз блеснуло из-за туч, окрасив все жидким золотом; затем тучи сомкнулись и заволокли небо.
– Хочешь пойти ко мне секретарем? – вдруг спросил Дарне.
До меня не сразу дошел смысл сказанного.
– Что?
– Мне нужен секретарь. Само собой, с приличным жалованьем. Работа несложная: писать письма, давать советы и все такое прочее. Не перебивай, – добавил он, резко развернувшись ко мне. – Дай мне хоть раз договорить и послушай, прошу. Я хочу те… мне нужен человек с незамутненным взглядом, тот, чья голова не забита всей этой ерундой. Да, ты будешь получать жалованье, но я не прошу тебя идти ко мне в услужение. А если тебе не понравится, можешь уйти в любой момент.
Я повернулся к горизонту и вгляделся в приближающееся грозовое облако. Его зазубренная кромка напоминала край устричной раковины: жемчужно-серая оборка на темном фоне. Что бы он ни говорил, начав работать на него, я стану его слугой. Я представил себя управляющим поместья Арчимбольта, его лесами и сельскохозяйственными угодьями. Отдельный кабинет в Новом доме и жалованье, на которое отец с матерью могли бы…
– У меня уже есть работа, если ты не заметил, – ответил я.
– Заметил. Но ты же не планируешь всю жизнь работать на отцовской ферме?
Я поджал большие пальцы ног, чувствуя, как просела под подошвами рыхлая земля.
– Когда отец состарится, ферма станет моей.
– Да, но…
– Да, но что! По-твоему, этого мало? – Я повернулся к нему лицом и приосанился, почти сравнявшись с ним ростом. – Или ты хочешь сказать, что любой, будь у него выбор, предпочел бы стать таким, как ты, чем работать на ферме?
– Прекрати! – Он покачал головой. – Я совсем не то хотел сказать. Я предлагаю тебе другую жизнь. Вот и все.
– Мне не нужна другая жизнь.
Наступила тишина. Я топтал лоскут травы, пока совсем не примял его к земле вперемешку с комьями грязи. Я знал – стань я управляющим, мог бы вдохнуть жизнь в запущенное поместье Дарне; отец стал бы спорить со мной, говорить, что я слишком мал и не ведаю, о чем говорю, но у меня не было сомнений, что я смог бы увеличить урожаи вдвое, а дичи развелось бы столько, что хватило бы и браконьерам.
Взглянув на Дарне, я увидел, что тот смотрит на меня; напряженные морщинки залегли вокруг его губ и глаз, будто он силился скрыть от меня свои мысли.
– Но ты хотел бы попробовать?
Я стиснул зубы, с трудом представив, как подчиняюсь его приказам. А когда они с Альтой поженятся…
– А если не соглашусь, – ответил я, – ты найдешь кого-то еще на это место?
– Мне нужен ты. Если откажешься, я больше никого
