Ушма - Алексей Наумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я просто проверить, — сказал он. — Спи…
Анюта кивнула и её голова упала обратно на подушку. Он лёг обратно и наконец уснул. Не спали только его жена и дочь. Людмиле не давал покоя какой-то странный щёпот, а Анюта боялась пошевелиться в своей кровати, после того как ей показалось, какая-то угловатая тень скользнула в её окне. Это произошло так неожиданно, что она даже негромко вскрикнула, поспешно закрыв рот рукой. Она едва ли могла что-то разглядеть, но всё же, она готова была поклясться, что видела, как за тонкой занавеской мелькнула длинная чёрная рука, больше похожая на лапу какого-то огромного насекомого…
Это было вдвойне жутко, потому что нечто подобное она нарисовала на тетрадном листе, который отдала отцу, чтобы он его сжёг. Но это был рисунок для него. Свой настоящий рисунок, она сожгла сама. Она рисовала его долго и тщательно, как будто делала домашнее задание. На нём была изображена её кровать, она сама и кошмарное чёрное существо в изголовье её кровати, державшее в своих лапах страшную книгу, расползающуюся чернотой по её комнате. Она знала, что эта чернота уже коснулась её рук и груди. Она заметила её когда осматривала руки в зеркале, силясь понять, почему они ноют. И только одно придавало ей сил, чтобы пережить весь ужас этой ночи — её твёрдое решение рассказать завтра Лёшке всё, что она знает, поскольку хранить эту тайну в одиночестве она больше не могла. Мама обязательно бы всё рассказала отцу, а этого Анюта не хотела. В любом случае, прежде всего она хотела убедиться, она не сходит с ума и для начала опробовать свою историю на сверстнике.
После завтрака, к Олегу зашла соседка и попросила отвести её на станцию. Он легко согласился. Ему в любом случае нужно было ехать на базу, а на обратном пути он хотел залить полный бак бензина, чтобы завтра стартовать на поиск не задумываясь о заправке.
Они выехали ближе к 12, как раз в тот момент, когда к Анюте пришли её подруги, и они начали играть в прятки. Он улыбнулся, глядя на них и уехал со спокойной душой, но на станции у него внезапно ёкнуло сердце. Он явственно услышал отчаянный крик его дочери. Зверь внутри вздыбился и зарычал. Побросав все дела, он сломя голову погнал обратно, и как только повернул на свой переулок, сразу понял, что случилась беда. Он почти не слушал, что говорят девочки и жена. Он знал, как пропадают дети. Он спросил лишь одно, когда и где её видели в последний раз, а затем, схватив из сарая топор, кинулся в лес и побежал по тропинке вглубь болот, стараясь почувствовать, куда могли унести его девочку. Топор в его руках звенел, когда он, мчась напролом, задевал лезвием сухие травы, и осока пела ему свою гибельную колыбельную, а в душном болотной воздухе, стоял сладковатый аромат болотной гнили.
В какие-то мгновенья, ему казалось, что всё это сон, и это просто очередной поиск, где-то неподалёку от чужих дач, но это было неправдой. И тогда он издавал звуки, от которых кровь стыла в жилах тех, кто бежал следом. Им мерещилось, что сам незримый дух болот, безликий и вездесущий, вырвался на свободу и трубит о своём пришествии. Но затем всё стихало, и болота вновь наполнялись тем еле слышным, протяжным, с ума сводящим шорохом посеревших на солнце сухих трав и тугим гулом камыша, что опоясывал окрестные озёра. Только десятки потревоженных чаек кружили над болотами и кричали, визгливо и пронзительно, глядя на суетящихся внизу людей. Они видели, что произошло у реки, но ни с кем не собирались этим делиться.
Глава 11
Он открыл глаза около двух часов ночи. Он будто и не спал вовсе, а просто лежал с полуночи с закрытыми глазами. Быть может так и было. Ещё пару часов и он вновь уйдёт на болота, а пока короткий отдых. Не для него — зверь не чувствовал усталости — для его тела. Так было нужно.
Людмила стояла у его изголовья. В призрачном свете уличного фонаря, проникавшего сквозь занавеску, её заострившееся, посеревшее лицо походило на лик ожившего мертвеца.
— Что? — спросил он негромко. — Что такое?
— Ты слышишь их? — спросила она. — Слышишь?..
Её голова была наклонена в сторону, рот полураскрыт, а одно плечо приподнято. Прошло всего три дня с того момента как исчезла Анюта, но за это время она так сильно сдала, что временами была неузнаваемой.
— Кого «их»? — спросил он, прекрасно зная ответ.
— Детей… — ответила она, после длинной паузы. — Раньше я их не слышала, но теперь слышу… Они там, на улице… Их много… Зачем они приходят сюда?..
— Там никого нет, — ответил Олег, поправляя подушку. — Ложись.
— Есть, — с пугающей убеждённостью прошептала Людмила, склонив голову к другому плечу. — Они там… Неужели ты их не слышишь?.. Боже, они не дают мне спать…
— Там никого нет, — отрезал Олег. — Спи.
— Я не могу спать, пока они тут… — продолжила Людмила, глядя в пространство. — Они теперь постоянно приходят… Каждую ночь… Раньше я думала, что мне мерещится, но теперь я знаю, это были они… Зачем они к нам приходят?.. Почему?.. Я не хочу их слушать… Не хочу…
— Тебе просто кажется, — сухо отозвался он. — Ты очень устала. Тебе нужно отдохнуть. Ты выпила своё лекарство?
— Оно мне не помогает… — отозвалась Людмила, подходя к окну. — Я всё равно их слышу… Они там, за калиткой… Боже, неужели ты и вправду их не слышишь?.. Вот сейчас?! Вот!.. Будто вода говорит, но это они!..
— Нет, — мотнул головой Олег. — Это просто дом скрипит…
Дом действительно скрипел и стонал, словно тонущий во мраке корабль покинутый своим экипажем, и этот стон был ужасен, потому что даже кораблю было страшно погружаться в разверзшуюся перед ним бездну.
Людмила тихо заплакала.
— Почему они приходят к нам? — залепетала она. — Почему?.. Что мы им сделали?.. Я больше не хочу слышать их! Не хочу! Не хочу… Нет!..
Олег встал и обнял её за плечи.
— Послушай, тебе просто чудится… — сказал он, стараясь не поддаваться раздражению. — Там никого нет… Ложись…
Он усадил её на кровать, потом уложил и накрыл одеялом. Она лежала неподвижно, глядя прямо перед
