Лестница в небо - Михаил Хазин

Насколько реально «монархия» в Древней Греции мало отличалась от «тирании», можно прочитать буквально в соседних строчках той же «Политики» [1311b]. «Против Периандра, тирана в Амбракии, был составлен заговор из‑за того, что он во время пирушки со своим любовником спросил его, забеременел ли он уже от него…» — это еще тирания, а вот это уже монархия: «Филипп Македонский был убит Павсанием за то, что не защитил его от надругательства со стороны Аттала и его окружения». Как видите, с «общим благом» в обоих случаях нехорошо получилось; так что мы спокойно можем считать монархию и тиранию одним и тем же способом организации Власти.

Практик. Ну, все‑таки между монархией и тиранией есть некоторая разница. Ее хорошо сформулировал наставник Александра II Василий Жуковский: «Государь, нужно быть самодержцем, а не тираном. И тот, и другой издают законы, но самодержец их сам потом соблюдает, а тиран нарушает!»

Теоретик. Каковы же советы Аристотеля монархам и тиранам? Как мы помним, причиной государственных переворотов является недовольство граждан [307], доходящее до открытого мятежа. Предотвратить такое развитие событий можно двумя способами: сделать так, чтобы граждане были довольны, или же сделать так, чтобы, будучи недовольными, они все же не решались на открытый мятеж. Перед нами классическая дилемма Макиавелли — как лучше править, опираясь на любовь или на страх? Макиавелли вошел в историю, честно ответив: страх лучше; Аристотель же политкорректно предложил сочетать оба способа. С одной стороны, тиран должен всемерно ограничивать возможности граждан:

«Один из них — традиционный, и им руководствуется в своем правлении большинство тиранов. Говорят, что в значительной своей части способ этот был установлен Периандром Коринфским; многое такое можно усмотреть и в способе правления у персов. Способствует возможному сохранению тирании и то, что уже ранее было нами указано; один способ состоит, например, в том, чтобы ”подрезывать" всех чем‑либо выдающихся людей, убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным

образом мыслей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие, не позволять заводить школы или какие‑нибудь другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать все так, чтобы все оставались по преимуществу незнакомыми друг с другом, так как знакомство создает больше доверия.

3. Далее, нужно, чтобы все люди, пребывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать то, чем они занимаются; да и, находясь постоянно на положении рабов, они привыкнут быть смирными. И другие меры такого же рода, употребляемые у персов и варваров, подходят для тирании (ведь все они преследуют одну и ту же цель). Еще нужно стараться устроить дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев вроде, например, бывших в Сиракузах „приводительниц" или тех „подслушивателей“, которых всякий раз подсылал Гиерон туда, где происходило какое‑нибудь дружеское собрание или встреча; опасаясь таких людей, подданные отвыкают свободно обмениваться мыслями, а если они и станут говорить свободно, то скрыть свои речи им труднее.

4. Следует возбуждать среди сограждан взаимную вражду и сталкивать друзей с друзьями, простой народ со знатными, богатых с людьми из их же среды. В виды тирана входит также разорять своих подданных, чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану и чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными заботами, не имели досуга составлять против него заговоры. Примеры этого — египетские пирамиды, посвящения Кипселидов, построение Олимпиона Писистратидами, а на Самосе — сооружения Поликрата. Все подобного рода предприятия рассчитаны на одно и то же: отсутствие у подданных свободного времени и бедность их. [Политика, 1313b].

8. Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно, коротко говоря, свести к трем пунктам. Именно тиран стремится к трем целям: во- первых вселить малодушие в своих подданных так как человек малодушный не станет составлять против него заговоры; во–вторых поселить взаимное недоверие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые граждане будут доверять друг другу, поэтому тираны — враги порядочных людей, как опасных для их власти, и не только потому, что они не выносят деспотической власти, но и потому, что они пользуются доверием как в своей среде, так и среди других и не станут заниматься доносами ни на своих, ни на чужих; в–третьих, лишить людей политической энергии: никто не решится на невозможное, значит, и на низвержение тираннии, раз у него нет на то силы.

9. На указанные три цели направлены все помыслы тиранов. Их можно было бы свести к следующим предпосылкам: чтобы люди не доверяли друг другу, чтобы не могли действовать; чтобы прониклись малодушием.

Вот один способ, посредством которого достигается сохранение тирании'». [Политика, 1314а]

Мы привели эту длинную цитату потому, что она в концентрированном виде содержит едва ли не все открытия теории Власти, сделанные в следующие тысячелетия. Кому‑то из российских либералов может показаться, что всеобщее доносительство и «стройки пятилетки» были изобретением тоталитарных режимов XX века; а между тем эти способы поддержания стабильности Власти были известны уже во времена Аристотеля. Они прекрасно работают и до сих пор (сколько диктаторов благополучно умерли в своих постелях!), но при одном условии: если ресурсы поступают во властную группировку сами собой [308], независимо от успешности ее действий.

Если за ресурсы приходится драться, малодушные и постоянно занятые граждане — плохая подмога; необходимо как‑то стимулировать активных и полезных вассалов. Поэтому второй совет Аристотеля тиранам — заботиться о своих гражданах и вознаграждать успешных. Но и это нужно делать правильно:

«16. Людей, отличающихся в чем‑либо, тиран должен окружить таким почетом, чтобы им и в голову не приходило, будто они могут получить больший почет от свободных граждан. И уделять эти почести должен сам тиран, а наложение кары поручать другим должностным лицам и суду. Общим средством для сохранения всякого рода единодержавной власти служит следующее: никого в отдельности взятого не возвеличивать, а если уж приходится делать это, то возвышать нескольких лиц, потому что они будут следить друг за другом; если же все‑таки придется возвеличить кого‑нибудь одного, то уж, во всяком случае, не человека с отважным характером (ведь такой человек, скорее всего, способен на самые отчаянные предприятия). Если монарх решит лишить значения того или иного человека, то делать это нужно постепенно и не сразу отнимать у него всю власть»[Политика, 1315а].

Из этой цитаты можно понять, что Аристотель знал о Власти много больше, чем счел нужным написать. Распределение благ внутри властной группировки должно зависеть исключительно от воли сюзерена (чтобы никто из вассалов не мог создать самостоятельный «центр силы»), изменения в статусе вассалов следует проводить постепенно (чтобы не провоцировать вассала на измену) — все эти очевидные для нас принципы были известны и много веков назад. Вот только написать о них в открытую в те годы было невозможно [309], поскольку, помимо всего прочего, Власть держится на уверенности подданных в ее справедливости. Поэтому свои знания о подлинном механизме Власти Аристотель изложил на пяти страницах, а остальные 250 посвятил рассуждениям

о благе и справедливости.

Итак, «Курс молодого диктатора», если бы он был когда‑то написан, начинался бы с отрывков из Пятой книги «Политики». А что у Аристотеля могут почерпнуть лишившиеся сюзерена вассалы, которым нужно как‑то делить между собой оставшуюся без хозяина властную группировку?

Как мы уже писали, с потерей сюзерена его вассалы попадают в ситуацию «пауков в банке». Ранее в группировке их связывали конкурентные, а не личные отношения, и друг друга эти вассалы воспринимают как равных. Поэтому если новым сюзереном станет один из них, всем остальным придется рано или поздно покинуть властную группировку: доверять сюзерен будет своим собственным вассалам, а не бывшим конкурентам. Поскольку пребывание в группировке выгоднее, чем «одиночное плавание», перед лицом этой перспективы вассалы часто принимают решение не выдвигать нового сюзерена, а вести дела совместно, принимая решения на совещаниях [310]. Вспомните, что говорил Практик про нового сюзерена: чем получать на свою голову человека слабого и недалекого, лучше договориться с вышестоящим сюзереном о «коллективном вассалитете». Если ресурсы, находящиеся в распоряжении вассалов, и их политические навыки примерно равны, властная группировка может просуществовать в таком режиме достаточное время, чтобы почувствовать его выгоды и обеспокоиться его дальнейшим сохранением.