Лестница в небо - Михаил Хазин

Практика войн в Древнем Китае наглядно показала, что все- таки будет. Выдающиеся полководцы побеждали гораздо чаще, чем бездарные, и вовсе не по причине многочисленности своих армий. Слабым местом бездарных полководцев оказывались их собственные решения, принятые под влиянием ошибочных представлений о ситуации. Раз за разом они теряли врага из виду, разделяли свои силы или втягивались в войну на два фронта. Не потому, что не знали об опасности таких действий, а потому, что считали их ситуационно оправданными. Потому, что действовали исходя из имеющейся у них ошибочной информации.

Дезинформация вражеского полководца всегда намного дешевле (хотя и требует немалых усилий), нежели удвоение собственной армии. И когда по результатам сотен сражений китайским полководцам стало понятно, что обман работает, он сделался основным средством ведения войны. Шпионы, двойные шпионы, распускание слухов, обманные маневры — вот чем большую часть времени должен был заниматься настоящий китайский стратег. Вся эта деятельность имела смысл только потому, что в ее основе лежало объективное свойство Власти: решения во властной группировке принимает один человек, и принимает их на основе имеющейся у него информации, которая может быть неверна и может быть целенаправленно сделана неверной.

Решения сюзеренов могут быть ошибочны, и есть способы сделать их ошибочными, — вот какую особенность Власти впервые открыли и подробно описали древние китайцы. Выраженное в двух словах, это открытие осталось бы совершенно незамеченным (ну да, обман часто полезен, кто же этого не знает); заслуга китайских авторов состоит в том, что они проиллюстрировали свое открытие громадным числом сделанных на его основе изобретений.

Вот и пришла пора сказать похвальное слово изобретениям. Начнем с исторического анекдота, обнаруженного Харро фон Зенгером в предисловии к одной арабской книге:

«Мухаммед Али, или Али–Бей аль–Кабир (1728-1773), мамлюкский правитель Египта [с 1757( с 1770 султан)), в свое время заказал перевод сочинения Макиавелли „Государь“ (II Principe) на арабский язык. Когда первые две главы были переведены, Мухаммед Али начал читать перевод. Прочтя главу, он воскликнул: „Я знаю гораздо болыие хитростей, чем этот европейский эмир!" [290] И немедленно повелел прекратить перевод Макиавелли» [Зенгер, 2004, т. 2, Введение].

Книга Макиавелли содержит много открытий, но мало изобретений (конкретных примеров интриг и «хитростей», применяемых в борьбе за власть). Для практически мыслящего человека принципы Макиавелли (вроде «опираться на страх, а не на любовь») звучат столь же абстрактно, как и «война — путь обмана». Ну да, полезно обманывать, полезно внушать страх; но как это делать? Не рассказываете на конкретных примерах — так, наверное, и сами не знаете?

В отличие от Макиавелли, китайская литература о Власти посвящена как раз конкретным примерам, благо сама жизнь порождала их в изобилии. В эпоху «Весны и осени» (с 770 по 476 г. до н. э.) в Китае враждовали между собой примерно 140 государств. К последовавшей за ней эпохе «Сражающихся Царств» (с 475 по 221 г. до н. э.) из них уцелело только семь, но это лишь увеличило число и кровопролитность последующих войн. Века непрерывных сражений за полное господство над Китаем2 содержали тысячи примеров военных хитростей и политических интриг, и сотни из них были перенесены на бумагу [291].

Весь этот громадный материал до конца XX века был мало известен на Западе, да и в самом Китае существовал в виде множества разрозненных текстов. К счастью для нас, в 1972 году Харро фон Зенгер, работая аспирантом права на Тайване, услышал фразу: «Тридцать шестая стратагема самая лучшая — спастись бегством» — и пожелал разузнать, каковы же остальные 35. Сразу ответить на этот вопрос знакомые ему китайцы не смогли, интерес Зенгера перерос в исследовательскую работу, которая спустя 15 лет воплотилась в 1000–страничную книгу [Зенгер, 2004]. «Стратагемы» Зенгера — настоящая энциклопедия приемов интриги, и если вы, уважаемый читатель, предпочитаете общим рассуждениям конкретные примеры — лучшей книги вам не найти.

Что же изобрели древние китайцы, тысячелетиями сражаясь друг с другом за власть? Пройдемся по оглавлению зенгеровской энциклопедии, чтобы составить общее представление о характере этих изобретений. Вот первая группа стратагем, смысл которых (как мы надеемся) понятен из одних названий. «Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао» (2)1, «В покое ждать утомленного врага» (4), «Грабить во время пожара» (5), «Сманить тигра с горы на равнину» (15), «Чтобы поймать разбойников, надо поймать главаря» (18), «Вытаскивать хворост из‑под котла» (19), «Подменить колонны, не передвигая дома» (25). За всеми этими цветистыми названиями [292] скрывается, по сути, один и тот же прием — воспользоваться слабым местом противника. Если мы знаем такое место (вот он, пожар, уже горит) — нужно бить, если не знаем — создавать (подменять колонны). Но так ли просто узнать про слабости противника (не говоря уже о выкрадывании колонн из его дома)? Можно с уверенностью сказать, что нет: подобно стадным животным [293], человек Власти скорее умрет, чем покажет свои уязвимые места. Попытка выманить опытного противника «с горы» обычно натыкается на встречное и зачастую более убедительное приглашение на эту самую гору. Удар в слабое место действительно решает исход сражения; но в реальных ситуациях таких мест у противника, как правило, не видно.

Что делать в этом случае, подсказывает второй набор стратагем. Такие слабости нужно создавать. Как? Конечно же путем обмана! «Поднять шум на востоке — напасть на западе» (6), «Для вида чинить деревянные мостки, втайне вступить в Чэньцан» (8), «Скрывать за улыбкой кинжал» (10), «Сливовое дерево засыхает вместо персикового» (11), «Бросить кирпич, получить яшму» (17), «Ловить рыбу в мутной воде» (20), «Цикада сбрасывает золотой кокон» (21), «Потребовать прохода, чтобы напасть на Го» (24), «Притворяться глупцом, не теряя головы» (27), «Украсить засохшее дерево искусственными цветами» (29), «Открыть городские ворота» [294] (32), «Нанести себе увечье» (34). Обман ценен не сам по себе, а лишь как средство спровоцировать противника на ослабление позиции — переброску войск, утрату бдительности, неподготовленную атаку. Если противник поддается на провокацию, возникающее при этом слабое место становится известно, и остальное, как говорят шахматисты, «дело техники». Если не поддается — ничто не мешает устроить другую, более хитрую провокацию.

Однако не будем забывать, что и противник владеет тем же искусством и может ответить на провокацию еще более изощренной провокацией (например, поддавшись на нее только для вида). Получить в борьбе с ним решающее преимущество можно за счет привлечения дополнительных участников, и этому искусству посвящена третья группа стратагем. «Убить чужим ножом» (3), «Наблюдать за огнем с противоположного берега» (9), «Дружить с дальними врагами против ближних» (23), «Сеять раздор» (33). Втравить в борьбу со своим противником другую властную группировку — вот это уже настоящая интрига, «властные шахматы», когда еще вчера самостоятельные игроки сами становятся фигурами на доске. Действуя чужими руками, сюзерен реализует китайский идеал политического «недеяния» — «сидя на горе, смотреть на драку тигров в долине» (нужно лишь заметить, что такое «сидение на горе» требует неустанных хлопот по дезинформированию и провоцированию «тигров»).

Приведем классический пример интриги по стратагеме 33, отличающейся некоторой оригинальностью [295].

«…в романе–эпопее „Троецарствие" министр церемоний Ван Юнь задумывает стратагему, чтобы избавиться от жестокого и распутного военачальника Дун Чжо, стремившегося захватить престол. Ван Юнь договаривается с красавицей певицей и танцовщицей Дяочань о том, что она должна понравиться и Дун Чжо, и его приемному сыну, храброму, но недалекому воину Люй Бу. Ван Юнь обещает отдать Дяочань молодому храбрецу, но отправляет ее к Дун Чжо. Естественно, что Люй Бу взбешен и обвиняет Ван Юня в коварстве, однако тот с невинным видом отвечает, что Дун Чжо лишь поинтересовался подарком и взглянул на красавицу, после чего, уверив, что сам передаст ее Люй Бу, увез артистку к себе. Став наложницей Дун Чжо, Дяочань постоянно стремится столкнуть своего хозяина с его приемным сыном, В конце концов ей это удалось, и Ван Юнь, устроив западню, заманил Дун Чжо во дворец, где тот и был убит Люй Бу» [Мясников, 2004].

Как видите, начав с достаточно очевидных приемов («грабить при пожаре» — чего уж проще), китайские правители постепенно развили искусство интриги до уровня многоходовых комбинаций. Отдельные стратагемы описывают еще более сложные и специализированные приемы, часто встречающиеся в современной политической жизни. Стратагема «Бить по траве, чтобы вспугнуть змею» (13) — изобретение безадресного террора, беспокоящего скрытых врагов и вынуждающего их проявить себя. «Хочешь что‑нибудь поймать — сначала отпусти» (16) — изобретение «завоевания сердец» через демонстрацию уважения к побежденному противнику. Как показывает книга Зенгера, иллюстрирующая стратагемы в том числе и современными примерами политической интриги, практически все известные ныне приемы интриги были не просто изобретены, но многократно проверены на практике и записаны в книги в Древнем Китае.